усственными камнями и забавным вырезом на животике слушала плеер и выделывала под никому не слышную музыку такие номера, что больно было смотреть: то кружилась с бешеной скоростью, вращая руками в особом ритме, а то со всей силы бухалась на пол, не прекращая при этом улыбаться. Жизнерадостная пышка с густыми рыжими кудрями, к которым так шел фисташковый туалет с воланами и трехэтажным поясом, вертела, словно фокусница, золотую тросточку и пускала по животу такие волны, словно он состоял не из двух, как у Вериного тренера, а из десяти частей. Худощавая дама за сорок в облегающем леопардовом костюме делала круг то одной грудью, то другой — так что украшавшие каждую из чашек расшитого золотом бюстгалтера кисточки смешно вертелись: этот приемчик только неподготовленному зрителю мог показаться легким. Совсем добило Веру зрелище того, как одна из танцовщиц — шикарные, как из рекламы шампуня, волосы, макияж а-ля Клеопатра, золотой костюм и бесконечная уверенность в себе — развернула огромные крылья из блестящего шелка. Созонова уставилась на нее, как сумасшедшая. На секунду взгляды девушек встретились. «Золотая» свернула свой летательный аксессуар и подошла к Вере.
— Привет, — сказала незнакомка. — А ты, наверное, здесь первый раз?
— Типа того, — пролепетала обладательница желто-монеточного безобразия.
— То-то я и вижу, — заявила «золотая». — Очень грудь у тебя маленькая. Ваты не набила? Очень плохо. Как без ваты-то? Сходи в медчасть, возьми там хоть немножко.
Вера покраснела.
…Соревнования начались с опозданием на полчаса. К этому времени Созонова уже успела устать, измучиться ожиданием, вспотеть в жарком зале, размазать макияж и захотеть домой. Но не тут-то было. Оказалось, что сначала будет соревнование профессионалов, потом — коллективов, затем — дам за сорок, после этого — взрослых и только за ними выпустят группу подростков, к которой была причислена Вера. Надо было еще ждать. Ждать как минимум часа три. Ждать — и больше ничего не делать.
Повторив свой танец бесконечное число раз и добившись того, что он ей опротивел, Вера оглянулась в поисках подходящей компании: должна же в этом скопище блестящих красавиц быть хоть одна скромная начинающая девчонка вроде нее? Взгляд зацепился за худую сутулую личность в ситцевых (явно самодельных) шароварах, монеточном поясе, лифчике от купальника и штопаных шерстяных носках.
— Что-то скучно, — заметила Вера, подойдя к девушке.
— Здесь вечно так, — сказала та. — Пока дождешься, танцевать совсем расхочешь.
— Так ты здесь не впервые?
— Второй раз.
— И как успехи? Побеждала?
— Издеваешься? Мне ничего не светит. Проиграю, как пить дать! Все первые места берут девчонки из «Газали»: Большакова, Окуловская, Артемьева. Ну и, конечно, эта… как ее там… Айша.
— Кто? — переспросила Созонова.
— Ну эта, самодовольная персона в белом костюме. Ты разве не видела? У нее интервью сегодня брали. Айша — это вроде как творческий псевдоним. Так-то она Оксана Синепупенко… Меня, кстати, Аня, зовут.
— А я Вера. Кстати, что такое «Газаль», я тоже не в курсе.
— Да ты что? Пришла сюда и не знаешь? Это танцевальная школа, самая крутая в нашем городе. Она этот фестиваль и устраивает. Видела крашеную тетку на регистрации? Это Наталья Ивановна, их главная преподавательница. Одна из лучших в стране. В Египте училась, если не врут.
— Да-а-а…. — сказала Вера. — Мне такое и не снилось.
— Вот и мне тоже. Так что можешь не волноваться: никаких мест нам с тобой не достанется. Ноль шансов.
— Я себе поставила задачу быть не последней, — сообщила Созонова.
— Я тоже, — призналась Аня. — Главное, не тушеваться, не тупить, не горбиться и не забыть снять носки перед выходом на сцену.
— Сними сейчас, — сказала Вера. — Пол-то теплый.
— Не сниму. Они счастливые. Ношу перед экзаменами, очень помогает… О, вот и порядок выхода нашей группы вывешивают! Надеюсь, я не в первой четверке.
О том, как проходит отборочный тур соревнований, Вера узнала только час назад. Участницы должны были выходить группами-четверками. Им давали один раз прослушать музыкальный отрывок, а затем повторяли его для каждой: двадцать секунд импровизации решали, стоит ли дать девушке время для самостоятельного выступления или с ней и так все ясно.
— Нет, только не это! Я вообще первая! — простонала Аня. — А тебе-то хорошо, ты в последней четверке!
Этой последней четверки требовалось еще дождаться. Как ни муторно было ждать окончания соревнований предыдущих групп — когда начали выходить «свои», те, с кем предстоит соревноваться, каждая секунда пошла за час. К тому времени, как вышла предпоследняя группа, Созоновой окончательно расхотелось танцевать. Но было уже поздно: она стояла за кулисами в колонне своих соперниц, неприятно, как рыбы чешуей, царапавшихся пайетками.
— Маргарита Большакова! — объявил ведущий громко.
Первая из колонны выплыла на сцену, красиво поклонилась.
— Инна Артемьева! — раздалось следом.
Вторая девушка отделилась от колонны. Больше перед Верой никого не стояло.
