— Сочувствую вам, — покачал головой Виктор. — Это похоже на условности имперского высшего света.
— Именно! — раздраженно кивнула Ксения. — Верхушка магического сообщества закостенела во временах Триедина. Не понимаю, как они вообще допустили участие такого количества магов в проекте перестройки вашего перевала. Впрочем, уверена, каждый из них еще будет облит высокомерным презрением… Госпожа Мальцева, насколько мне известно, уже лишилась защиты диссертации. У нее прекрасное исследование, но — вот незадача! — она работала с Федором Гнездовским. Простите, — понизила тон Ксения, — я увлеклась собственными печалями, а вам не терпится поговорить с Семеном.
— Еще раз благодарю, — светски поклонился ей Виктор. — И спасибо за разъяснения. Весьма познавательно.
«А еще вас очень мало, — мог бы добавить Виктор. — Слабых колдунов около трех тысяч на все Заозерье, а сильных, вроде вас, Ксения, — в лучшем случае пара сотен. Вы продаете магические услуги и артефакты, но старательно сохраняете дистанцию с обычными людьми. С нами работают те, кто послабее, а вы создаете и поддерживаете иллюзию всесилия Академии. Ведь если мы, люди, решим, что вас проще перебить, чем договориться — магов как минимум навсегда запрут в Дракенберге. А скорее — имперские костры покажутся мелочью, полыхнет везде. Числом задавят, будь вы хоть величайшими колдунами Вселенной».
Полевик Семен сидел в полузабытьи. Видимо, дал себе передышку, понимая, что пока не может ничего сделать, да и несколько ударов по голове не добавили бодрости.
На челюсти полевика расплывался громадный кровоподтек, в волосах застряли травинки, кулаки поцарапаны — в целом вид у задержанного был, мягко говоря, потасканный.
Он пришел в себя не сразу. Сначала с трудом приподнял голову, пытаясь сфокусировать взгляд. Подергал наручники. С видимым усилием сосредоточился на лице сидящего напротив Виктора.
Следователь пододвинул к нему берестяную кружку с водой. Глиняный стакан был привычнее, но этот опасный тип и осколком может дел натворить, так что лучше перестраховаться.
Семен медленно сделал несколько глотков, презрительно дернул уголком рта и поднял взгляд на Виктора.
— Здравствуйте, — сказал следователь. — Мне нужно допросить вас касательно убийства Ивана Шкипера.
— Э, начальник, — карикатурно удивился полевик, — не торопись, лошадок не гони, не знаю я никаких Иванов, тем более с паскудными моряцкими кликухами. Лучше скажи, почему ты живой, нахал? И почему я еще живой?
Семен говорил медленно, через силу, и от того привычные следователю словечки звучали жутковато. «Пургу несут» быстро, проглатывая окончания, стремясь за словесной шелухой и наглостью скрыть страх и растерянность. Он что, сумел напугать легендарного Сеню? Или это его привычный способ разговаривать?
— Повезло, — равнодушно бросил Виктор. — А вы, Семен, как я понимаю, сознаетесь в покушении на жизнь стражника при исполнении?
— От мне не похрену, сколько блохастых шавок ты на меня навесишь? Однова живем, начальник, а помирать что так, что эдак — дело малоприятное. Хошь, ещё в чём сознаюсь? Есть у тебя висяки? Вали всё, давай, не жадничай!
— Зама-анчиво, — протянул Виктор. Наклонился, достал из корзины под столом мясной пирог и положил перед Семеном.
Давно известно — во время еды человек успокаивается. Жевать и психовать одновременно очень сложно, а следователю сейчас нужна была не бравада отловленного злодея, а возможность договориться к обоюдной выгоде. Пирог он выбрал со значением — на румяной корочке тестом был выложен крест.
— Поминальный? — издевательски спросил Семен, изрядно облегчив Виктору задачу. — Может, еще и водки нальешь, за души племяшей выпить да дырку от тобой выбитого зуба прополоскать?
— Зачем живых поминать? — наигранно удивился следователь. — Они пока в тюремном лазарете. Вроде дышат. Условия там не ахти, но, если повезет…
Семен неловко сгреб пирог прицепленной к столу рукой, наклонился, откусил и стал медленно жевать здоровой стороной рта. В глазах полевика отчетливо прояснялось, Виктор почти наяву видел, как арестованный прикидывает варианты, ходы и вопросы.
— Предлагай, — коротко бросил Семен, откусывая еще пирога.
Виктор мог бы длинно и цветасто расписать перспективы. Упомянуть то, что обвинительное заключение составляет следователь, что он решает, кого привлечь как подозреваемого, а кого оставить в свидетелях, а то и вовсе не заметить. Но перед ним сидел профессионал, не нуждавшийся в словесной шелухе.
— Сдашь того, кто заказал Шкипера, — отчетливо сказал Виктор. — И расскажешь все, что знаешь о делах фон Рауха в Заозерье. Тогда твои племянники сначала получат лучшего врача в Гнездовске, а потом — обвинение со смягчающими обстоятельствами. Отделаются парой лет каторги.
Семен молча жевал пирог. Он мог бы спросить: «А мне ничего не предложишь?» или «Какие гарантии?» или еще что-нибудь, бессмысленно удлиняющее разговор.
