– М-м-м, – улыбнулась она. – Чистый апельсин!
Теперь, имея в руках здешний трофей, Фэнги сразу почувствовали себя частью местного сообщества, сделавшись уже не сторонними наблюдателями, но активными участниками происходящего. Они стали уверенно прогуливаться по торговому центру, стряхнув с себя первоначальную неопытность, и еще долго, после того, как стакан опустел, продолжали носить его в руках, то и дело передавая друг другу, точно факел.
Наконец они набрели на длинную очередь, тянувшуюся от снежного городка в самом центре молла. Там тоже играла рождественская музыка, но уже иного качества – заметно более звонкая и явно электронная, – которая непрестанно лилась из огороженного пространства.
– Что там такое? – спросила Камилла последнего в очереди человека – хмурого дородного мужчину, словно оставленного под стражей у двух маленьких детей.
– Санта-Клаус, – буркнул он и повернулся к Фэнгам спиной.
Калеб выразительно оглядел неподвижную, довольно извилистую очередь и даже присвистнул:
– Это только затем, чтобы повидаться с Санта-Клаусом?
Один из отпрысков мужчины впереди повернулся к ним и пояснил:
– Вы ему скажете, что хотите получить, и он вам это подарит.
Камилла с Калебом понимающе кивнули. Они-то уж прекрасно знали, как это работает.
– А еще с ним можно потом сфоткаться, – добавил второй ребенок.
– А это бесплатно? – уточнила Камилла.
– А вы как думаете? – фыркнул мужчина.
– Думаю, что не бесплатно, – сказал Калеб.
– Ну что, от встречи с Сантой худа не будет, – добавила Камилла.
Когда-то в родительском доме висела репродукция иллюстрации Томаса Наста[24] с Санта-Клаусом – тучным краснолицым мужичком, неуклюже стиснувшим под локтем куклу, которую маленькая Камилла по ошибке принимала за настоящего ребенка. И, несмотря на все родительские объяснения, она уже не могла представить Санту иначе как пьяным дядькой, ворующим детей. Став постарше, она считала, что Санта-Клаус – это настоящий художник, который где-то в своей далекой мастерской создает изящнейшие игрушки, пользует эльфов, когда прискучит творчество, и совершенно равнодушен к вопросам прибыли.
– Ну что, пусть Анни встретится со своим первым сказочным персонажем? Она может попросить у него что-нибудь чудесное.
– Она же не умеет говорить, – сказал Калеб, не желая нарушать традицию.
– Ну, я-то знаю, чего она хочет, – улыбнулась Камилла. – Я ему переведу.
И вот, встроившись в цепочку людей, они терпеливо дожидались, когда наступит их черед. Анни радостно играла соломинкой от «Оранж Джулиуса», и потихоньку они придвигались к «стране Санты». Там, склонив головы и как будто поедая снег, стояли чучела оленей, лежали мешки, битком набитые игрушками. От лавки Санты, еще невидимой с их уже достаточно выигрышного места, то и дело доносился бесплотный рев: «Хо-хо-хо!», которым, впрочем, трудно было напугать Фэнгов. Калеб непроизвольно принялся издавать разные звуки по трое: «Ха-ха-ха!», или «Хе-хе-хе!», или «Ху-ху-ху!», пока на него не шикнула Камилла.
Наконец терпение их было вознаграждено, и Фэнги ступили за бархатную веревку, отделявшую избранных от еще-не-избранных, и в сопровождении скучающего эльфа-тинейджера поднялись по ступеням к трону Санта-Клауса.
– Хо-хо-хо! – прокричал Санта-Клаус, судя по всему, искренне довольный столь высоким своим положением.
Калеб отступил назад вместе с эльфом, а Камилла присела возле Санты и осторожно примостила Анни к нему на колено.
– Так чего желает эта чудная…
Не успел он закончить фразу, как Анни испустила пронзительный душераздирающий крик, от которого, казалось, могли полопаться стекла. Казалось, это вопит не маленькая девочка, а изощренные адепты темного искусства. Образ нежной крохи и издаваемый ею ор были настолько несовместимы, что Калеб поначалу не поверил, что его собственное дитя и является источником кошмара, охватившего маленькую «страну Санты».
– Господи боже! – закричал Санта, судорожно задергав ногой, словно пытался стряхнуть с себя ребенка.
Камиллу страшно перепугал этот поистине сейсмический эмоциональный сдвиг, отразившийся на лице дочери. Рот у девочки разверзся так широко, словно оттуда вот-вот вылетят целые орды демонов. Камилла умом понимала, что ей надо взять ребенка на руки, успокоить его – но она как будто к месту приросла. Какая-то частица ее наотрез отказывалась как-либо контактировать с малышкой, пока не будет ясно наверняка, что та вдруг не полыхнет пламенем.
Упомянутый эльф за фотокамерой, на пять минут отлучившийся покурить, преспокойно смотрел в видоискатель, готовясь сделать фотографию исторической встречи. Калеб глядел на всю эту сцену, на лицо Санты, застывшее в гримасе ужаса, на ребенка рядом с ним, уже чуть ли не малинового от крика, на еще одного эльфа, закрывавшего ладонями уши, и, наконец, на Камиллу, ошеломленную, сбитую с толку – будто она вслушивалась в иностранную речь, с изумлением ловя в ней отдельные элементы родного языка. По всей длине огромной очереди, словно плач Анни был стремительно распространяющийся лесной пожар, стали кричать и бесноваться другие дети. Нескольким родителям пришлось оттащить своих одержимых чад подальше от очереди, бросив там свои места, отчего детишки развопились пуще прежнего. А те родители, что остались стоять дальше, глядели на Калеба с Камиллой и Анни так, будто те до скончания века испортили людям Рождество. И все это вместе, с точки зрения Калеба, было просто потрясающе.
