юбоваться, как он пикирует с крыши, Никита не стал. Он подался вперед, уперся в сомнительный выступ, привстал на колено и оттолкнулся. Тело распрямилось, как пружина. Под лающие вопли, под отрывистую пальбу жилистое тело пронеслось по воздуху, шмякнулось на выступ. Заныли суставы. Пуля отскочила рикошетом от скалы, брызнули искры. А Никита уже протискивался в расщелину, испытывая несказанное облегчение. Пусть гонятся, уже не страшно. Он знает, как выбраться к дороге…
Машину тряхнуло, клацнули зубы – и не только у Никиты. Он натянул на себя пропахший рыбой мешок, промолчал. Но Ксюша, свернувшаяся рядом, молчать не могла. В последние полчаса, насыщенные приключениями и адреналином, она только и делала, что открывала рот.
– Мурзин… – простонала она, – ты что, дрова везешь? Неужели трудно объезжать эти ямы? Это же элементарно – руль влево, руль вправо…
Водитель отмолчался – не любил он отвечать на риторические вопросы. А здешние дороги, как и везде в стране, ушли недалеко от здешних мудрецов. Серый подержанный универсал выехал из города и неторопливо пылил по колдобистой дороге, идущей параллельно основной трассе. Вдоль обочин мелькали зеленеющие тополя и осины, их разбавляли заросли рябины, черемухи. Дорога петляла, проваливалась в низины, вздымалась на косогоры. Задние сиденья в салоне были сложены, в образовавшееся багажное пространство были набросаны мешки, в которых что-то подозрительно позвякивало, старые одеяла, рваная картофельная мешковина. Придумать что-то более оригинальное Мурзину, видимо, помешала нехватка воображения. Под всем этим благолепием скорчились два тела и испытывали пронзительные неудобства.
– Мурзин, почему мы еле тащимся? – стонала Ксюша. – Там всего одна педаль – нажми, и побежим быстрее…
– Знак «Опасный поворот», – лаконично ответил водитель.
– Так проскакивай его быстрее… О боже, Мурзин, почему твои мешки так воняют? Ты что, похоронить нас тут собрался с нашими тонкими обонятельными рецепторами?
Водитель ухмылялся, насилу сдерживал смех.
– Где мы, Мурзин? – жалобно ныла Ксюша. – Ты бы хоть говорил, где мы едем. Не посмотрим, так хоть послушаем. Ты же этот, как его… автохтон, знаешь все местные достопримечательности… Слушай, Мурзин, а ты сегодня не на работе?
– Ксюша, помолчи, – взмолился Никита. – И без тебя тошнит.
– Не могу я молчать… – Девушка выбралась из-под вороха мусора. – Я хочу говорить, говорить и уснуть в говорящем виде. Да, дорогой, это очень благородно, что ты закрыл меня собой. Считай, что оценила. Но то, что ты не дал мне помыться, очень тебя не красит, я тебя почти ненавижу… Я вся чешусь, обтекаю и сейчас, наверное, скончаюсь от всех этих неудобств.
– Я все слышу, – заметил Мурзин.
– Блин, – сказала Ксюша. – Мог бы и уши заткнуть. – Она насупилась, натянула на себя мешок и какое-то время молчала.
– Проезжаем мимо пихтового бора, – торжественно объявил Мурзин. – Эндемик полуострова – пихта грациозная. Живет двести лет. Даже в Чемдале она встречается только в двух местах на восточном побережье: в приустьевой части реки Сеченка и здесь. Не вздумайте высовываться: пихта как пихта. Дальше ничего интересного – сплошной кедровый стланик. Пять минут назад мы проехали мимо горнолыжной базы «Вершина», которую в прошлом году закрыли в связи с окончательной убыточностью. Аппетиты чиновников – непомерные, а денег на развитие туризма практически не выделяется. Гостиниц толком нет, дорог, туристической инфраструктуры – нет. Места живописные, отличные горы и вулканы, а туристов за год в Чемдал приезжает от силы тысяч десять – в основном экстремалы. А вот Аляску, которая тут неподалеку, посещает миллион туристов в год! А почему, спрашивается? Со спортом ситуация немного лучше – слева осталась лыжно-биатлонная трасса протяженностью четыре километра, там ежегодно в середине апреля проходят международные соревнования по биатлону на приз памяти Виталия Фатьянова – знаменитого тренера. Места здесь очень живописные. – Мурзин поцокал языком. – Куда там Швейцарии.
