– Не сомневайся.
Дементьев положил трубку, поймав на себе насмешливый взгляд Паршина. Очевидно, тот слышал если не часть разговора, то как минимум распознал женский голос, потому что спросил:
– Дочь?
Дементьев собирался ответить, что коллега, а он и вовсе не женат, но передумал.
– Ага, пятнадцать лет. Одни глупости на уме.
Паршин тяжело вздохнул и покачал головой:
– Моей всего десять, но характер уже отвратительный.
Дементьев внезапно увидел в его глазах сочувствие и даже одобрение. Кажется, следователь проникся к нему если не уважением, то как минимум симпатией. А значит, есть надежда после разговора с соседками-студентками упросить его показать материалы дела и вещи, которые забрали при обыске. То, что могло показаться неважным следствию, очень даже может заинтересовать ИИН. Особенно хотелось своими глазами увидеть записку.
Неплохо бы, правда, между посещением общежития и Следственного комитета тоже пообедать. Тут же вспомнилось и об одной писательнице, которая жила в этом городе и с которой он не отказался бы пообедать, а лучше поужинать, но Дементьев отмел эту мысль. Они здесь по делу. Они и в прошлый раз были по делу, но тогда писательница была в него замешана, а потому его визиты к ней были оправданны.
Пока он осматривал комнату погибших девушек, приехали и студентки из второй комнаты. И если Дениса Андреевича они уже знали, то на Дементьева поглядывали с опаской. Тем не менее на правах хозяек предложили обоим чаю, что оказалось весьма нелишним.
– Расскажите, что произошло в ту ночь, – попросил Дементьев, с удовольствием прихлебывая горячий чай с печеньем. Завтрак в Сапсане был непростительно давно, а удастся ли ему пообедать, было еще неизвестно.
Девушки, Настя и Марина, переглянулись.
– Да ничего особенного, – ответила Настя. – Мы вечером пересекались на кухне, а потом разошлись по комнатам. Утром мы встали, а они нет. Хотя Ксюша вместе с нами на потоке учится, то есть ей тоже было к первой паре. Вике и Ане – не знаю.
– Там лекция важная намечалась, – добавила Марина. – Ксюша точно не собиралась ее пропускать. Вот мы и подумали, что она проспала. Постучали в комнату, нам никто не открыл. Позвонили ей на мобильный. Звонок в комнате слышен, а никто не отвечает. Это показалось нам странным, мы сказали коменданту. А когда комнату вскрыли… – Марина осеклась и потупила взгляд.
Дементьев не стал настаивать на продолжении.
– А ночью вы ничего не слышали?
– Ничего особенного, – пожала плечами Настя. – То есть мне показалось, что что-то упало, а потом слышалась какая-то возня, но я не придала этому значения.
– Это они на нас постоянно ругались, что мы шумим, – вставила Марина. – Каждое утро разборки устраивали, что разговариваем громко, стучим, вещи роняем, дверями хлопаем.
– Хотя вообще-то мы ничего такого не делали. Максимум тихонько болтаем уже в постели, а чаще всего вообще наушники включаем, чтобы друг другу не мешать.
– А какие вообще у вас были отношения с соседками? – поинтересовался Дементьев.
– Раньше нормальные, – немного неуверенно начала Марина. – А вот в последнее время они к нам придираться начали.
– Как давно? – насторожился Дементьев. Интуиция следователя подсказывала, что здесь может быть что-то важное, но он не понимал, что именно.
Девушки снова переглянулись.
– Да где-то месяца два-три?
– Да, примерно столько, – кивнула Настя. – Понимаете, у Ксении перед Новым годом жених погиб. Они вместе на машине разбились. У Ксюши, образно говоря, пара царапин, а Лешка насмерть. Девчонки Ксюшу оберегали после этого, старались развлечь. Шопинг, кино, поездки. Могли неделю лекций пропустить. А нам учиться надо. Мы им пару раз замечания делали, когда они поздно возвращались и шумели, вот они, видимо, потом и начали нам мстить.
Дементьев кивнул, вытащил блокнот, чтобы сделать несколько пометок. Со старыми следовательскими привычками не так-то просто расстаться.
– Может быть, вы знаете, куда они ездили?
– Да много куда, – неуверенно ответила Настя. – Вика из богатой семьи, у нее папа крутой бизнесмен, поэтому денег много дает. Точно знаю, что к ней домой в январе после сессии ездили на целую неделю, она откуда-то с Урала. Потом в феврале в Египет катались. В марте тоже где-то пропадали, но у нас к тому времени совсем отношения испортились, поэтому я не знаю, где они были.
– То есть придираться они к вам начали сразу после аварии Ксении?
– Нет, – покачала головой Марина, хотя Дементьев видел, что Настя готова была ответить именно так. – Сначала мы их просили быть потише. А они к нам начали недавно. Я бы сказала, буквально в последнюю неделю.
Дементьев задумчиво посмотрел в блокнот. Надо бы озадачить передвижениями девушек Паршина. Пусть установит, где и когда они были, особенно интересно, посещали ли Санкт-Петербург и Псков. Где-то в какой-то поездке Анна Старцева и пересеклась с Никаноровым и Варениковым или с чем-то, с чем пересекались и они.
