— Некромантия? — Семен снова выбился из образа недалекой деревенщины и постарался тут же исправить положение. — Чертей, что ли, на помощь кликать станете?
— Нет. Я сделаю то же самое, что сделала для обгоревшей циркачки. Оберну смерть жизнью. Может быть, получится.
«Если долго мучиться — что-нибудь получится. Помирать — так с музыкой», — хмыкнула она про себя.
Семен вздохнул и уселся на пол у стены. Запрокинул голову, прикоснувшись затылком к некрашеным доскам.
— Я некромант и ментальный медик. Нелепое сочетание, — грустно усмехнулась Анна. — Некромант питается болью и смертью. Ваши парни умирают, любому черному магу это — как званый ужин, простите за сравнение.
Семен не шелохнулся, но Анна кожей почувствовала опасность. Еще бы, услышать, что любимые племянники для кого-то — вкуснейшая еда! Тут кто угодно озвереет.
— Я могу взять их боль и вернуть жизнью. Начну с раненого в живот, ему меньше осталось. Потом обожженного. Если смогу — выживут оба. Если нет — оба умрут. Решать вам. Либо гарантированно выживет один, либо риск с шансом спасти обоих.
Семен невидящим взглядом уставился в стену. Лицо полевика было каменной маской — боль потери и груз решения. Не было больше туповатого огородника, которого он пытался изобразить перед Анной. С таким лицом командир отправляет отряд на смерть, чтобы сохранить основные силы.
Колдунья была уверена в его ответе. Жаль. Очень хотелось снова рискнуть, снова укротить «своего некроманта», победить, доказать… Видимо, не сегодня.
Семен встал, подошел к раненому в живот парню. Подержал его руку в ладони, чуть сжал и повернулся к Анне.
Дверь негромко скрипнула. В комнату вошел элегантный господин, которому пристало прогуливаться по каменной набережной Нестрижа у ратуши, а не посещать небогатые окраины Гнездовска. На нем был идеально сидящий черный костюм, густые ухоженные волосы собраны в хвост (Анна от такой красоты не отказалась бы), на лице — светская улыбка.
Семен посмотрел на него с плохо скрываемой досадой, но промолчал.
Вошедший снял шляпу и поклонился Анне.
— Простите, сударыня, окно было открыто, я нечаянно подслушал ваш разговор. Если вам пригодится ассистент с богатым опытом полевой медицины — я к вашим услугам. С полостными ранениями тоже имел дело. Семен, ты ведь не будешь возражать?
Короткий обмен взглядами между Семеном и странным господином, набивающимся к Анне в ассистенты, больше походил на обмен выпадами в поединке. Через несколько секунд полевик отвел глаза.
— Спасайте обоих, — бросил он. — Что-то еще от меня нужно?
— Горячая вода, — велела Анна. — И, если собираетесь молиться, делайте это подальше.
Семен молча поклонился ей и вышел.
— Простите, забыл представиться, — слегка улыбнулся незнакомец, — Георг фон Раух к вашим услугам. Наслышан о вас, Анна Георгиевна, и почту за честь помочь.
«Что-то многовато сомнительных личностей на одного некроманта, — хмыкнула про себя Анна. — И откуда ты взялся информированный такой?»
Но вслух спросила иначе:
— Да неужели? Извольте объясниться.
Фон Раух почтительно наклонил голову.
— У нас с Семеном есть… общие дела. Суть их сейчас совершенно не важна. Сегодня я пришел сюда кое-что с ним обсудить — и узнал об этом прискорбном происшествии. Посоветовал обратиться к вам. Каюсь, под окном я стоял исключительно из любопытства. Подслушивал. Как говорят у вас в Гнездовске — не велите казнить, велите слово молвить.
Анна, вполуха слушая его, прикидывала, как приступать к лечению. Разрешение от ближайшего родственника есть, а дальше…
Дальше она докажет, прежде всего — себе, что Анна Мальцева не бездарность. Все остальное, не имеющее отношения к спасению жизней, можно игнорировать.
Рану нужно вскрывать, чистить, сращивать поврежденные органы. На одной магии не получится, придется заниматься хирургией. В операционную бы! Но кто ж ей даст заниматься некромантией в больнице при Спасском монастыре…
— Велю. Молвите. Только сначала помогите переложить пациента на стол. Надо резать, а стоя на коленях это будет очень неудобно. Позовите Семена, нам нужно поднять лавку на один уровень со столешницей и передвинуть больного, а то мало ли…
Фон Раух аккуратно снял свой щегольский камзол. После едва заметного колебания повесил его на спинку стула.
Вошел Семен с бадьей горячей воды, поставил ношу в угол и они вдвоем осторожно подняли тяжелую дубовую лавку. Анна вцепилась в льняную простыню и довольно легко перетащила пациента на столешницу.
Покрасневший от натуги Семен вздохнул и снова вышел. Фон Раух, не переводя дыхания, аккуратно закатал рукава рубашки.
— Командуйте, сударыня.
Анна была уже на грани обморока от усталости и голода. Отдать чуточку жизненных сил — и всё. Начнется время некроманта. Она с трудом сдерживалась, чтобы не начать забирать боль и смерть израненных полевиков прямо сейчас, сию секунду!
Именно это ей и запретил Ученый совет Магической Академии. «За бесперспективностью».
«Да пошли вы ко всем чертям, маразматики!» — одними губами прошептала Анна, отвернувшись от ассистента.