– Сделайте-ка нам побыстрее фото, – сказал он скучающему эльфу.
Тут же полыхнула фотовспышка, щелкнул, поймав нужный кадр, затвор – и Калеб метнулся к Санта-Клаусу, стянул ребенка с колен перепуганного старика и крепко прижал к себе, счастливо вбирая в себя идущий от дочки жар, вызванный столь бурным возмущением. Анни с раскрасневшимися глазками и еще подрагивающими губами, будто в состоянии постшока после ужасного землетрясения, почти сразу же стала успокаиваться. Вскоре к ним подошла и Камилла.
Прием у Санты застопорился, «страну» его временно прикрыли – да и, надо сказать, ни один человек из длинной извилистой очереди не изъявлял желания туда зайти.
– Здорово! – шепнул Калеб на ушко Анни. – Классно у тебя получилось!
Прежде чем уйти, Калеб повернулся к эльфу:
– Я хочу получить фото.
– Пять баксов, – отозвался тот.
– Но у нас нет денег, – оторопел Калеб от такого поворота.
– Ну, бартером не занимаемся.
– Давай просто пойдем, Калеб, – тихо сказала Камилла.
– Но мне очень нужна эта фотография. Давайте я вернусь завтра и с вами расплачусь.
– Завтра меня здесь уже не будет, – помотал головой эльф. – Слава те господи.
– Ну пожалуйста! – чуть не взмолилась Камилла.
Все вокруг теперь снова смотрели лишь на них. А Санта-Клаус, обхватив руками голову, мелко подрагивал, не в силах успокоиться.
Тут в Калебе вспыхнула искра озарения, и он торопливо передал малышку Камилле.
– Я на пять минут, – сказал он. – Добуду деньги.
Оставив жену с ребенком, Калеб помчался к сувенирной лавке «Стеклянный домик», помахивая кем-то выброшенным сегодняшним чеком. Добежав до входа, Калеб сбавил шаг, напустил на себя соответствующую случаю манеру и, не привлекая внимания, прошел в магазин. Он прогулялся по первому проходу, рыская глазами по полкам со стеклянными безделушками. Наконец набрел на ряд с нужными статуэтками: две рыбки, зеленая и оранжевая, выпрыгивали из холодно-синего моря. В подробной расшифровке товара у него на чеке так и значилось: Зеленая и оранжевая рыбки: стекл. фигурка – $14.99.
Со статуэткой в руке Калеб подошел к кассе и поставил фигурку на стойку.
– О, замечательный выбор! – похвалила женщина.
– На самом деле я как раз хочу это вернуть, – ответил ей Калеб. – Супруга у меня сегодня это купила, вместе с кое-какими другими штучками, а потом мы поняли, что эта весьма своеобразная вещица ну совершенно не вписывается в интерьер того, кому это предполагалось подарить. Так что хотелось бы оформить возврат. – Он извлек из кармана чек и указал на стоимость фигурки. – Хотя вещица и вправду очень милая, – добавил Калеб, раскрыв ладонь в ожидании денег.
Уже через несколько минут расплатившись с эльфом, Калеб осторожно раскрыл памятную складную фоторамку и уставился на бездонную впадину рта, зиявшую на дочкином лице с плотно зажмуренными глазами. Казалось, звуки ее пронзительных воплей буквально размывают пространство вокруг – и это было прекрасно. Это вносило в жизнь хаос, вызывая сильное потрясение, – и еще долго резонировало вокруг, после того как Фэнги покинули «страну Санты». Это было настоящее искусство, понял Калеб, на радостях так оживленно болтая с Камиллой, что та едва поспевала его понять.
– Это будет предел совершенства, – закончил объяснять свой замысел Калеб.
В Камилле, поначалу лишь согласившейся рассмотреть его предложение, все сильнее возрастал к нему интерес.
Они сидели на фуд-корте, набрасывая свой новый замысел на салфетках. Анни тем временем радостно подскакивала на отцовском колене, давно уже забыв о случившемся у Санты.
– Свадебный проект наш провалился, потому что мы имели дело с людьми, привыкшими к брачным церемониям. А под конец мы вообще пошли да тупо поженились.
– Пожалуй, нам надо было в последнюю секунду передумать, – предположила Камилла.
– Верно, надо было сделать что-то, что удивило бы их, произвело ошеломляющий эффект. Там столько на самом деле утеряно потенциальных возможностей!
– А еще в этой маленькой свадебной часовне не было достаточно народу, чтобы устроить столь грандиозное «событие», о котором мы с тобой сейчас толкуем.
– Да, моллы для ивентов – идеальные площадки. Где еще, кроме университетских кампусов да спортивных соревнований, ты найдешь такое скопление народу! К тому же торговые центры обычно имеют довольно разнообразную структуру, с кучей всевозможных магазинов. И здесь перед тобой оказывается целая толпа людей, повально одержимых материальным потреблением, застрявших в этом огромном торговом лабиринте, что напрочь выбивает их из душевного равновесия.