Может быть, есть способ использовать это в своих интересах и получить от этого еще большую прибыль.
В дверях огромного особняка Алексис Трауернинг съежилась, глядя, как ее единственная дочь жестоко уничтожает человека в лабораторном халате. Тревор остался в машине, пока все не закончилось.
Человек, чье лицо раскромсала Стар, вбежал в дом, закрыв лицо руками. Между кончиками пальцев мужчины текла кровь. Рваная кожа на его щеке, словно марля, свисала с обнаженной кости. Тревор мог видеть зубы и десны мужчины через дырку на его лице.
Алексис тоже вернулась в дом, оставив дочь наедине с мужчиной, которого она поедала. Тревор в ужасе и очаровании наблюдал, как Стар Траурнинг энергично выпотрошила мужчину, отчаянно копаясь в его животе своими массивными когтями. Тревор прикрыл уши, чтобы заглушить звук мучительных криков.
- ПОМОГИТЕ! О, Боже! Помогитеееее!!! Аааааа!!! О, БОЖЕ!!!
Она вытащила внутренности мужчины и запихнула их себе в рот, а он кричал и тщетно пытался оттолкнуть ее. Она держала обе руки глубоко в его животе, выдергивая органы и ела их целиком. Мужчина перестал кричать и лежал на крыльце, дрожа и содрогаясь, в то время как Стар продолжала потрошить его тело в поисках еды. Кровь лилась с края крыльца, как простыня, как темно-красный водопад.
Когда она насытилась, Стар Траурнинг с трудом поднялась на ноги и пересекла крыльцо. Она постучала в дверь, чтобы мать впустила ее. Когда не последовало ответа, она свернулась калачиком у двери в позе эмбриона и заснула.
Тревор вышел из машины. Он не знал, что он мог сделать или сказать, но он должен был что-то сделать. Ему нужен был транквилизатор. Что-нибудь, чтобы успокоить девушку, прежде чем она снова проголодается. К сожалению, он не подумал так далеко вперед. Несмотря на то, что Эберсол рассказал ему о Лелани Симмс, съевшую своего жениха, он не ожидал найти что-то подобное. Он был совершенно не подготовлен. Только сейчас он начал серьезно думать о других своих пациентах.
Бля. Это могло происходить со всеми из них.
Тревор вытащил свой сотовый телефон. Пришло время рассказать Саре, что происходит, и молиться Богу, чтобы она не уволила его за это. Но, сначала ему нужно было предупредить доктора Эберсола.
16.
Андреа услышала шум. Она знала, что ей не следовало заходить в комнату мамы и папы, но ей было страшно. Похоже, в доме было чудовище.
Что-то прорычало. Звук шел из конца зала. Внизу была комната мамы и папы.
Андреа схватила свою куклу Лалалупси и вылезла из постели. Она тащила за собой одеяло и подушку, выскользнув из комнаты и на цыпочках пошла по коридору, где свирепые звуки становились все громче. Они исходил из комнаты ее родителей. Она остановилась в коридоре. В прошлый раз, когда Андреа услышала шум из их комнаты и пошла на расследование, она увидела своего папу на своей маме, и он очень рассердился на нее. Он сказал ей никогда больше не заходить в их комнату посреди ночи. На этот раз шумы звучали иначе. Страшнее.
- Мамочка?
Рычание прекратилось. Она услышала сопящий звук, похожий на нюхание собаки. Потом кто-то застонал. Голос был похож на мамин.
- Мамочка?
Андреа подкралась ближе к двери. Сопящий звук прекратился, сменившись влажным чмоканьем, будто кто-то ест что-то мокрое и сочное. Затем послышались звуки рвоты и новые стоны. Андреа заглянула в открытую дверь родителей.
Ее мама лежала на кровати, и кто-то был сверху, но это был не папа. Папа лежал на полу, а его головы не было. Кровь хлынула из рваного обрубка на месте его головы. Она знала, что это папа, из-за его пижамы - мягкой и синей, с изображениями машин. Мама купила ему эту пижаму на Рождество. Она написала имя Андреа на карточке и сказала, что онa принадлежит им обоим. Теперь пижамa вся былa разорванa и окровавленa.
Андреа смотрела на маму, а мама смотрела в ответ. На ней была страшная женщина с растрепанными волосами. Женщина не смотрела на Андреа. Она ела ее маму. Снова и снова кусая ее и разрывая большими острыми ногтями. Страшная женщина зарылась головой в живот мамы, она жевала и что-то вытаскивала из нее.
Губы ее мамы шевелились, как будто она пыталась заговорить, но ее рот был наполнен кровью, которая пузырилась и текла по щекам. Она произносила какие-то слова, как когда-то она пыталась рассказать Андреа секрет, который не хотела, чтобы кто-то слышал. Андреа потребовалось некоторое время, прежде чем она поняла, о чем говорила ее мама.
- БЕГИ...
Андреа повернулась и побежала обратно по коридору. Она начала рыдать. Женщина причинила боль маме. Она причинила вред отцу. Позади нее она услышала глухой удар, а затем звук кого-то стремительно бегущего позади нее. Андреа оглянулась через плечо и увидела за собой страшную женщину, которая бежала по коридору и тащила маму за горло.
Андреа выбежала через открытую входную дверь, минуя отрубленную голову своего отца в дверном проеме. Она кричала так громко, как могла, и продолжала кричать, пока ее соседи по квартире, Джонсоны, не открыли дверь, чтобы посмотреть, что происходит.