– Нет, я хочу в Швейцарию, – заартачилась Ксюша. – Там хорошо…
– Там хорошо, потому что нас там нет, – напомнил Никита.
– Твою-то мать! – в сердцах воскликнул Мурзин, прерывая наметившуюся дискуссию. – Ребята, прячьтесь, проверка на дороге!
Тревога явно была не учебной. Ксюша ойкнула, сделала бессмысленную мину и растворилась под ворохом нужных и ненужных вещей. Никита тоже погружался в «подполье», сжимая рукоятку пистолета. Неприятность досадная, но вполне ожидаемая. Дороги обложены, даже второстепенные, удивительно, что их не остановили раньше. Сомнительно, что это ОМОН, – заткнуть им все дыры местные власти не в состоянии. Обычные «патрульно-постовые» – можно размять натруженные кости, если что-то пойдет не так… Свалка мусора в багажнике смотрелась, конечно, дико. Мурзин остановил машину. Было слышно, как он о чем-то переговаривается с подошедшими людьми. Звуки извне под ворохом «камуфляжа» делались глухими, далекими. Никита затаил дыхание, навострил уши. Общались стороны довольно долго. Мурзин о чем-то спрашивал. Временами раздавались смешки. Потом захрустели мелкие камешки – участник оцепления обошел машину, посмотрел в заднее окно.
– А это что за хлам у вас, товарищ капитан?
– Мусор везу на дачу, лейтенант, – добродушно откликнулся Вадим. – Не в квартире же его хранить, жена уже всю плешь проела. Хочешь порыться? Сейчас открою.
– Нет уж, спасибо, – испугался проверяющий. – Сами ройтесь в своем мусоре. Глядишь, найдете какую-нибудь амфору. Счастливого пути, товарищ капитан. Вы уж будьте поосторожнее. Говорят, что преступники крайне опасны, мало ли что…
– Неужели на всех бросаются? – удивился Мурзин. – Я слышал, что у них узкая специализация.
– Так-то оно так, – замялся офицер. – Но майор Лаврентьев на инструктаже таких ужасов про этих бандитов наговорил… Мол, оба конченые шизофреники, проявляют бессмысленную жестокость. Баба – зверь, убивает, не раздумывая, а мужик ничем не лучше, когда-то работал киллером, потом детей похищал в Чечне, занимался рейдерскими захватами в столице…
– Страсти-то какие, – испугался Мурзин. – Слушай, лейтенант, кончай, а? А то нагнал на меня жути, я теперь трястись буду, не поеду ни на какую дачу… Ладно, счастливой службы, парни, сами тут смотрите во все глаза.
Он завел двигатель, переключил передачу, и машина запылила дальше, а груда ценных вещей, перевозимых «на дачу», издала тяжелый стон облегчения.
– Все в порядке, товарищи подпольщики, – радостно возвестил Мурзин. – Это наши. Отделался легким удостоверением.
– Ничего и не в порядке. Мне обидно, – утробным голосом проговорила Ксюша. – Нас оклеветали. Моя психика тихо фигеет. Неужели мы такие ужасные?
– Да, я тоже немного смущен, – признался Никита. – Ну, хорошо, мы конченые шизофреники, это можно допустить. Я работал киллером, похищал несчастных чеченских детишек. Но при чем тут рейдерские захваты?
– Мы, кстати, приближаемся к Долине Гейзеров, – сдерживая смех, объявил Мурзин. – Это часть уникального биосферного заповедника, обязательный пункт программы любого туриста, прибывающего на полуостров. Как без Подола невозможен Киев, так без Долины Гейзеров невозможен Чемдал. Но мы с вами не туристы, объедем природное чудо стороной.
– А может, заедем? – встрепенулась Ксюша. – Баба-зверь должна помыться, пока она кого-нибудь, в натуре, не замочила…
Несколько минут старенькая «Тойота» тряслась по «стиральной доске», и пассажирам пришлось серьезно призадуматься о сохранности зубов. Водитель уверял, что конец пути уже не за горами.
