Она ему верит, а он водит ее за нос.
– Ксана Варьку не знала до того, как она к Сереже прилипла. А я знала. Варька у нас в больнице работала. В другом отделении, правда, но мы с ней друг друга знали, здоровались.
Подруга говорила грустно, а продолжала светиться тихой внутренней радостью.
Мазуров ее бросит, и радость превратится в боль.
– Даша, ты же совсем его не знаешь, – тихо сказала Лера.
Подруга не спросила, кого она имеет в виду. Дарья подняла на нее светящиеся глаза и так же тихо ответила:
– Ну и пусть! Что будет, то и будет.
Арсений думал, что Кокорин шарахнет дверью, но дверь закрылась тихо. Наверное, потому, что дверь была дорогая и отлично отрегулирована.
Олеся замерла, правой рукой схватившись за горло. Глаза у нее метались, и казалось, что девушка не дышит.
Надо было что-то сказать, но он не находил слов.
Олеся сжала кулаки, разжала, дернулась. Арсений решил, что бросится сейчас в кабинет вслед за Егором, но Олеся откинулась на стуле и беззвучно заплакала.
– Он передумает. – Достав платок, девушка промокнула глаза. – Он передумает, правда?
Она с надеждой посмотрела на Арсения. А ему казалось, что секретарь его не замечает.
– Пиши заявление, – с жалостью сказал Арсений. – Пиши, Олеся.
Он не заметил, что обратился к ней на «ты». Кроме Ирины и Егора, он ко всем обращался на «вы», даже к студентам.
– Я с ним столько лет работала… – Олеся не отрывала от Арсения глаз, как будто он был ее последней надеждой. – Всегда все было хорошо…
Хорошо не было. Егор всегда вел себя с секретаршами как добрый барин. Он улыбался и шутил, а они смотрели на него с восхищением. Они были счастливы, что у них такой добрый барин.
Что-то не в порядке с нашим обществом, если нормой стало средневековье.
– Он передумает, как вы думаете?..
– Пиши заявление! – зло выдохнул Арсений. Хотел добавить «не унижайся», но не добавил, пожалел девчонку. Не захотел оскорблять ее еще больше.
Она поднялась, достала из стоявшего рядом принтера лист бумаги.
– Я возьму тебя с собой на Каширку. Там открывается научный центр, знаешь?
Она кивнула, взглянув на него со щенячьей благодарностью.
– В среду-четверг начну там работать и сразу тебя возьму. Не беспокойся. Я давно мечтал о толковом секретаре, – он ободряюще улыбнулся.
Секретарша ему не была нужна, но сейчас это не имело значения.
Олеся потянулась за ручкой, передумала, напечатала заявление на компьютере, расписалась. Руки у нее дрожали.
Смотреть на это было невыносимо.
Нести заявление ей было страшно.
– Хочешь, я отнесу? – предложил Арсений.
Она покачала головой, встала. У двери директора помедлила, заглянула внутрь.
– Можно, Егор Викторович?
Это она спросила почти спокойно. Умница.
Дверь в кабинет закрылась, через полминуты открылась снова.
Олеся показала Арсению подписанное заявление.
– Все будет хорошо, – заверил он. – Запиши мой мобильный.
Поднявшись в лабораторию, он посидел, не включая компьютер.
Что-то не так в нашей жизни, если у молодой красивой девчонки дрожат руки.
Утром ему хотелось немедленно приняться за апробацию идеи Ивана Яковлевича. Последовательность операций выстроилась, утром он испытывал нетерпение от предчувствия удачной работы. Утром он сдерживал себя, чтобы не превысить скорость по дороге на работу.
Арсений наклонился, включил компьютер.
– Привет! – заглянула к нему Ирина. – Бездельничаешь?
– Да.
Ирина помялась, тяжело вздохнула, исчезла, закрыв дверь.
У нее руки не дрожали бы, если бы Кокорину пришло в голову ее уволить. Ирина усмехнулась бы директору в лицо или сказала бы что-нибудь такое, от чего всем стало бы ясно, что Егор дурак и самодур.
В отличие от девочки Олеси Ирина прекрасный специалист, цену себе знает и работу тут же найдет. А не найдет, ее муж прокормит.
Но дело даже не в этом… У Ирины не задрожали бы руки, даже если бы она была простой секретаршей. Она не стала бы смотреть на Егора, как на барина, и он вел бы себя с ней по-другому.
Жаль, что не все умеют быть такими, как Ирина.
Он опять вспомнил, как дрожали тонкие пальцы. На среднем было дешевое серебряное колечко.
Арсений поводил мышкой, но написанный Иваном Яковлевичем текст открывать не стал. Протянул руку к лежащему на столе телефону, переписал снятое накануне видео в компьютер. Провозился он недолго и результатом остался доволен.
Фотография Егора в Сокольниках выглядела неплохо. А кадры, где Егор бросает в контейнер завернутый в сумку пистолет, а он, Арсений, потом достает и разворачивает сверток, смотрелись просто отлично.
До сегодняшнего утра он еще сомневался, что станет использовать эти кадры.
Больше сомнений не было.
Рада не ожидала, что тетя снова приедет. От неожиданного звонка в дверь ее опять обдало страхом. Катя, кажется, Радин испуг заметила, потому что посмотрела с удивлением.
Нужно получше контролировать себя при детях.