Миссис Джонсон была в пушистой розовой пижаме. Она протянула Андреа руки и позвала к себе, но Андреа продолжала бежать к лифтам. Она слышала страшную даму позади себя. Она повторила то, что сказала ее мама.
- Бегите!!!
Затем она услышала крик миссис Джонсон, но было слишком поздно.
17.
Все здание стояло в погребальной тишине. Доктор Дэвид Эберсол вышел из взятой напрокат машины и посмотрел на ярко освещенное здание, на янтарные окна с видом на городское озеро, за которым жили некоторые из самых богатых людей Остина. Внутри не было движения. Было едва восемь часов вечера, но ничего не шевелилось. В монолитной стене из тонированного стекла вообще не было движения. Что-то пошло не так. Он чувствовал это.
Эберсол смотрел в окно на десятом этаже здания, когда увидел одинокую фигуру, которая подошла к стеклу и уперлась в него обеими руками. Тут что-то не так, но Эберсол сначала не мог понять, что именно. Расстояние и тусклый свет, освещавший этот силуэт, затемняли образ.
Эберсол ахнул от ужаса, когда силуэт слегка повернулся, и его черты стали яснее. Это была женщина. Она была голая. Она была вся в крови, и одна из ее грудей отсутствовала. Спустя несколько мгновений, тихая ночь взорвалась звуками полицейских сирен и машин скорой помощи. Эберсол увидел вереницу полицейских машин, движущихся по бульвару Ламар. Их было больше полдюжины. Только тогда доктор Эберсол заметил людей, сбившихся в кучу через улицу. Некоторые были в пижамах. Некоторые были даже в нижнем белье. У одного или двоих на одежде были пятна крови. Все смотрели на здание, некоторые плакали. Остальные были в шоке. Маленькая девочка, не старше четырех или пяти лет, безутешно рыдала и взывала к маме, протягивая руки к зданию.
- Дерьмо!
Эберсол вбежал в здание, зная, что ему нужно попасть внутрь до того, как приедет полиция и оцепит его. Он бросил последний взгляд в окно, проследив за толпой. Он увидел, как стремительная тень скользнула по женщине и утащила ее от окна. Темная жидкость забрызгала стекло, когда оба силуэта исчезли из поля зрения. Эберсол в глубине души знал, кем была эта тень и что там только что произошло.
По пути сюда из аэропорта Эберсол остановился, чтобы взять два ведра курицы, по двадцать четыре штуки, из закусочной. Если бы Лелани была достаточно голодна, чтобы съесть своего жениха, он знал, что идти туда без еды было бы неразумно. Теперь он волновался, что возможно уже слишком поздно. Он думал оставить все дело полиции, но знал, что это будет самоубийство. Клиника эстетической реконструкции «Афродита» сделала его знаменитым, и если между клиникой и буйством Лелани будет установлена какая-то связь, это сделает его печально известным. Он будет изгоем в индустрии, даже если не потеряет лицензию. Другой проблемой была его совесть. Лелани не виновата в этом. Он не мог позволить ей взять на себя вину за этот беспредел.
Он шел к лифту, когда зазвонил его мобильный телефон.
- Эберсол? Это Тревор. Будь осторожен. Я ошибался насчет всего этого. Все гораздо хуже, чем я думал! Стар Траурнинг, она... она изменилась. Ее мать позвонила в психиатрическую больницу, чтобы они забрали дочь после того, как она чуть не съела свою руку и чуть нe напала на нee. Она съела одного из консультантов психиатрической больницы прямо на крыльце, прямо на моих глазаx. Я не думаю, что мы можем контролировать это сами. Я оставил сообщение для Сары, рассказав ей, что происходит. Она не перезвонила. Я не знаю, что делать, мужик.
Доктор Эберсол замолчал. Его рука зависла над кнопкой вызова лифта. Что, если он не сможет остановить Лелани? Что, если он станет ее следующей жертвой?
- Я не знаю, что тебе сказать. У меня здесь свои проблемы.
- Что происходит? Ты видел Лелани? Она изменилась?
- Я не знаю. Я только добрался. Полиция уже в пути. Думаю, Лелани уже убила несколько человек. Я не знаю. Здание выглядит почти эвакуированным. Думаю, я видел, как она напала на кого-то, - сказал Эберсол.
Он надеялся, что молодой врач скажет ему, что делать, и чувствовал себя глупо из-за такой нелепой мысли. Тревор Адамс не был спасителем. Он был просто эгоистичным придурком, который оказался гением. Однако, как человек он был эмоциональным идиотом. То, что Эберсол жаждал ответов от того же безрассудного придурка, который стал причиной всего этого, было верным признаком его растущего отчаяния и страха. На самом деле он был здесь один. Он глубоко вздохнул и нажал кнопку лифта.
- Чем ты планируешь делать? - спросил Тревор. - Я имею в виду, что мне делать?
- Тебе нужно дать девушке успокоительное и отвезти ее в больницу, пока мы не вернем ее в клинику. Я собираюсь найти Лелани. Попытайся дозвониться до Сары.
- О, ну ладно. Я постараюсь. Просто будь осторожен. Хорошо? Когда я увидел Стар, как она напала на того парня из психбольницы… у нее были когти, чувак.