– А вы надолго в Сент-Луисе? – поинтересовалась она.
– Всего на день.
– Что ж, позвоните мне вечерком, когда наскучит слоняться по городу, – сказала Дженни, сунув ему в ладонь бумажный клочок.
Женщина вернулась за столик в свою кабинку, а Бастер сделал такой долгий глоток коктейля, что от напряжения даже заболела голова.
Не прошло и десяти минут, как в привокзальную закусочную вошли мистер и миссис Фэнг. У миссис Фэнг висела через плечо перевязь с забинтованной рукой, голова тоже была неуклюже обмотана бинтом. У мистера Фэнга под обоими глазами красовалось по фингалу, ноздри были заткнуты марлевыми турундами с запекшейся кровью. Двигался он согнувшись и сильно хромая.
– Бастер! – вскричали они в унисон.
– Мы спрашивали людей, не видели ль они покалеченного парня, – сказал мистер Фэнг, – и все без исключения показывали на эту забегаловку.
Обнимая родителей, Бастер заметил, что Дженни опять отвернулась от своего столика и, закинув руку на бортик кабинки, с интересом наблюдала за происходящим.
– О, мой мальчик! – вскричала со слезами миссис Фэнг.
– Мы уж думали, что тебя потеряли, – добавил отец.
– Что, черт возьми, тут происходит? – не понял Бастер. При всех своих способностях он понимал, что совершенно бессилен против родителей. К тому же их было двое, так что схватка получалась нечестной.
Тут Дженни поднялась из-за столика и представилась мистеру и миссис Фэнг.
– Вы – родители Ланса? – спросила она.
– Кого? – хором переспросили те.
– Ланс – это мой сценический псевдоним, – поспешно объяснил ей Бастер.
– А вы оба что, тоже спускались в бочке с водопада? – спросила Дженни.
Еще ни разу за всю свою долгую жизнь его родители не позволяли кому-то постороннему застигнуть их врасплох.
– На нас напал медведь, – дружно сказали они, словно и не слыша вопроса Дженни.
– Мы были в Мичигане – отдыхали с палаткой в горах, – заговорила миссис Фэнг. – Мой муж, я и наш сынок, что перед вами, Бастер. Вдруг на наш маленький лагерь напал ужасный гризли, и, чтобы спасти себе жизнь, мы вынуждены были с ним бороться.
– Ланс? – повернулась к нему Дженни. – О чем это она?
– Это было еще до того случая с водопадом, – устало объяснил Бастер, но Дженни, не дослушав, быстро расплатилась за заказ и вышла из кафешки.
– Мы ее потеряли, – молвил мистер Фэнг.
– Что за черт тут происходит? – снова спросил Бастер. – Почему вы оба в повязках?
– А, ну мы думали, что, наверное, стоит тебе как-то подыграть.
– Вы собирались подыграть тому, что я чуть не помер?
– «Подыграть» – пожалуй, неверно сказано. Нам хотелось привнести в это событие собственную интерпретацию.
– Так, народ, кушать будете? – подошла к ним официантка, и чета Фэнг заказала себе по молочному коктейлю.
– Сент-Луис, – протянул мистер Фэнг. – Не припомню, чтобы я когда-то здесь бывал.
– Мне сразу приходит на ум фильм с Джуди Гарленд – «Встреть меня в Сент-Луисе», – сказала миссис Фэнг.
– Чудесное кино, – кивнул мистер Фэнг.
– В этом фильме одна девчушка – не помню ее имени – на Хэллоуин бродит по округе, убивая соседей.
– Господи, мама, – фыркнул Бастер.
– Да нет, в самом деле. Она говорит, что хочет кого-нибудь убить, и, когда один мужчина открывает на звонок дверь, чтобы выдать угощение, она бросает ему в лицо горсть муки. Чистое безумие! Мне ужасно хотелось, чтобы вы, детки, как-нибудь в конце года такое же проделали, но подумала, что это было бы, наверно, слишком уж банально.
– Им следовало бы весь фильм посвятить этой душевнобольной девочке, – заметил мистер Фэнг.
– «Я самая ужасная!» – хором взревели родители Бастера, судя по всему, выдавая цитату из фильма. Вдвоем они выглядели в точности как подопечные какого-нибудь дома умалишенных, которые вдруг нашли свою любовь.
Тут подошла официантка и со шлепком положила на стол счет:
– Вы бы подуспокоились, что ли. И оплатите-ка вот это.
– Мы окружим тебя доброй заботой, Бастер, – пообещала миссис Фэнг.
– Да-да, мне сейчас больше всего необходима именно добрая забота, – подхватил он.
– Так кто же это сделает лучше нас! – воскликнул мистер Фэнг, и семейка выпорхнула из заведения, так и не заплатив.
Художники: Калеб и Камилла Фэнг
– Порой мне кажется, у меня сердце в животе, – произнесла Анни.
Она помолчала, обдумывая сказанное, повторила еще раз.
Анни проговаривала это снова и снова, пока реплика не зазвучала так, будто читалась на иностранном языке, пока слова уже перестали быть словами, распавшись на звуки, а фраза перестала быть отдельным предложением, обратившись в песнопение.
– Порой мне кажется, у меня сердце в животе, – произнесла Анни еще раз, выделяя интонацией слова «порой», «кажется» и «в животе» и в такт каденции кивая головой.