— Вера Созонова! — услышала она, чувствуя, как учащенно бьется сердце.
И выбежала (выкатилась? выползла? приперлась?) на ярко освещенную сцену.
Она смотрела в зал — и не видела зала. Слушала музыку — и не слышала ее. Дождавшись своей очереди импровизировать, тихо обрадовалась, что трясущиеся от страха коленки сойдут за танцевальный элемент. Не имея ни времени, ни сил раздумывать, начала крутить «восьмерки» бедрами. Потом вспомнила о руках: оказывается, они застыли в каком-то зажатом, нелепом положении. Исполнила руками волну: впрочем, сама почувствовала, что вышло кривовато… Сообразила, что теперь забыла о нижней части. Решила сделать ключ: повернулась боком, подтянула одно бедро… Но тут музыка и кончилась.
Вернувшись за кулисы, Созонова нос с носу столкнулась с «золотой». Их взгляды снова встретились. Обладательница крыльев пристально посмотрела на Веру — все еще дрожащую, все еще красную, все еще испуганную — и учительским тоном произнесла два слова:
— Грудь! Вата!
Не дожидаясь результатов отборочного тура, Созонова пошла переодеваться. Уже стянув с тебя надоевший костюм и облачившись в нормальное платье, она подошла к только что вывешенной таблице оценок. По сумме баллов за технику, артистизм и наряд она выполнила свою задачу — оказалась второй с конца. Первой была Аня. Она все-таки забыла снять носки.
Дела с сотовой связью в лагере, где проводился слет исторических реконструкторов, так и не улучшились. Вера звонила несколько раз, но, кроме стандартного ответа о невозможности соединения, так ничего и не добилась. Утешало одно: срок Мишиного возвращения постепенно приближался. За день до волшебной даты Созонова посетила парикмахерскую, сделала маникюр, откорректировала брови: принц должен был быть встречен самым лучшим образом.
Двадцать пятого июня она проснулась заранее счастливой. Сначала не могла сообразить, в чем дело, а потом вспомнила: сегодня же возвращается Миша! Похоже, весь мир уже радостно предвкушал это событие: чистое постельное белье приятно пахло свежестью, мягкий ветер играл с занавесками, солнце в безоблачном небе звало на прогулку, голос радиоведущего был необычайно задорен и даже как-то неожиданно игрив… Вера поднялась счастливая. Счастливая, позавтракала. Счастливая, отправилась прогуляться. Во сколько приедет любимый, она не знала. К обеду ожидание уже стало утомлять. Читать не получалось: Вера не могла сосредоточиться на книге. Телепрограмма была еще более скучной, чем обычно. Игры достали. Танцевать после конкурса не хотелось абсолютно. В Интернете Созонова только и могла, что механически листать привычные, давно исхоженные сайты (на которых все равно не появлялось ничего нового), тупо шариться в Мишином блоге, десятый раз пересматривать выложенные им фотографии и поминутно заглядывать в асечный контакт-лист: не появился ли там Щ-159?
После ужина не выдержала даже жесткая обычно Кира:
— Да не переживай ты так, — сказала она сестре. — Приедет он, куда денется? Давай, что ли, кино пока посмотрим, отвлечешься.
Кино было длинное. К тому времени, как оно кончилось, за окнами уже начало темнеть.
— Ну хочешь, я тебе про Колю расскажу? — уговаривала Кира, не в силах наблюдать страдания младшей. — Такую глупость на днях выкинул! Я уже и рада, что не с ним! Одно слово — клоун! Или в шахматы сразимся? Уже год, как не играли, а, сестра?
Долгожданный звонок в дверь не прервал ни рассказ про Кириного дурачка, ни партию в шахматы, ни одинокое полуночное питье чая.
В тот день Вера просидела до трех ночи.
Миша так и не приехал.
Не приехал он ни завтра, ни послезавтра. Телефон по-прежнему не брал, никаких пояснений Созонова не добилась ни в блоге, ни от знакомых. Звонила, конечно, и в дверь — тоже тщетно: соседи сказали, что Мишина мать в экспедиции, будет не скоро.
Что делать? Куда бежать? Случилось что-то срашное? Или беспокоиться не о чем? Может быть, любимый будет рядом через час? Или Вера больше никогда не увидит его? Созонова не знала ответов на все эти вопросы. Она только и могла, что плакаться родным, да изливать душу в своем дневнике.
Из дневника Веры Созоновой за 27 июня 2008 г.
«Он опять не приехал. Теперь мне уже кажется, что он не приедет никогда. Все, конечно, утешают, но я все равно не нахожу себе места: без конца брожу по кварире как дурочка и все жду, жду, жду… Никогда бы не подумала, что секунды могут длиться так долго, а дни — исчезать так быстро и бессмысленно. Похоже, о последних трех сутках мне совершенно нечего написать: все это время не происходило ничего, кроме того, что я ждала Мишу.
А не напрасно ли ждала? Кто знает, чем он сейчас там занимается? Может, уже и не вспоминает обо мне? Может, давным-давно крутит любовь с какой-нибудь реконструкторшей? Кира говорит, такого быть не может, потому что в рыжих и ушастых влюбляются только сумасшедшиие типа меня, а их на свете не очень-то много. Но ведь в кружках реконструкторов все малость того, разве не так? И, может быть, та, другая, тоже считает, что никто, кроме нее, не может любить Мишу? Интересно знать, как она выглядит. Наверняка выше и стройнее меня. В таком случае…