— У вас нервы крепкие? — вслух спросила она. — Сейчас начнется работа черного мага. Будет страшно, поверьте. Некоторые реагируют неадекватно, пытаются убежать или меня оглушить… Это очень отвлекает.
— Не беспокойтесь, Анна Георгиевна. Я не слишком впечатлительный человек. К тому же сам к вам напросился.
— Хорошо… — протянула она, — если что — не обессудьте.
Анна отбросила все лишние мысли. Плевать, откуда взялся этот лощеный хмырь. Трижды плевать, какие там у него дела с Семеном, и четырежды — откуда он что-то про нее знает.
Ученый совет ошибается.
Некромант может спасать жизни.
Сила есть сила, и неважно — какая. Важно — как использовать!
Начали!
Остатки ее собственной жизненной энергии горячей волной вливались в умирающего от раны и заражения крови полевика. И одновременно, урча от счастья, Анна-некромант стала забирать у него силу смерти.
Это было похоже на родник в пустыне. На пир после долгой осады. На все счастье мира!
— Скальпель!
Анна была готова к неуклюжести ассистента, но тот подавал ей инструменты на удивление быстро и точно.
— Тампон!
Он ничего не перепутал и не переспрашивал — как будто рядом был не сомнительный господин, а привычная, почти родная медсестра. При необходимости ассистент осторожным движением вытер ей пот со лба. Ткань платка была на удивление приятной и мягкой.
— Зажим!
Ох ты, как все перепахано… Погоди, обезболить надо. Вот, теперь хорошо. Так, сращиваем, клеточка к клеточке, и чтобы без рубцов, зачем нам рубцы на кишках, правда? Не нужны нам рубцы… Давай, родной, умирать рановато, нам с тобой еще пожить надо. Ты мне тыкву вырастишь, вы, полевики, по огородному делу большие мастера, а я люблю тыквенный суп, да со сметанкой…
— Иглу!
Сейчас, потерпи, сейчас все зашьем и начнется самое трудное. Дырки в тебе залатать — полдела, а вот заразу из крови убрать… Ничего, мы с тобой справимся, куда мы денемся? А то старые маразматики из Ученого совета правы окажутся, козлы безрогие, мы ведь такого позора не допустим, а? Нет, не допустим, ни за что, они у нас еще увидят…
Вот, почти закончила, сейчас я узелочек завяжу, и все хорошо будет. Только не смей у меня тут умирать! Стоять, зараза! Я тебе дам остановку сердца! Я что ли за тебя дышать буду, поганец?! Давай!
— Иглу держите! И чтоб не шелохнулся!
Вот, молодец, а напугал-то как… Ничего, сейчас веселее будет. Ох, веселее! Пьешь много? Печенка крепкая? А то ведь может и не выдержать, многовато заразы у тебя в крови, ох, многовато…
Время замерло. Врач и некромант, жизнь и смерть, все сплелось в один клубок — не развязать, только резать, но резать уже не нужно. Все сшито, готово, осталось отмыть, потому что кровь и дерьмо, и все на свете. Промыть организм от заразы — это очень, очень грязно, зато оба будут жить — надеюсь, будут, ведь иначе все напрасно, и не светит тебе карьера в науке.
Анна прислонилась спиной к стене и буквально сползла на пол. Взгляд замер на дрожащем от сквозняка огоньке свечи. Она не помнила, как стемнело, кто зажигал свечи, что вообще происходило вокруг. Была смерть, стала жизнь — остальное неважно.
Посмотрела на часы — десять вечера. Ничего, не так уж и долго провозились.
— Вымойте здесь, — негромко велела она, — а мне нужно поесть и отдохнуть. Всё. Справились.
Почти сразу в комнате оказалось очень много народа. Несколько полевиков суетились, перекладывая раненых, Семен раздавал команды, давешняя сиделка гремела ведром и шваброй.
Фон Раух присел рядом.
— Анна Георгиевна, встать можете?
Она слабо улыбнулась:
— Могу, наверное. Но не хочется.
— Вам помочь?
— Да, пожалуйста. Мне бы прилечь… И поесть. Вот только сил совсем нет. Даже жевать, наверное, не смогу.
— Кисельку, барышня? — вклинился Семен. — Клюквенного, только что наварили, вкусный — страсть! Сейчас, секундочку!
В руках у Анны почти мгновенно оказалась глиняная кружка с густым, кисло-сладким киселем. Она пила его мелкими глотками и как-то отстраненно думала о том, что надо бы уносить ноги. Чем быстрее — тем лучше.
Потому что ранения ее пациентов никак не могли быть результатом драки из-за ветреной красотки. Удар в живот нанесен сверху вниз, острым трехгранным клинком, больше всего похожим на пику. Откуда такое оружие у крестьян-полевиков? С ожогами второго совсем любопытно. Глубина поражения тканей и легкий магический фон говорили точно не о падении в костер. На коже парня что-то горело. Что-то, очень похожее на наполнитель магических фонарей. Она уже осматривала тела с похожими ожогами. Банду Шкипера сожгли точно так же… И тоже полевики. Возможно, именно эти.
«Никогда и никому не отказывать во врачебной помощи», — вздохнула Анна про себя словами клятвы врача.
Будь она в полной силе, ей бы ничего не угрожало. Сейчас, когда колдунья вымотана до предела, возможностей для самозащиты у нее не больше, чем у курицы. Решит хозяйка пустить на суп — будет суп. Хорошо хоть, здесь об этом никто не знает, и вряд ли эта компания сомнительных личностей умеет правильно убивать некромантов. Так что, если решатся — есть все шансы хотя бы отомстить.