Правда, были еще бармен с помощником, эти – русские или, по крайней мере, русскоязычные. Бармену предстояло все время дежурить за стойкой, не исключаю, что и спать он собирался за ней, так как наши люди поздно заканчивают возлияния и рано начинают. Не знаю, какой график они выработали для себя с помощником, но семь суток без сна ни один человек выдержать не в состоянии. Бармену на вид было за сорок. Поджарый мужик с цепким взглядом. Я ожидала бы увидеть его в службе безопасности, а не в баре, но не исключала, что он тут совмещал несколько функций, и смешивание напитков не было основной, а служило лишь прикрытием. Помощника я толком не рассмотрела.
Часть охраны Галтовского, как я говорила, уже находилась на яхте, другие телохранители должны были прибыть вместе с патроном. Также персональный телохранитель ожидался с певицей, прославленной на территории бывшего Советского Союза. Выяснилось, что она без него никуда не ездит и он служит ей верой и правдой не первый десяток лет. Все остальные гости ожидались без личной охраны, хотя зачем охрана боксеру-тяжеловесу, пусть и бывшему? Если только как новый повод для анекдотов. Престарелый политик, возможно, где-то и появлялся с охраной (для статуса), но на яхте это не требовалось. И кому он нужен-то?
Кактусы мне доставили в горшках. Похоже, купили в каком-то местном магазине, я не спрашивала. Маргарита предложила поставить их в ее спа-салоне, благо, что там было много свободного места, а у меня в каюте мало. К моему удивлению, Маргарита проживала в спа-салоне, за загородочкой. Я подумала, что ее услугами вполне могут пользоваться гости мужского пола – вроде как пошли на обертывания, а на самом деле быстро обернулись с хозяйкой.
Моим антипохмельным рецептом заинтересовались все русские члены команды и два финна, еще до прибытия хозяина я провела мастер-класс по приготовлению «антипохмелина». Все интересующиеся по очереди подышали, но поскольку на тот момент были трезвы, не смогли оценить его действенность.
Первым на борт по специально расстеленной для такого случая красной ковровой дорожке взошел сам Роман Борисович в сопровождении очаровательной голубоглазой мулатки Ангелины, в честь которой и была названа яхта. Прибывших встречали капитан с двумя помощниками, я и шеф-повар с хлебом-солью. На некотором удалении маячили два финна, чтобы, если помощники капитана будут зашиваться с проводами по каютам, к ним подключиться. Багаж по запасному трапу уже поднимали другие члены команды.
Галтовский поприветствовал капитана, помощников, шеф-повара, отломил кусочек хлеба, обмакнул в соль, откушал, потом поздоровался со мной и представил меня Ангелине. Та милостиво кивнула – как прислуге. Галтовского с Ангелиной к их каюте повел лично капитан.
Следующим на борт поднялся огромный мужик, лицо которого я часто видела во всевозможной рекламе. После ухода с боксерского ринга он и в кино снимался (то ли сам себя играл, то ли снежного человека, я не могла точно вспомнить, хотя разница не очень большая), и в Государственной Думе заседал, и еще в каких-то комиссиях отметился, вероятно, для устрашения тех, против кого эти комиссии должны были выступать. Почему его не назначат Генпрокурором? Или просто не поручат расследование какого-нибудь дела о многомиллиардных хищениях? Или не попросят побеседовать тет-а‑тет с одним бывшим министром и бывшей чиновницей в тринадцатикомнатной квартире? Может, удалось бы быстро деньги вернуть.
Мужик отломил чуть ли не четверть буханки, не солил, засунул все это себе в рот, быстро прожевал с закрытыми глазами и явным удовольствием (вы видели когда-нибудь довольную морду ротвейлера, который только что сожрал большой кусок мяса с кровью?), потом открыл глаза, немного склонился, очень нежно пожал мне руку, оскалился (вероятно, он так улыбался) и представился просто Васей. Я успела прочитать одну мысль: «Хочу жрать!» Мне очень хотелось верить, что Вася не намеревался съесть меня. Желание было очень сильным, мне даже не потребовалось напрягаться, чтобы уловить эту мысль. И никакой потери своих собственных сил я после улавливания единственной Васиной мысли не почувствовала. Я поняла, что он очень добрый человек и никому не желает зла. Внешность обманчива.
Из-за его спины показалась пухленькая крашеная блондинка, не доходящая ему до груди, законная супруга Аня, на которую Василий смотрел с обожанием, правда, сверху вниз. Василий, похоже, привык изъясняться жестами (вероятно, такой язык более привычен для снежного человека). Он показал пальцем на одного из финнов, маявшихся в сторонке, потом этим же самым пальцем финна поманил. Тот в мгновение ока вытянулся перед Васей в струнку. Еще совсем недавно финны казались мне высокими мужчинами, теперь мне пришлось изменить свое мнение.
– Веди, куда нам, – сказал Вася.
Финн тут же посеменил вперед, за ним вышагивал Вася, который сам нес сумку, потом следовала Аня с дамской сумочкой.
