– Представляешь, тут есть один мужик, – как-то раз поделилась Анни с братом, – так вся его работа в том лишь состоит, чтоб следить, чтобы Адам Бом правильно ходил.
– И как называется такая должность?
– Консультант по физической реабилитации, – фыркнула Анни.
Едва положив трубку, она уже с нетерпением ждала следующего разговора с братом.
Поздним вечером, после целого дня съемок, с ноющей кожей головы и непривычно жесткими волосами, над которыми поиздевалась целая команда парикмахеров, Анни забралась в постель и стала слушать, как Бастер читает ей свой второй роман – о мальчике, который единственный не пострадал от радиоактивных осадков после Третьей мировой войны. То задремывая, то вновь стряхивая сон, Анни внимала, как серьезным и дрожащим голосом Бастер зачитывает ей то, что написал всего несколько часов назад: Мальчик наподдал ногой банку из-под супа, которая покатилась по выщербленному асфальту разбитой дороги. Когда она наконец остановилась, из нее поспешно выбралось целое семейство тараканов, бросившись врассыпную наутек, словно они боялись, что кому-то из них придется отвечать за нарушение порядка. С трудом удержав себя, чтобы не растереть ногой насекомых, мальчик двинулся дальше.
Анни подрегулировала громкость телефона и села в постели с твердым намерением услышать каждое слово книги, причем именно в том ключе, в каком хотел передать это Бастер. История его была ужасно мрачной. Надежда на лучшее казалась в ней вспыхнувшей во мраке спичкой, которой в любое мгновение суждено погаснуть. А еще Анни представляла, что этот мальчик, совершенно случайно спасшийся от ужасных последствий мировой катастрофы, – и есть сам Бастер, и очень надеялась, что в конце романа его все ж таки ждет какое-то счастье.
«Для нас с тобой, Бастер, это будто момент икс, – хотелось ей сказать брату. – Что бы там ни закрутилось дальше, это будет настолько великим и значительным, что, когда все наконец уляжется, мы сами себя не узнаем».
А потом ее фильм был признан самым крутым блокбастером за последние годы, а книга Бастера – разругана критиками и распродана с уценкой. И в дальнейшем любой их разговор словно проходил сквозь фильтр обоюдного осознания того факта, что один из них смог одолеть океан, твердо встав ногами на неизведанной земле, а другой просто потерялся в пучине.
Бастер не раз звонил ей поздней ночью из номера какого-нибудь отеля по заданию очередного журнала, будучи в заметном подпитии. Анни обычно слушала его вполуха, поскольку, как правило, смотрела какой-нибудь фильм, убавив громкость настолько, чтобы брат не мог это расслышать.
– Ты теперь у нас кинозвезда, – сказал ей как-то Бастер. – А я – брат кинозвезды.
– А я зато – сестра Бастера Фэнга, – парировала она.
– Кого-кого? Ни разу о таком не слышал.
– Да брось, Бастер!
– Я самый никудышный из Фэнгов, – пробормотал он, причем так сумбурно и невнятно, что, лишь когда брат бросил трубку, до Анни дошло, что же такое он сказал.
Наутро Анни, твердо совладав с желанием приложиться к виски, ждала Дэниела, чтобы уехать с ним в аэропорт. Минувшей ночью ей едва удалось немного поспать. Ей приснился сон, в котором Дэниел стоял в дверях коттеджа в одежде из оленьей шкуры с бахромой, причем без руки, которую ему оторвал гризли.
– Вот он, чудесный бескрайний Вайоминг! – восклицал он, в то время как Анни делала безуспешные попытки наложить ему жгут.
Когда прибыл Дэниел – в ковбойской шляпе, вновь вернувшейся на забытое место, с покачивающейся во рту незажженной сигаретой «Мальборо» и в новеньких водонепроницаемых ботинках, которые скорее подошли бы какому-нибудь астронавту или любителю зимней рыбалки, – он быстро забрал у нее из рук сумки и втиснул в крошечный багажник своего спортивного авто. Анни словно что-то удерживало, не давая последовать за ним к машине, и она продолжала стоять на крыльце перед дверью, задаваясь вопросом – теперь уже на трезвую голову, – а какого черта она все это делает.
– Скажи мне еще раз, что я буду делать в этом Вайоминге? – спросила она Дэниела.
– Ты станешь моей музой, – отозвался он.
– Я понимаю, теперь уже поздновато об этом спрашивать. Но все-таки скажи: там будет телевизор?
– Нет, – мотнул головой Дэниел. – Только ты и я.
– Надо хоть взять колоду карт, – бросила Анни, поспешив в дом.
В аэропорту, уже зарегистрировавшись на рейс и пройдя контроль безопасности, в ожидании доставки к самолету Анни слушала, как Дэниел обсуждает свои первоначальные соображения к третьей части «Сильных мира сего».
– Никаких больше нацистов, – с умным видом качал он головой. – Нацисты давно уже свое отыграли. Я думаю, нам нужно действовать по-крупному. Поднять, так сказать, ставки.
– Ну да, – отозвалась Анни.
– Динозавры!
– Что?!
– Им придется сражаться с динозаврами. Это будет нечто потрясающее, уж ты мне поверь!
– А как ты смотришь на нацистских динозавров?
Дэниел насупился.
– Анни, быть чьей-то музой отнюдь не означает потешаться над его идеями.