Виктор ждал. Он тоже мог бы добавить что-нибудь о своевременности медицинской помощи, о сложностях с отоплением в тюремном лазарете, о том, что будет глупостью отказываться от шанса спасти родню… Мало ли вариантов, чем посотрясать воздух.
Но к чему разговоры, если и так все ясно?
— Это был маг. Большая шишка из торговых контор, — негромко сказал Семен. — А теперь организуй парням лечение. Сделаешь — продолжу.
— Уже сделал, — ответил Виктор. — Сразу, как приехали, я вызвал некроманта. Она говорит — жить будут.
Семен чуть приподнял бровь: «Шустёр ты, следак…».
Виктор едва заметно пожал плечами: «Иначе никак».
— Передавай поклон Анне Георгиевне, — вслух сказал Семен. Тяжело вздохнул, подобрался и мрачно посмотрел на Виктора. — Доставай бумажки, расскажу, что знаю.
— С моих слов записано верно, — вслух, с выражением прочитал Семен и подписал каждый лист. Даже не стал выпендриваться, изображая неграмотного. С прищуром посмотрел на Виктора и с подначкой поинтересовался: — Это все, что ты у меня хотел спросить?
— Как ты сам недавно выразился — предлагай, — сказал Виктор, убирая бумаги в папку.
— Приятно иметь с вами дело, господин барон.
Пристегнутым наручниками к столу светски поклониться невозможно, так что Семен изобразил что-то среднее между шутовским приседанием и гримасой.
— Рад слышать, — ответил Виктор, не поддержав шутливо-издевательский тон. Его немного раздражала манера Семена менять интонации — то полевик изображал недалекого мелкого уголовника, то тупого крестьянина, то деловитого купца, а тут вдруг решил скопировать манеру речи приказчика из дорогого магазина.
— Итак, что бы вам предложить, Ваша Светлость? Контрабандные тропки вас вряд ли заинтересуют. Кто из княжеского совета по торговле берет на лапу с особым хамством, вам тоже вряд ли любопытно, это к безопасникам. Дела Кошицкого Межевья и подавно по барабану, тем более что Филин, хитрюга, оказался вашим человеком. Красиво вы историю со свинской свадьбой провернули, не подкопаться. А, вот! Думаю, вам понравится история о магических бомбах.
— Возможно, — равнодушно пожал плечами Виктор, стараясь никак не показать, что информация об Эрике оказалась новостью. «Провернули», значит, историю… Логично. Ладно, об этом позже.
— Бомбы придумал я, — без лишней скромности сообщил Сеня. Неважно как. Важно, что, если добавить в жидкость для фонарей вытяжку из одной красивой травки, в изобилии растущей на Мутных болотах, получится штука, горящая синим пламенем на воздухе. А если булькнуть туда еще один компонент, вся эта красота еще и рванет на манер пороховой гранаты. Отдельно ингредиенты абсолютно безобидны — фонари, краситель для ткани и приправа. Вместе дают любопытный эффект. Хочешь знать, кто недавно купил пару телег красителя и бочонок приправы?
Виктор изобразил заинтересованность на лице и сделал приглашающий жест рукой — рассказывай.
— Взамен ты, барон и князь, забудешь про моих парней. Некромантша их долечит, и пойдут они на все четыре стороны.
— Многовато за одно имя, — покачал головой Виктор.
— Не жадничай, твоя светлость. Тебе понравится, уверен.
— Согласен. Но есть еще одно условие, — сказал следователь, чувствуя, как ступает на очень тонкий лед. — Когда у тебя появится возможность, придешь ко мне. Поговорим откровенно и без торговли.
— Когда? — переспросил Сеня. — Не «если»?
Виктор молчал.
— Ну ты жу-ук! — восхитился полевик. — Идет. По рукам. Ингредиенты для бомб закупил Шкипер за неделю до своей безвременной кончины, и уехали они за перевал на горбу его шестерок.
— Ценная информация, — согласился Виктор. — Пойдем, определю тебя в комфортную камеру. Это ненадолго, скоро набегут по твою душу большие начальники.
Расчет Виктора был прост и незатейлив. Князь хочет договориться с полевиками, в этой ситуации казнить Семена или отдавать его Кошицкому герцогу — худшее, что можно сделать. Слишком этот тип популярен в полянских общинах. Скорее всего, Федор даст Семену помилование и использует в своей хитрой политической игре.
Поэтому Виктор постарался захватить полевика так, чтобы раньше времени никто об этом не узнал и была возможность поболтать по душам.
Ну а если следователь не угадал и Сеню казнят — что ж, жаль полезного источника информации, но и такое случается. В конце концов, есть за что. Хотя бы за сопротивление аресту покушение на убийство некоего Виктора Бергена.
Полковник Силин сидел за столом и смотрел на Виктора спокойно и чуть отстраненно. Любой из следственного прекрасно знал: если шеф орет — ничего страшного, отругает и отпустит с миром. Но если резкий как… хм… насморк Горностай вдруг становится родственником Снежной Королевы — жди беды.
— Я не спрашиваю, почему ты провел арест полевика Семена без моей санкции — ты считал, что победителей не судят, — ровным голосом сообщил Силин. — Я не буду выяснять, какой судья выдал тебе ордер, — уверен, ты все списал на чрезвычайное положение и личный приказ князя.