– Порой мне кажется, у меня сердце в животе.
– Порой мне кажется, у меня сердце в животе.
– Порой мне кажется, у меня сердце в животе.
– Порой… мне кажется, у меня сердце в животе.
– Порой мне кажется, у меня сердце… в животе.
– Порой мне кажется… у меня сердце… в животе.
– Порой…
Тут ей в ухо врезалась пластмассовая чашка, и Анни обернулась. В дверях ее комнаты стоял Бастер.
– Если ты еще раз это скажешь, – мрачно пообещал он, – я подожгу дом.
– Я репетирую, – сказала Анни.
– Заладила как попугай, – проворчал, надувшись, Бастер.
– Я репетирую! – вскрикнула сестра и запустила чашку обратно в Бастера, но тот успел захлопнуть дверь, ретировавшись в свою комнату.
– Порой мне кажется, у меня сердце в животе, – медленно и тихо, словно читала зашифрованное послание, произнесла Анни. Сердце в ее груди бешено колотилось от волнения.
Анни должна была играть Нелли Вивер в одном малобюджетном фильме под названием «Достань ножи». Картина рассказывала о коммивояжере по имени Дональд Рэй, который круглый год колесит по стране, продавая столовые ножи и рассчитывая таким образом вылезти из игорных долгов. Анни играла умственно отсталую дочку главной героини, и в фильме ей была отведена одна-единственная реплика.
В Нэшвилле проходили пробы на роль, и Анни стала упрашивать родителей отвезти ее туда.
Фэнги были настроены довольно скептически.
– Ой, детка, – покачала головой миссис Фэнг, – неужто ты хочешь в актрисы? Это ж всего на шаг от танцовщицы.
– Которая всего на шаг от модели, – добавил мистер Фэнг.
– Я просто хочу попытаться, – сказала Анни.
– Прямо даже и не знаю, – продолжал отец. – А вдруг этот фильм ждет успех, и в наших хэппенингах тебя станет узнавать всякий встречный? Мы ж тогда лишимся столь нужной для наших работ анонимности.
Для Анни эти слова елеем легли на душу. Отныне она будет именоваться Анни Фэнг, а не просто какое-то «чадо А» – мелкий подмастерье. Люди станут узнавать ее в любом произведении Фэнгов и просить у нее автограф! А родители, не желая привлекать к себе внимание, будут просто тихонько дожидаться в стороне, пока все желающие с ней сфоткаться и пожать ей руку не получат искомое. В сущности, она могла бы запросто порушить все родительские проекты.
– Ну, пожалуйста! – протянула Анни.
Через несколько дней мистер и миссис Фэнг смилостивились. Тихими ночами обсуждая между собой этот вопрос, они рассматривали всевозможные способы вмешаться в ход событий и, если Анни все-таки выберут на роль, оставить в фильме свой, «фирменный», знак.
– Хорошо, – сказали они наконец дочери. – Можешь быть актрисой, если тебе так хочется.
На пробах она представляла сцену из своего любимого фильма «Всё о Еве». Поднеся к губам незажженную сигарету, которую она загодя умыкнула из чьей-то дамской сумочки в фойе, Анни произнесла: «Спускайте занавес. Конец», – и изобразила долгую затяжку. Режиссер захлопал в ладоши, улыбаясь во весь рот и поглядывая по сторонам на других членов отборочного жюри.
– Это было потрясающе! – сказал он, пожав Анни руку. – Просто чертовски потрясающе!
Когда она вышла в фойе, родители спросили, как все прошло.
– Пристегните ремни, – сказала Анни, покачивая во рту сигарету. – Ожидается бурная ночка[12].
Фэнги-старшие так и не поняли, что за вздор она несет.
За две недели до того как Анни надо было выехать в столицу штата Арканзас Литтл-Рок, к месту действия фильма, чтобы отснять сцены с ее участием, семейство Фэнг сидело в зале ожидания портретной фотостудии «JCPenny», собираясь сделать очередной ежегодный рождественский семейный снимок. Весь последний месяц Анни старательно вживалась в роль: ела в нагруднике, с трудом завязывала шнурки и постоянно носила на лице тупую улыбку, рассчитывая, что изображенная столь густыми мазками умственная отсталость добавит ее игре достоверности. В зале ожидания она смотрела какой-то журнал, перевернутый вверх ногами, не обращая внимания на сильную течь из носа, в то время как остальные члены семьи надевали клыки.
– Согласись, Анни, – сказала миссис Фэнг, пробуя языком кончики своих новых зубов, – все ж таки тут напрашивается какая-то изысканность манер!
Анни едва не вышла из образа от того, что ее родители – в этих сделанных на заказ винирах просто вылитые вервольфы! – призывают к какой-то изысканности.
Миссис Фэнг прихватила ладонью лицо дочери и ловко нацепила ей клыки.
– Смотри не потеряй, – сказала она. – Они безумно дорогие.
Клыки были приобретены у одного дантиста, торгующего разными аксессуарами по бросовым ценам и готового к натуральному обмену интересующих обе стороны товаров и услуг. Фэнги поднесли ему старинное лоскутное одеяло времен Гражданской войны, долгие годы хранившееся в их семье, и в обмен – после всех отливок и подгонок – получили четыре комплекта клыков – защелкивающихся накладок на настоящие зубы, что можно снимать и надевать еще не один год.