– Миленочка? – Отперев дверь, Рада посторонилась, пропуская родственницу.
Выглядела Милена ужасно. Даже утром у нее не было настолько серого лица и таких несчастных глаз.
– Как Дмитрий?
– Врачи успокаивают.
– Ну и не рисуй себе страшных картин, – бодро откликнулась Рада. – Не впадай в панику. Мысли материальны, ты же сама всегда это утверждала. Не кличь настоящую беду.
Еще какой-то древний мудрец утверждал, что самое легкое и приятное занятие – это давать советы другим.
– Тетя Милена! – примчалась обрадованная Катя. – Пойдем играть!
– Попозже! – остановила дочь Рада. – Сначала тетя Милена отдохнет.
Обиженная девочка нехотя ушла к себе в комнату.
Рада, не спрашивая тетку, отправилась на кухню, разогрела борщ, с которым утром долго возилась, тушеное мясо, с которым возилась еще дольше. Она давно могла себе позволить не стоять у плиты, и Егор неоднократно предлагал взять домработницу, но Рада упорно отказывалась. Не потому, что любила готовить. Просто было что-то незыблемо надежное в том, чтобы ждать мужа с готовящимся обедом.
А подтверждение надежности ее семьи Раде было нужно. Ей только казалось, что она перестала верить Егору в последний месяц. Она никогда до конца ему не верила.
И всегда знала, что Милена была права. Егор нашел в Раде богатую невесту.
Она налила тете тарелку борща, подвинула хлеб. Милена нехотя взяла ложку.
– Мы могли бы прожить с Димой такую счастливую жизнь…
– Будем надеяться, что у вас впереди еще достаточно счастливых лет, – улыбнулась Рада.
– Мы чуть не разошлись недавно. – Милена ела борщ, не замечая вкуса. – Господи, какое счастье, что…
– Что?
Тетя отложила ложку, посмотрела на потолок, потом в окно, мимо Рады.
– У него всегда было много поклонниц.
– Понимаю.
– И девочки-музыкантки с ним кокетничают.
Рада покивала.
– Но я не обращала на это внимания. Я знала, что очень ему нужна. Я действительно очень ему нужна.
– Верю.
– В последнее время у него появилась очень навязчивая поклонница. – Милена взяла ложку и снова ее отложила. – Дима говорил, что она едва не попала к нему под машину.
На улице поднялся ветер. Береза за окном наклонила макушку.
– Знаешь, мне казалось, что ее целью было разрушить нашу жизнь. Я не верю, что он был ей нужен. Я не верю, что она хотела за него замуж или что-нибудь в этом роде. У них слишком большая разница в возрасте, и он не настолько богат, чтобы казаться привлекательным женихом.
Солнце скрылось. Наплыла мрачная темная туча. Рада прикрыла окно, оставив небольшую щель.
– Наглая, злобная, мерзкая тварь. Она развлекалась, портя нам жизнь. Появлялась как из преисподней…
– Дмитрий должен был послать ее куда подальше, – в сердцах сказала Рада.
– Не все умеют это делать. Дима не умел.
– Миленочка, ты говоришь о нем в прошедшем времени, – заметила Рада. – Перестань.
Рада слабо удивилась, как хорошо у нее получается вести опасный разговор.
– Я не о нем говорю в прошедшем времени, – помолчав, призналась Милена. – О ней. Это ее убили в Сокольниках.
Рада закрыла глаза, заставила себя снова их открыть. Нужно удивиться. Нужно как-то отреагировать.
– Ты поэтому заинтересовалась убийством?
Милена молчала.
– Как ты узнала, что убили ее?
Тихо щелкнул замок, хлопнула дверь.
– Егор? – Рада вышла в прихожую. – Ты рано сегодня.
– Папочка! – примчалась Катя. – Будешь со мной играть?
– Буду, Котенок, – Егор поцеловал ребенка, потом Раду. Заметил подошедшую Милену. – Привет!
У Рады прекрасный муж, а о том, что она ему не верит, никто не знает.
Милена засобиралась, вызвала такси, уехала.
Гроза так и не разразилась. За окном снова сияло солнце.
Время до вечера прошло незаметно. Лера успела сделать много, Ванечка будет доволен. Посмотрев на часы, она оторвалась от компьютера, открыла холодильник. Разморозить отбивные она забыла, придется кормить Арсения пельменями. Муж неприхотлив, но чувствовать себя плохой хозяйкой было досадно.
Хотелось есть, но готовить для себя было лень. Лера, развернув конфету, положила ее в рот, смяла в руке фантик. Открыла дверь под мойкой, заметила, что мусорное ведро полно. Достала из ведра мешок с мусором и отправилась к мусоропроводу.
На площадке между этажами курил Миша. То есть она не сразу заметила, что сосед курит, парень ухитрился ловко спрятать сигарету за спиной и достал ее, только убедившись, что опасность ему не грозит. От Леры он опасности не ждал.
– Охота тебе здоровье портить, – проворчала Лера.
– Сдам ЕГЭ и брошу, – засмеялся Миша. – У меня сейчас стресс.
– Стресс! – усмехнулась Лера. – Это еще не стресс. Знаешь, сколько в жизни бывает настоящих стрессов!
– Ну это у кого как… – сосед откинул крышку мусоропровода. Лера выбросила мешок, Миша окурок. – В Аксиньиной квартире теперь ее сестра живет, да?