– Понимаете, Варвара Николаевна, вообще странно, что у кого-то родители – эфиоп и сомалийка, – заметил начальник службы безопасности Галтовского.
– Почему странно? – не поняла я.
– Вы, вероятно, не очень хорошо знаете историю Сомали, – усмехнулся Роман Борисович.
Я честно призналась, что ее вообще не знаю, только про пиратов слышала. Хотя кто про них теперь не слышал? Я почему-то вспомнила про захват круизного лайнера, который шел из Александрии на Сейшелы – он прогремел на весь мир, про него, казалось, говорили все средства массовой информации. И еще было много захватов. Но история Сомали? Откуда ж мне ее знать? Я историю родной страны не очень хорошо знаю, какая Африка?
Меня немного просветили и рассказали про то, как в конце XIX века европейцы разделили Сомалийский полуостров. Северное Сомали захватила Англия, южную часть – Италия, еще на одном участке (в районе Джибути) господствовала Франция. В начале Второй мировой войны Италия оккупировала весь Сомалийский полуостров. После разгрома итальянцев Южное Сомали какое-то время находилось под властью английской военной администрации, потом стало подопечной территорией ООН под управлением Италии. В 1960 году две части – бывшее Итальянское Сомали и бывшее Британское Сомали – объединились в единое государство. Так образовалась Сомалийская Республика.
В 1969 году, после победы Октябрьской революции был выбран курс построения социализма, и началось укрепление связей с Советским Союзом. СССР оказывал Сомали разностороннюю помощь и поддержку. Но в 1977 году договор о дружбе и сотрудничестве между СССР и Сомали был расторгнут. Советские граждане покинули Сомали в течение недели. Официальная версия: руководство страны отошло от прогрессивного курса во внутренней и внешней политике, поддавшись шовинистическим экспансионистским настроениям. А на самом деле советское руководство решило поддержать Эфиопию в эфиопско-сомалийской войне, также именуемой войной за Огаден – эфиопскую провинцию, по большей части населенную сомалийцами. Эфиопия в тот период начала сокращать контакты с США и налаживать отношения с СССР, советское руководство посчитало ее более перспективным партнером.
Как рассказал мне Роман Борисович, война за Огаден – это конфликт 1977–1978 годов, в основе которого лежит желание сомалийских властей создать «Великое Сомали» в результате присоединения частей Эфиопии, Кении и Джибути. Но Сомали проиграло эту войну, и ее последствия оказались для страны очень тяжелыми. В стране развернулось партизанское движение, началась гражданская война, которая идет до сих пор, причем это многосторонний и межклановый конфликт. В ходе гражданской войны было свергнуто правительство. В 1991 году Сомали фактически прекратило быть централизованным государством. То и дело на территории Сомали возникают самопровозглашенные государства, появляется то одно переходное правительство, то другое. В стране хаос и безвластие, господствует анархия.
– И поэтому простой народ пошел в пираты? – спросила я.
– Это одна из причин. Вторая – сброс токсичных отходов в водах Сомали западными странами. Возможно, их и выбрали из-за того, что творится в стране. Но люди лишились еды, рыбаки остались без работы. Вот они и пошли в пираты. Изначально жители прибрежных областей, а потом и жители других частей Сомали, уставшие от гражданской войны, стали перебираться в прибрежные области, так как там есть чем заработать на жизнь. Тысячи сомалийцев погибли во время всех этих конфликтов, еще больше сбежали в другие страны, а оставшиеся в той или иной степени участвуют в пиратстве. Что им еще делать-то? Это единственный источник дохода. Они используют захваченные грузы для себя, получают деньги, если грузы возвращают. Изначально они явно не представляли, сколько могут с этого поиметь. Они занялись пиратством не из-за финансовой выгоды, а чтобы просто получить еду. Ну а теперь, поняв, сколько на этом можно заработать, уже никогда не станут заниматься ни сельским хозяйством, ни скотоводством.
– Значит, отец Ангелины может быть пиратом… – задумчиво произнесла я.
– Может, – кивнул Роман Борисович. – Если он вообще еще жив.
– Во время нападения на нас на острове я первым делом подумал, что это Далил с соратниками, – признался начальник службы безопасности. – А оказались испаноговорящие типы под предводительством нашего.
– Да уж, захватить в заложники нашего известного певца могло прийти в голову только нашему человеку, – хмыкнул Галтовский. – Моей родственнице, которая точно знала, кто находится на яхте.
– Вы считаете, что другие хватали бы вас? – посмотрела я на олигарха. Ему что, обидно, что выбрали не его? Похоже на то.
– Я никуда не хожу без группы надежных телохранителей, и на необитаемый остров тоже не пошел, – заявил Роман Борисович. – Лана про это знает. Но да, любой нападавший хватал бы меня. То есть разумно было бы предположить, что если кто-то потратит средства на планирование захвата, то ради захвата меня. Все-таки меня тут не батальон спецназа сопровождает.