Следующим на борт поднялся политик Андрей Павлович Ледовских с четвертой по счету супругой. За время пребывания на яхте я почитала в Интернете обо всех, с кем мне предстояло познакомиться лично. В реальности Ледовских выглядел очень усталым, возможно, перед съемками его хорошо гримировали, а фотографии ретушировали. Похоже, что у него было одно желание: лечь спать и спать долго-долго, и чтобы никто не мешал, телефон не звонил, и вообще все оставили его в покое. Рукопожатие подтвердило эту мысль. Хлеб политик не ел.
Его четвертая супруга Катенька цвела и пахла. Катенька была очень счастлива, но не от любви к мужу, а оттого, что ждала ребенка, которого на самом деле хотела. И еще Катенька радовалась, что сможет этого ребенка обеспечить и баловать, а не считать копейки, как было, когда она жила с родителями-учеными, училась в аспирантуре и писала диссертацию. Катенька вышла замуж по расчету, но расчет, в общем-то, был благородным… Московская девочка из приличной семьи ученых с кандидатской диссертацией – это не провинциалка со с трудом законченной средней школой и с пьющими родителями или одной несчастной матерью. Ледовских женился не на первой встречной молодухе. Ему явно было о чем говорить с Катенькой и ее родителями. Например, о пяти собственных высших образованиях. Мыслей о муже и о любви (как можно было бы ожидать от недавно вступившей в брак женщины) в голове у Катеньки не было вообще. Но раз она и так счастлива…
Политика с четвертой супругой в каюту повел один из помощников капитана.
Следующим на борт взлетел живчик – сухощавый старый еврей с редкими волосенками, огромным носом, очень живыми, яркими темными глазами, густыми бровями, которым позавидовал бы и Леонид Ильич Брежнев. Я затруднилась с определением возраста, но ему явно было не меньше семидесяти. Да и Галтовский мне говорил, что будет дедушка-писатель, первая книга которого увидела свет задолго до моего рождения. Дедушка был одет в шорты, из которых торчали тоненькие ножки синюшного цвета, но покрытые густой шерстью, правда, по большей части седой, и белую футболочку с надписью «Против всех!». Руки тоже были волосатыми. И почему голова теряет волосы первой, а на теле они растут и растут, независимо от того, как ты с ними борешься? Правда, Семен Маркович, наверное, не заморачивался по этому поводу, как современные женщины. Похоже, его совершенно не интересовало, как он выглядит. Не исключаю, что это его не интересовало никогда и женщин он привлекал своим обаянием. Да и, говорят, евреи сильны в постели.
Старика Гительсона сопровождало юное чудо. Несмотря на то что я была предупреждена Галтовским о том, что во время этого плавания мне придется присматривать за тремя беременными, я не ожидала увидеть такую разницу в возрасте и не ожидала, что старый еврей выберет себе такую подругу. Я на самом деле удивилась.
Девушке было слегка за двадцать. Половину волос она выкрасила в ярко-красный цвет, вторую половину – в иссиня-черный и уложила при помощи геля так, чтобы получились острые пики. Наверное, ими нельзя было ранить, но зрелище впечатляло. В одной ноздре блестел «гвоздик», также была проколота одна бровь и нижняя губа. Про уши вообще молчу. Я не стала считать, сколько там проколов. Молодую набухшую грудь размера где-то четвертого обтягивала желтая маечка-топ размера на два меньше, чем нужно, со стразами, которыми на фоне черного сердца, растянутого по пышной груди, было выложено «I love SEX!». Надпись блестела и переливалась на солнце. Там, где маечка заканчивалась, можно было насладиться видом проколотого пупка, выделяющегося на сильно выпирающем животе. По моим прикидкам, девушке предстояло рожать месяца через два. Нижнюю часть живота и то, что идет под ним, слегка прикрывала полоска ткани (я не могу назвать это юбкой) кислотного цвета. Думаю, что эта полоска вполне могла в случае необходимости выполнять роль банданы. На плече и на бедре у девушки я увидела цветные татуировки, отдать должное – очень хорошего качества. Она была сильно накрашена – не пожалела черного цвета на обводку глаз. Девушка жевала жвачку и периодически выдувала пузыри.
– Семен Маркович, – представился мужчина нашей компании встречающих. – А это – Алиса, – кивнул он на спутницу, которая не обратила ни на кого из нас никакого внимания и разглядывала яхту, продолжая усиленно работать челюстями. У француза при виде Алисы глаза полезли на лоб, и он чуть не выронил хлеб с солью.
Когда Семен Маркович пожимал руку мне, я уловила его мысль: «Очень миленькая женщина». Спасибо большое. Но неужели и за мной приударит? Бывают такие неугомонные, которые и в девяносто лет не успокаиваются.
Шеф-повар протянул очередному гостю каравай с солью, Семен Маркович отказался, Алиса же выплюнула жвачку в руку, отломила хлеба, обмакнула в соль и съела. Она не произнесла ни слова, Семен же Маркович сразу принялся расспрашивать второго помощника капитана о яхте. Он и повел пару в отведенную им каюту. Я слышала, как Семен Маркович выстреливает вопрос за вопросом, пока они не скрылись из вида. Алиса молча шла за мужчинами и поворачивала голову то направо, то налево. Перед тем как отправиться в каюту, она отломила еще один кусок хлеба.