– Эх, Мурзин… – жалобно причитала Ксюша, подпрыгивая вместе с мусором, – вот брал бы ты взятки – мы бы сейчас не тряслись в этом жутком поезде, а ехали бы как нормальные белые люди – в белоснежном джипе с отличной подвеской и низкой чувствительностью к дорожным препятствиям.
– Да знаю я, – вздыхал Мурзин. – Но такой уж я непрактичный, старомодный, люди меня не понимают, жена пилит, ребенок смотрит с укором. Может, еще и научусь в этой жизни вертеться. – Он хохотнул, быстро глянув в зеркало. – Но только после того, как вас подальше спроважу…
Машину занесло, он резко ударил по тормозам и принялся «целомудренно» ругаться. Пассажиров вдавило в сложенные сиденья, и они тоже позволили себе несколько слов.
– Колесо спустило, – мрачно объяснил Мурзин, обрывая поток красноречия. – Да чтоб мне выпасть в виде осадков…
– Издеваешься? – вспылил Никита. – Мало того, что машина у тебя хреновая, ездок ты такой же, так ты еще и под ноги не смотришь?
– Все в порядке, – предпочел не обижаться Мурзин. – Не проткнул, а просто спустило. Такое бывает, девочка капризная, я до сих пор не могу понять, что у нее на уме. Сейчас надуем и поедем дальше. Стоянка поезда – пять минут. Можете, кстати, выйти, послоняться по перрону – мы в глухом лесу.
Он начал хлопать дверьми, выискивать насос. Никита с Ксюшей выбирались из-под вороха рванины, с удовольствием разминали суставы. Они действительно находились в лесу. Внушительные каменные березы – не очень высокие, но с мощными стволами, буроватой, шелушащейся, изъеденной трещинами корой, замысловато перемежались со скалами, с мочалами травы, опутавшей обочины. Ксюша прислушалась, сделала загадочное лицо – где-то поблизости журчал ручей. Ахнула в предвкушении долгожданной встречи с водой и умчалась за деревья, не спросив разрешения. Как только она ушла, послышалось прерывистое гудение мотора с того направления, куда направлялись мстители. Чертыхнувшись, Никита перепрыгнул на соседнюю обочину, нырнул в траву и закатился в первую попавшуюся канаву. Он приподнялся, сильно сомневаясь, что со стороны похож на одуванчик, уставился на новое явление. Как много их еще предстоит…
По проселочной дороге ехал «ВАЗ» девятой модели с символикой ГИБДД. В салоне находился один человек. Проследовать без остановки мимо «Тойоты» господин полицейский, видимо, посчитал неуместным. Машина остановилась, прижалась к обочине – в нескольких метрах от Никиты. Выбрался молодой инспектор в форме – невысокий, кряжистый, щекастый. Он исподлобья огляделся и поволокся через дорогу расхлябанной, вальсирующей походкой, свойственной подавляющему большинству инспекторов. Мурзин накачивал колесо примитивным педальным насосом, покосился на новую фигуру. Инспектор небрежно козырнул, начал что-то говорить. А Никита задумался. В принципе, ничего ужасного, ворон ворону глаз не выклюет. Потрещат и расстанутся. Но как быть с Ксюшей? Она могла и не слышать, что подъехала машина. У нее там радостное событие, чувства отключены. Вывалится из кустов – вся такая довольная, одухотворенная, и на тебе. Будет странная сцена – наверняка гаишники в курсе, как выглядят особо разыскиваемые персоны. Никита выполз из кустов и спрятался за полицейской машиной. Пригнулся и начал медленно смещаться к капоту – сел на корточках, высунул нос. До бухтящих мужчин было метра четыре. Он успеет атаковать в случае нужды. А если все закончится благополучно, шмыгнет в траву. Но тут усмехнулся Мурзин, перехватив его настороженный взгляд. Подмигнул – отнюдь не украдкой и что-то проговорил гаишнику, стоящему к нему лицом. Никита оторопел. А инспектор боязливо повел плечами, глянул искоса через плеч