С тех пор как он услышал в кафе разговор женщин об Инхён, сердце его было не на месте, голова разрывалась от мыслей о ней. Он был готов перевернуть кабинет Ёнсока вверх дном.
– Боже, и что я в ней нашел?
Глава 3. Рождение антифанатки
Гынён проснулась там же, где и уснула, – на полу. И первым делом она начала продумывать план мести, забыв даже умыться. Если не наказать Худжуна за его поступок, справедливость не сможет восторжествовать, а этого она допустить не могла. Воля ее крепла с каждой минутой.
Пункт первый. Разослать электронные письма в другие журналы. Заголовок: «Разоблачение двуличности Худжуна».
Пункт второй. Повесить на видном месте перед домом Худжуна предупреждающую табличку. Написать: «Я знаю, что ты скрываешь».
Пункт третий. Устроить пикет перед офисом его агентства. «Худжун – двуличный обманщик, нападающий на женщин, он не может быть кумиром нации».
Лежа новогодним утром на полу в комнате подруги, Гынён записывала свои мысли на альбомном листке. Зачеркнула в третьем пункте «не может быть», переписала на «недостоин называться».
Миджон вернулась домой незадолго до рассвета. Поспав немного, она встала, села перед туалетным столиком и начала пудрить лицо.
– Чего ты тут валяешься и убиваешься? Неужели больше некуда пойти? – колко поинтересовалась она, когда их с Гынён взгляды пересеклись в отражении в зеркале.
– Стала бы я тебя напрягать, если бы мне было куда пойти? Потерпи немного. Как потеплеет, я сразу съеду, – ответила Гынён, почувствовав себя бездомной дворнягой.
Она села и сосредоточилась на разработанном плане.
– Что случилось с твоей замечательной квартирой? Если спать на полу, можно легко простуду подхватить, знаешь? Надо было подумать об этом, прежде чем засыпать. Не хватало еще, чтобы ты тут свои бациллы распространяла, – переодеваясь, саркастически заметила Миджон.
– Я же говорила про счета за электричество. – Гынён молниеносно схватила ее за лодыжку и ответила. – К тому же за квартиру платила мама. Поэтому я не могу туда вернуться, даже если захочу. Помоги мне совсем чуть-чуть, пожалуйста! Это ненадолго, обещаю.
Она обняла Миджон за ногу, пошмыгала носом и сделала вид, будто вот-вот заплачет. Подруга посмотрела на ее макушку. Тяжелые всхлипывания и попытки надавить на жалость вызвали у нее сочувствие.
– Ну ладно, но спи на диване. Нечего тут болеть. И поговори с мамой, заплати за электричество и возвращайся к себе домой.
Действительно, кто, если не друзья, выручит в трудные времена?
– Думаешь, если расскажу ей про увольнение, она меня по головке погладит? Я знаю, что она скажет. Стоит мне только заикнуться о просрочке по счетам, сразу начнется: «да чем ты там в своем Сеуле занимаешься, что даже счета за электричество оплатить не можешь, сейчас же возвращайся домой, тут поля непаханые, работы непочатый край» и бла-бла-бла. А тут еще и уволили.
От одной мысли об этом у нее по коже побежали мурашки.
– Я даже не могу вернуть ей деньги, которые она давала на погашение кредита, не хочу заставлять ее переживать за дочь, потерявшую работу. Такой вариант однозначно не подходит. – Гынён пожала плечами.
– Тут нечем гордиться.
Горькая правда, сказанная прямо в глаза. Гынён облизнула пересохшие губы и вздохнула.
– Понятное дело, но что мне теперь делать? Ты же знаешь, найти работу в наше время сложнее, чем достать звезду с неба. Не будь так жестока ко мне!
Миджон закатила глаза.
– Журналистика – мое призвание, – с суровым выражением лица начала Гынён. – Если сейчас тихо и мирно уйду, то мне совесть не позволит называть себя журналистом. Я очень много сделала и многим пожертвовала, чтобы оказаться там, где я сейчас. Поэтому просто обязана раскрыть все их грешки без исключения. Что? Мне ничего не светит с таким характером? Без обмана ничего не добиться? Чушь! Раз Мунхи сама лгунья, думает, что все вокруг такие! Пусть попробует на рисовых полях на чужом труде выехать! Ничего не выйдет!
– Все-таки гордость взыграла. Ты знаешь, что это малопригодно и даже бесполезно в жизни? – Миджон посмотрела на Гынён с жалостью, на ее тщетные попытки сопротивляться системе.
Для Гынён это был позор, ад на земле. Этот ужасный день ей не забыть никогда.
– Ты просто не знаешь причину увольнения. Потому что я некомпетентна и не соответствую требованиям? Как бы не так! Все из-за Худжуна! Я снова вернусь к работе и покажу ему, почему пользоваться своим положением и портить чужие жизни – это плохая идея, – сообщила Гынён, решительно поджав губы.
– И как ты собралась возвращать ему должок? Думаешь, это так просто?
– Было бы желание, а способ найдется.
Гынён подобрала лежащий на полу лист со своими записями. Миджон посмотрела на бумажку и прочла заголовок.
