Никто даже не возмущается – за это время все настолько привыкли называть Юфима и Зета хозяевами, что незаметно начали их воспринимать настоящими хозяевами и слушаться.
В коридоре наступает тишина, которую тут же разрывает испуганный крик Верочки:
– Я не хочу! Я не буду рожать!
– Дорогая Вера Петровна, о своем нежелании вам следовало уведомить своего мужа месяцев эдак семь назад. Теперь, увы, уже поздно, – отвечает кто-то из близнецов. По убийственной иронии в голосе Серый узнает Зета.
Верочка ругается грязным матом, и мама требовательно стучит:
– Впустите меня! Впустите, я могу помочь!
Дверь приоткрывается ровно настолько, чтобы мама проскользнула внутрь, и тут же захлопывается снова.
– Жесть какая! – говорит Олеся, прислушиваясь. Она стоит, вцепившись в Тимура, растрепанная и бледная, а руки придерживают живот так, словно она сама испытывает схватки. – Это ж рехнуться можно! Верочка все-таки чокнутая – рожать в такое время!
– Ничего! Раньше бабы вообще в поле рожали! – говорит Прапор.
Олеся смотрит на него так, словно тот ляпнул несусветную глупость.
– Бабы рожали в бане, – наставительно говорит она. – Под присмотром повитухи. И умирали. Знаете, сколько всего может пойти не так? Разрывы, внутреннее кровотечение, заражение… Неправильное положение плода вообще может убить! И болевой шок – тоже штука смертельная, кстати. А тут без эпидуралки – и сразу близнецы! В пуповине запутаются, пойдут неправильно – и всё! Тут же даже кесарево не провести!
Верочка вновь кричит. В ушах у Серого звенит, колени становятся ватными. Пол трогается с места, и дом плывет, словно гигантский корабль. Чтобы не рухнуть, он приваливается к стене и трет уши. На него никто не смотрит – все слушают, что творится за дверями.
– Эх, вот бы мы были яйцекладущими! – вздыхает Олеся. – Как птицы или рептилии. Проблем бы было гораздо меньше!
– Ага. Чего сразу не икру? – нервно усмехается Вадик. Он тоже бледен до синевы.
– Сдурел? В икре порой тысячи зародышей! И семей рыбы не заводят. Любви нет, общества нет, ничего нет. Лучше уж класть по три-четыре яйца за жизнь, сидеть на них месяц и не париться! А это живорождение – фигня полная и женоненавистническая!
Деловой тон Олеси совершенно не вяжется со страхом на ее лице. Она цепляется за Тимура, и Тимур обнимает ее.
– Если ты не хочешь рожать – то и не надо, – говорит он дрожащим голосом. Руки у него трясутся.
Стук в дверь заставляет вздрогнуть.
– Михась приперся! – радостно и одновременно очень зло заключает Прапор и, подскочив к выходу, поворачивает ручку. – Ну и где вы шараха…
– Здравствуйте, – высокий светловолосый парень с фигурой атлета вежливо приподнимает шляпу-цилиндр и нетерпеливо заглядывает внутрь. – Зет Геркевич и Юфим Ксеньевич здесь, я так понимаю?
– …лись? – растерянно заканчивает Прапор и отшатывается. – Вы кто?
– Я? – парень хлопает глазами, и на секунду у него делается крайне оскорбленный вид. – Я их брат!
Он небрежным движением отодвигает Прапора в сторону и проходит в дом, а Прапор настолько шалеет, что позволяет пройти. Серый вяло следит за приближением третьего Грозового. Всё вокруг странно плавает, но сомнений в том, что это родственник Юфима и Зета, нет. У него такая же одежда дворянина, такая же аура сказочности и такое же странное неразличимое лицо. Серый видит лишь невероятно аккуратные золотые кудри, волной падающие на плечи, но почему-то уверен – этот третий брат совсем другой, не близнец. У него шире плечи и такая стать, словно все его время уходит на какую-нибудь воздушную акробатику. Таким хотел бы быть сам Серый, да любой мужчина хотел бы быть таким: мускулистым, пышущим юношеским задором, здоровьем и силой!
Верочка вновь кричит. Третий брат перебрасывает ранее не замеченный чемоданчик в другую руку, качает головой, сверкнув белозубой улыбкой в сторону Олеси:
– Как же я вовремя, – и заходит в комнату.
– Ты?! – вопль Юфима перекрывает даже крик Верочки, и ненависти в этом вопле столько, что можно убить все живое. – Я приглашал Клепу! О тебе и речи не шло!
Ответа загадочного третьего брата Серый не разбирает, но Юфим вылетает к ним со шляпой-цилиндром, злющий, как мракобес. За ним тут же выходит Зет и аккуратно прикрывает дверь.
– Поль – прекрасный врач, – говорит он, и сразу видно, что говорит он это только брату.
– Я звал Клепу! Он лучше! – шипит Юфим и безжалостно мнет цилиндр. Тот складывается совершенно бесшумно. – Почему пришел этот… этот…
Его взгляд останавливается на Олесе, и Юфим сжимает губы, явно пытаясь подобрать вместо нецензурных слов что-то приличное. По мертвому молчанию и еще одному садистскому скручиванию цилиндра становится ясно, что он с треском провалился.
– Видимо, Клепа занят, – кисло отвечает Зет.
Он тоже явно не в восторге от визита, но такой искренней ненависти не показывает.