Ей вдруг пришло в голову, что, если не считать Бастера, никому на свете, кроме Дэниела, не известно, куда она едет. Между тем она отправлялась к одинокому коттеджу где-то в самой глухомани штата Вайоминг с бывшим бойфрендом, с которым ее связывали весьма непостоянные отношения. И теперь ей придется часами внимать разглагольствованиям Дэниела о динозаврах да ракетных установках и постоянно слышать этот дурацкий слоган: «Отбомбим их обратно в каменный век!» И все это вместе внезапно показалось Анни огромной ошибкой.
У нее не было больше агента, однако все же оставались агент и менеджер. Те люди, которым – хотелось бы надеяться – было бы небезынтересно знать о ее планах.
– Позвоню-ка я лучше своему агенту, – сказала Анни. – Дам знать, что я на некоторое время буду вне досягаемости.
– Возможно, он и так уже в курсе, – обмолвился Дэниел.
– Это как?
– Я кинул весточку нескольким знакомым в СМИ насчет нашего путешествия. Что мы, дескать, уезжаем в дикую глушь работать и получать удовольствие.
– Что ты несешь, Дэниел?!
– Ну, я подпустил кое-какую информацию наиболее известным журналистам, освещающим сферу развлечений. Что, дескать, мне предложили писать сценарий сиквела «Сильных мира сего» и что ты едешь со мной в Вайоминг работать над сценарием. И что… – Тут он замялся.
– Ну же?
– Я сказал им, что мы с тобою снова вместе.
На мгновение ей показалось, что Дэниел – буквально каждой своей черточкой – как две капли похож на Минду Лоутон.
– Однако мы вовсе не «снова вместе», – напомнила ему Анни.
– Господи, Анни! А что, по-твоему, будет у нас дальше? Мы же скоро будем жить с тобой в маленьком коттеджике где-то в самой глухомани. Только мы вдвоем!
– Мы, если не ошибаюсь, собирались работать над сценарием. С твоими нацистскими динозаврами и чертом в ступе.
– Анни, если честно, то без меня тебе труба. А вместе мы – могучая пара. Вместе мы можем править этим городом!
– Дэниел, ты говоришь сейчас, как Злой Ученый.
– Я нужен тебе, Анни, и я – согласен, в это очень нелегко поверить, – я тоже нуждаюсь в тебе.
– Ты очень много в чем нуждаешься, Дэниел, и в первую очередь в лекарственных препаратах.
– Мне бы очень не хотелось устраивать тут безобразную сцену, но если ты не поедешь со мною в Вайоминг, я сделаю все, что в моих силах, чтобы разрушить твою карьеру так, чтобы ее было уже не восстановить.
Анни почти физически ощутила, как его слова пронизали ее плоть, превратив тело в аморфную и совершенно разлаженную сущность.
– Мне нужно немного подумать, – тихо произнесла Анни.
Дэниел кивнул и тут же сказал, что ему необходимо посетить уборную.
– Когда я вернусь, – добавил он, – мы притворимся, будто ничего этого не произошло. Мы полетим в Вайоминг и вновь займемся тем, что у нас с тобой получается лучше всего.
Анни даже не представляла, что это у них такое «получается лучше всего». Вместе они во всех отношениях оказывались явно ниже среднего.
– Не торопись, – напутствовала его Анни, когда Дэниел уже двинулся к выходу.
Едва он скрылся из виду, Анни поспешила к стойке с двумя сотрудницами авиакомпании и постояла немного, чтобы они ее узнали.
Женщины озабоченно шуршали бумагами, то и дело взглядывая на экраны компьютеров, и наконец почти в унисон сказали:
– Да, что-то там не так.
Анни глянула через плечо, не появился ли Дэниел, вовсю представляя, как из динамиков аэропорта льются зловещие звуки скрипки, являя собой музыку к триллеру об одной невероятно глупой женщине и ее свихнувшемся бывшем бойфренде.
– Не могла бы я вас кое о чем спросить? – подала голос Анни.
Женщины одновременно оторвались от экранов, раздраженно скривив губы, что, возможно, означало у них улыбку.
– Угу? – хором отозвались они.
– Я хотела спросить насчет моего билета на самолет.
– Так вон он, у вас в руке, – ответила женщина справа.
– Я знаю, – терпеливо сказала Анни, пытаясь все же донести до них потребность поторопиться. – Но не могла бы я его поменять?
– Вы хотите на другое место? – уточнила женщина слева.
– Я хочу на другой самолет.
– Что, простите? – хором откликнулись обе.
– Я хочу попасть на другой рейс.
– Почему?
– Это сложно объяснить.
– Что ж, – заговорила женщина справа, – это довольно сложно – поменять вам билет на самолет.
– Ладно, хорошо, – сказала Анни. Дэниел, слава богу, до сих пор не нарисовался. – Мой бывший бойфренд попросил меня поехать с ним в Вайоминг, чтобы попытаться возобновить нашу связь, и я ему сказала «да», а вот теперь думаю, что должна была ответить «нет».
– Ого, вот это да! – воскликнула женщина слева.
– Он сейчас в туалете, и мне нужно срочно попасть на какой-нибудь другой рейс, чтобы вылет был прямо сейчас, пока он ничего не знает.
– Вот это и правда класс! – восхитилась женщина справа.