– Что за план?
– Я должна вернуть себя и свою работу. Отныне это война!
Гынён запрокинула голову, посмотрела в потолок и сжала кулаки.
История о вопиющей несправедливости, мимо которой вы не сможете пройти. Певец, музыкальную группу которого активно продвигали, теперь подался в бизнес и решил открыть ночной клуб. И я стала свидетельницей того, как Худжун на открытии этого клуба швырнул на пол девушку и жестоко с ней обращался. Сцена напоминала выяснение отношений с тайной любовницей.
В ту ночь я допустила небольшую ошибку: оказалась не в том месте не в то время и увидела то, что не должна была. И так как я уважительно отношусь к личной жизни знаменитостей, то сочла нецелесообразным освещать инцидент где-либо и хотела просто закрыть на него глаза. Однако Худжун так испугался, что правда просочится наружу, что использовал свое положение для запугивания. В итоге репортер, ставший свидетелем его агрессивного поведения, потерял работу.
Это поведение кардинально отличается от его обычного образа, который он показывает общественности: налицо отсутствие манер и уважительного отношения к женщинам. Случай ярко демонстрирует его двуличность. Девушку, в слезах прильнувшую к нему, он без зазрения совести швырнул на пол и ушел, буквально переступив через нее, даже не обернулся. Мы видим в Худжуне эгоиста, не прощающего человеческих ошибок.
Не зря говорят, что розовые очки бьются стеклами внутрь. Так вот я хочу, чтобы все в мире узнали, что такой гнилой человек пользуется огромной популярностью у публики. Он прикрывается добродетельностью, отдавая лишь небольшую часть своей прибыли на общественно полезные дела. И делает это далеко не из чистых побуждений. Какой пример такой человек подает молодежи?
Все сказанное мною выше – чистой воды правда. Если вы хотите знать больше, я готова дать интервью и ответить на все вопросы незамедлительно. Пожалуйста, свяжитесь со мной по указанному номеру телефона, и мы договоримся о месте и времени встречи.
Гынён еще раз взглянула на текст письма на экране, грустно кивнула, после чего заполнила список электронных адресов для рассылки знакомым репортерам в разные журналы. А самым первым выскочил адрес почты бывшей начальницы Гынён, бессердечно уволившей ее, – Злыдни Мунхи.
– О, кое-что интересное. «Случай в кафе: что заставило Худжуна так сильно нервничать?» – Миджон, листавшая на мобильном телефоне новостную ленту в поисках свежих статьей, прочла один из заголовков.
– Что? О чем это ты?
– Похоже, он оскорбил клиента в каком-то кафе.
Новость особенно заинтересовала Гынён.
– Ничего удивительного. Человек, продавший свою совесть, вполне способен на такое. Чувства других людей для него ничего не значат.
– Похоже на то. Так или иначе, кто-то опубликовал отзыв, в котором говорится, что из-за Худжуна недавно открывшееся кафе теряет клиентов.
– Шила в мешке не утаишь. Его темная душонка пробивается наружу, и я это докажу, – хмыкнула Гынён и захлопнула ноутбук.
– Тебе-то откуда знать? Ты же не хочешь сказать, что собираешься сблизиться с ним? – Миджон посмотрела на Гынён и закатила глаза.
– Перестань! Я не имела в виду ничего подобного! Это даже звучит противно. Сплюнь сейчас же!
Раздавшееся «тьфу-тьфу-тьфу» вызвало ухмылку на лице Миджон. Гынён бросила на нее холодный косой взгляд и быстро встала со своего места.
Гынён вышла из дома и направилась к ближайшему магазину канцелярских товаров. Купила все необходимое – несколько больших листов бумаги, клей, маркеры, – вернулась к Миджон домой и сразу же принялась претворять в жизнь идеи, сидящие в ее голове. Ей предстояло создать несколько плакатов для осуществления своего плана. Примерно через час или около того она закончила, свернула заготовки и отправилась к дому Худжуна.
Сидя в автобусе, Гынён вытащила из кармана записку, полученную накануне от Сухвана, с адресом дома Худжуна и проверила его точность. Сделав пару пересадок и, стараясь не помять плакаты в руках, она наконец прибыла в назначенное место.
Реальность оказалась не такой радужной, как она себе представляла. Не учла она, что любая борьба – это своего рода бег с препятствиями. И первым барьером, который ей надо было преодолеть, стал охранник жилого комплекса. Он попросту не пустил Гынён внутрь. В его глазах она выглядела как очередная преданная поклонница, пришедшая к Худжуну с транспарантом под мышкой.
– Дядя, вы все неправильно поняли, я не поклонница Худжуна. Мне бы никогда не понравился такой ужасный человек. Я здесь по работе. – Гынён попыталась актерствовать и включить дар убеждения.
– Тогда что это у вас под мышкой? Давайте посмотрим.
Охранник окинул Гынён взглядом с ног до головы.
– Эх, – разочарованно вздохнула она.
Безвыходная ситуация. Гынён почесала затылок. Дар убеждения не сработал. Похоже, стоило пересмотреть свой план.