Глава 9
19 апреля 2016 года, 11.30
Институт исследования необъяснимого
г. Санкт-Петербург
У Войтеха действительно была причина отправить вместе с Дементьевым в Москву Сашу, а не Константина Долгова. И причина эта заключалась в том, что ему срочно, вот прям сегодня, требовалось посмотреть, как там поживает его многострадальная опухоль. Нет, она не стала причинять ему беспокойства, он по-прежнему никак ее не чувствовал. И если бы полтора года назад на случайном обследовании ее не обнаружили, Войтех до сих пор мог бы о ней не знать. Как не знал несколько предыдущих лет.
Она могла быть у него с рождения или появиться очень давно, но находиться в зачаточном состоянии. Потому что если бы она была приличных размеров сразу, то при подготовке к полету на МКС ее точно обнаружили бы. Кандидатов в космонавты обследуют тщательно, опухоль в голове не пропустили бы. Долгов считал, что первый резкий скачок ее роста произошел как раз во время пребывания Войтеха на МКС, когда он едва не умер. Тогда же получил и экстрасенсорные способности. Не то рост опухоли их спровоцировал, не то они спровоцировали рост опухоли. Что было первично, не так важно, но они точно взаимосвязаны. И вот четыре с половиной года Войтех жил с этой бомбой в своей голове и ничего о ней не знал. Второй раз опухоль увеличилась в размерах год назад, когда он снова едва не погиб в лаборатории ЗАО «Прогрессивные технологии». И тогда же экстрасенсорные способности тоже вышли на новый уровень. Если раньше Войтех ловил видения не так уж часто и только что-то очень важное, теперь же они посещали его практически от каждого физического контакта с любыми предметами и людьми. Это вынуждало его постоянно носить перчатки на руках, чтобы исключить этот самый контакт. Видения все равно приходили, но не так часто.
Только узнав о существовании опухоли, Войтех прошел тщательное обследование в нескольких клиниках и в России, и в Чехии, и даже в Германии. Все врачи сходились во мнении, что удалять ее слишком опасно, уж в очень неудачном месте она расположилась.
Некоторые нейрохирурги соглашались взяться за операцию, но предупреждали, что шансов очень мало и никаких гарантий они дать не могут. Войтех может как перенести операцию и счастливо прожить еще долгую жизнь, так и умереть на операционном столе. Где-то посередине находилась возможность пережить операцию, но остаться инвалидом, которая пугала его сильнее смерти. Поэтому на операцию он так и не решился. Да, ему приходится постоянно носить перчатки, да, это неудобно, снижает качество жизни, но это все равно жизнь. И не такая уж и плохая. Тысячи людей вынуждены ежедневно принимать какие-то меры, чтобы жить полноценно. Тот же Нев со школы носит очки. Без них он практически беспомощен. Администратор Лидия страдает сахарным диабетом, ежедневно колет себе инсулин и тщательно высчитывает количество сахара в каждом блюде, которое себе позволяет. В последнюю свою поездку в Прагу к родителям Войтех узнал, что у отца выявили гипертоническую болезнь, и теперь он каждый день пьет таблетки под неусыпным контролем матери. Пропуск приема лекарств грозит ему гипертоническим кризом, а оттуда недалеко и до инфаркта с инсультом. Так чем его перчатки хуже, чтобы ради возможности избавиться от них соглашаться на рискованную операцию?
Иногда Войтеху казалось, что это не случайность, что опухоль – живая и думающая. Специально выбрала такое место, в котором до нее никто не доберется. И Долгов, и Саша, конечно же, считали, что это не так. Просто располагайся она в другом месте, у него не было бы тех способностей, которые есть сейчас. Саша вообще была уверена, что первична именно опухоль. Она давит на определенные участки мозга, которые и обостряют экстрасенсорное восприятие. Долгов и Войтех были с ней не согласны, но поскольку истины никто из них не знал, спорить не имело смысла. В любом случае все трое сходились во мнении, что без опухоли не будет и видений.
И вот видений нет. Уже больше недели, теперь Войтех был в этом абсолютно уверен. Сначала он не обращал внимания, поскольку они с Сашей находились вдвоем вдали от цивилизации, с жителями поселка общались редко, а от самой Саши он видений почти никогда не ловил. Ее единственную мог касаться без перчаток, что очень облегчало личную жизнь, но не позволило вовремя заметить изменения. В воскресенье они вернулись в большой город, а вчера вышли на работу, но ни видения, ни обостренная интуиция так и не вернулись. Накануне Войтех весь день разбирал заявки, и ни одно дело так и не показалось ему стоящим внимания. Конечно, 99 процентов всех пришедших в ИИН заявок всегда оказывались пустышками, но пара штук из сотни обычно вызывали желание хотя бы проверить, точно ли там ничего нет. Вчера же вся стопка пришедших по обычной и электронной почте заявок не вызвала у Войтеха ничего. Даже три явно связанных случая массовых убийств и самоубийств не показались ему странными, не заставили его интуицию что-то сказать. Поэтому ему и нужен был Долгов.