С другой стороны, к олигарху малыми силами нигде не подобраться, а певец вполне мог просто прогуливаться под пальмами…
– В общем, это дело организовала Лана. Или участвовала в организации. Но была еще и Ангелина. А в свете того, кем мог стать ее папаша…
«Что они мне тут голову дурят? То Лана, то Ангелина. Что им от меня надо?!»
– Но ведь Сомали с другой стороны Африки! И вроде бы сомалийские пираты действуют в своих водах… – заметила я вслух.
– Они теперь действуют не только в своих водах, но да, сюда, в Атлантический океан, они раньше не ходили. Но ведь все когда-то случается впервые. И если доченька тут, на яхте…
– Наша аппаратура уловила кое-какие сигналы… – многозначительно произнес начальник службы безопасности.
– Вы хотите сказать, что кто-то подавал кому-то сигналы с этой яхты? – догадалась я.
«А можно было начать с этого?!»
Оба моих собеседника кивнули.
– Вам удалось их расшифровать, прочитать, или я не знаю что сделать? Я в этом не очень хорошо разбираюсь.
– Варвара Николаевна, никаких посторонних разговоров в эфире наша аппаратура не зафиксировала. Их и не было. Были сигналы. Я не могу сказать, что они означали. Сигналы шли только отсюда. Обратных не было. Роман Борисович всегда закупает все самое лучшее. И спецы у нас работают высококлассные. Аппаратура у нас есть всякая, но ведь борьба между шифровальщиками и дешифровщиками идет на протяжении веков, то одни побеждают, то другие… Но скорее всего это были просто сигналы для обозначения нашего местоположения. Мы подходили к острову, на который планировали высадиться.
– И мы с Виктором решили, что это Ангелина подавала сигналы своему отцу. Ну или другим родственникам. Поэтому я и не возражал, когда Лана решила устроить разборку с Ангелиной, – заявил Роман Борисович.
– То есть сигнал был подан еще до ужина?!
Виктор кивнул.
– А утром был еще один, – сообщил он. – И тогда мы поняли, что тут остался сообщник Ангелины.
– А оказалось, что действовала Лана.
– Но с другой стороны… – многозначительно произнес начальник службы безопасности. – И ведь вашу каюту кто-то обыскивал. На подведомственной мне территории все должно делаться только по моему приказу. А я не отдавал приказов обыскивать вашу каюту. Зачем? Признаться, меня совершенно не интересует, что вы везете – даже если вы везете наркотики или алмазы. Я не думаю, что вы каким-то образом станете угрожать безопасности Романа Борисовича, за которую я отвечаю. Как раз наоборот. И я очень трепетно отношусь к людям с особыми способностями!
Виктор улыбнулся.
– Таких людей лучше иметь среди друзей, а не среди врагов, – не менее широко улыбнулся Роман Борисович. – Поэтому я и… предложил вам дружбу, Варвара Николаевна.
– А что вы все-таки планировали изначально? – спросила я.
– Э-э-э… – протянул олигарх.
– Я не обижусь. Мне просто интересно. Я помню, как видела какого-то татуированного типа, когда взяла вашу руку в свою, и женщину, на которую я похожа.
Виктор кашлянул. Я посмотрела на него.
– Рассказывай, – велел ему Роман Борисович.
Виктор поведал о событиях, так сказать, давно минувших дней. Наш общий патрон, Роман Борисович Галтовский, не всегда был олигархом. Как и многие олигархи, он имел высшее техническое образование и свою трудовую деятельность начинал в НИИ. Правда, комсомольской работой никогда не занимался, но вступить успел не только в ВЛКСМ, но и в КПСС, однако не из идейных соображений, а для того, чтобы жить было легче, карьеру делать, наукой заниматься. Он планировал защитить кандидатскую диссертацию, потом докторскую… Но в связи с перестройкой планы рухнули, вместо кандидатской диссертации появился первый кооператив.
Кооперативу требовалась «крыша». «Крышей» стал тот самый татуированный тип с соратниками.
– Но «крыши» давно ушли в прошлое, – улыбнулась я.
– Ушли. Сейчас все устроено совсем по-другому, да и я не начинающий кооператор, – сказал Роман Борисович. – Но этот тип, которого вы видели своим особым зрением, Варвара Николаевна, захотел срубить большой куш перед тем, как уехать за границу. Он собирался навсегда покинуть пределы родной страны. Уже был приготовлен запасной аэродром, он желал остаток жизни провести в тепле после многочисленных острогов в суровом северном климате. В общем, разумное желание. Многие так сделали.
– И многие даже сорвали свой последний куш, – добавил начальник службы безопасности. – Хотя большинство перед самым отъездом не рисковало. Но были и те, кто, решив рискнуть, потеряли все или вместо отъезда к теплому морю поехали в холодные, не столь отдаленные места за счет государства, которое хотели покинуть. Но наш друг покусился на дочь Романа Борисовича. А дети – это святое. Даже в самые бурные девяностые братки придерживались негласного правила: семьи и дети в войне не участвуют. Конечно, всегда были отморозки, для которых нет ничего святого, но к ним и отношение всегда было соответствующее.