– Э-э… Поль? – робко спрашивает Олеся.
Зет обрывает ее одним коротким взглядом.
– Это наш брат по отцу, – выплевывает Юфим. Он мечется по коридору, словно раненое животное, в конце концов превращает цилиндр в неопознаваемый комок. – Ненавижу его и его сестру!
– Юфим, тише, – укоризненно говорит Зет.
– Да, ненавижу и имею полное право! – орет Юфим в стену. – Чтоб после родов ноги твоей здесь не было! Убирайся с нашей земли!
Зет хватает его в охапку и выводит во двор. Серый провожает их мутным взглядом. Из всего их диалога его цепляет лишь самое важное: этот Поль врач, а в чемоданчике у него, скорее всего, инструменты и лекарства, он пришел ради Верочки, он поможет.
Облегчение затапливает от макушки до пяток, сносит остатки самообладания. Можно дать слабину, позволить коленям подломиться и сползти по стене на пол, что Серый и проделывает. Голова кружится, а руки совсем не слушаются, когда он пытается опереться на что-нибудь. Но это все не важно, совсем не важно, ведь Верочке все-таки помогут, близнецы позвали врача, и тот пришел!
Окончательно растянуться на полу Серому не дает Вадик. Он садится напротив, хватает за плечи, хлопает по щекам и настойчиво заглядывает в глаза:
– Эй, Серый, ты что?
Серый моргает и щурится: льющийся с потолка свет кажется ослепительным, сквозь белое невозможно ничего толком увидеть.
– Сомлел, похоже, – говорит Прапор, и его голос рассыпается в голове гулким эхом. – Уложи его и подними ноги.
Вместо того чтобы послушаться, Вадик тянет Серого за подмышки и ведет к лестнице. Воздуха резко становится мало, Серый беспомощно разевает рот, напоминая себе вытащенную из воды рыбу, а потом белая пелена перед глазами резко сменяется черной, а пол рвется навстречу.
– Твою мать! – ругается Вадик.
Его руки больно впиваются в ребра, а потом все меркнет.
Приходит в себя Серый уже в своей комнате, на кровати. Рядом сидит мама и что-то читает, за окном уже не ночь, а утро. В желудке неприятно тянет от голода. Серый трет лицо, прогоняя сонливость, и мама тут же откладывает книгу:
– Доброго утра.
– Привет, – хрипло отвечает Серый и, все вспомнив, еле-еле перебарывает желание застонать и накрыться одеялом с головой.
Он упал в обморок! При всех, как какая-то девчонка! Да даже Олеся – и та оказалась сильнее! Слабак! Тряпка!
– Если тебе интересно, с Верочкой все хорошо, – говорит мама, старательно отводя взгляд от пылающего лица сына. – Поль принес лекарства и инструменты, сделал кесарево сечение. Девочки родились слабенькими, но Поль сказал, они здоровые, их можно выходить.
Серый кивает. Что-то сказать он не может – от стыда перехватывает дыхание и горят не только щеки, но даже уши.
– Юфим его чуть ли не пинками выгнал, – продолжает мама задумчиво. – Я слышала, как они ругались. Поль называл Зета и Юфима жалкими неудачниками. Вообще, меня с самого начала насторожили хозяева. Два брата живут в недоступной для хмари зоне, имеют всё и даже больше – с натяжкой, но это еще можно было списать на случайность. Холм действительно может быть природным явлением, Юфим и Зет могли наткнуться на него случайно, гипнозу могли обучиться… Но когда неизвестно откуда появляется третий брат, который явно живет не здесь…
– С чего ты это решила, что Поль не здесь живет? – удивленно спрашивает Серый.
Мама снисходительно поясняет:
– Юфим так орал, что его, наверное, даже на улице было слышно. Путем нехитрых логических рассуждений можно сделать вывод, что Поль действительно живет не в их особняке. Еще есть некий Клепа, которого Юфим звал. Звал, понимаешь? Это значит, что есть место, где живут Поль, Клепа, и с этим местом Юфим и Зет держат связь! И этот Поль тоже обладает теми же способностями, что и Юфим с Зетом! Понимаешь, что это значит?
– Э-э… – тянет Серый и трет руками лицо. Спросонок голова соображает вяло. – Что есть еще одно безопасное место?
– Сережа! – сердится мама. – Это значит, что это место – проект!
Она говорит что-то еще про проекты и эксперименты с людьми, про то, что хмарь и Грозовы связаны между собой. Сонный рассудок этой связи никак не улавливает и на все доводы и выводы твердит, что в уши льется редкостный бред.
– И что ты предлагаешь, мама? – спрашивает Серый. – Бежать?
– Разумеется, нет! – возмущается мама. – Мы должны всё выяснить и, конечно, попытаться как-то повлиять, если это действительно какие-то эксперименты. Ведь так нельзя! Нельзя вмешиваться в природу людей, это против Бога!
Серый точно знает – это не просто эксперименты, а направленное изменение. Но делиться с мамой подобным… У нее и так очень подозрительно горят глаза, как-то нехорошо. Серый избегает слова «безумно», но оно само приходит в голову.
– И как же мы повлияем? Близнецы не одни, у них есть семья, у этой семьи полно ресурсов, и им нужны люди. Люди, понятно, нужны для возрождения человечества. В принципе, мы в этом тоже заинтересованы. Смысл трепыхаться? – Серый садится, зевает и нарочито медленно потягивается.
Мама отсаживается и поджимает губы.