Дэмьен беззвучно вздохнул и шагнул к выходу. Гвиндейл стояла неподвижно, скрестив руки и не– отрывно глядя на него. Она не пыталась его задержать. Все верно: он ведь пришел к Оракулу. Оракул выполнил то, чего от него хотели. И теперь...
– Но ведь...– Дэмьен внезапно остановился и повернулся к Гвиндейл: – Ты была для меня Оракулом. А Оракулу нужно платить за ответы.
Она кивнула, не сводя с него пристального взгляда. Этот взгляд смутил Дэмьена, и он не счел нужным скрывать это. По большому счету, ему уже нечего от нее скрывать... да он и не смог бы, даже если бы захотел.
– Напомни-ка мне плату, которую требует Серый Оракул,– медленно произнес Дэмьен, хотя знал ответ.
– Самое дорогое, что у тебя есть,– бесцветно сказала она.
Он вздрогнул, в замешательстве поднял на нее глаза, но она остановила его легким движением головы.
– Не надо,– шепнула Гвиндейл, слабо улыбнувшись серыми, как стены, губами, и его вдруг охватила ужасная уверенность, что он больше никогда ее не увидит.– Не надо. Ты ведь уже и так отдал мне это.
Дэмьен медленно кивнул, повернулся и вышел, пытаясь не думать о ее последних словах.
Внутри было промозгло и сумрачно. Мраморные плиты пола лоснились от сырости, грубые стены покрылись плесенью, прямо перед входом нависла клейкая паутина. Мохнатый паук-крестовик вился на кончике тонкой упругой нити. Диз взглянула на него, склонив голову набок, потом вдруг улыбнулась, подняла руку и сжала паука пальцами. Тот судорожно задергался, пытаясь высвободиться, но Диз лишь сдавила сильнее. Вязкая желтая жидкость брызнула из раздувшегося тела на ее кожу. Диз отряхнула руку от паучьих останков, подняла голову и вздрогнула от неожиданности, увидев прямо перед собой человека в сером балахоне с треугольным капюшоном, низко надвинутым на глаза.
– Чего ты хочешь? – монотонно спросил человек. Ни голос, ни внешность не позволяли определить его возраст и пол.
Диз обдумала вопрос. Она знала, что следить за своими словами нужно еще до непосредственной встречи с Оракулом. С полминуты она кусала губы, потом четко и медленно проговорила:
– Я хочу говорить с Оракулом и получить ответ на мой вопрос.
Человек в балахоне развернулся и пошел прочь. Диз растерянно глядела ему вслед, не зная, означает ли это отказ или приглашение идти за ним. Наконец, быстро рассудив, что хуже не будет, поспешно двинулась следом.
Они прошли через один арочный зал в другой, через другой – в третий, дальше и дальше, и когда несколько минут спустя Диз обернулась, то увидела вокруг себя только десятки и сотни переливающихся друг в друга полусфер. Внезапно у нее закружилась голова. «Как это место может быть таким огромным? Ведь снаружи оно казалось сараем...» Она быстро развернулась, стремясь нагнать своего странного проводника, и почти не удивилась, обнаружив, что тот исчез.
Диз осталась одна в пустынном и темном месте, похожем на запыленный зал со стенами из зеркал, без конца отображающими одни и те же колонны и арки.
Широко расставив ноги и уперев кулаки в бока, Диз ждала. Ее меч был с ней, и эта мысль ее почему-то грела. Хотя не похоже, что здесь было против кого применить оружие.
«А паука я раздавлю и руками»,– спокойно подумала она.
– Чего ты хочешь? – внезапно прогудел все тот же голос, словно запоздалое эхо давно оброненной равнодушной фразы.
Диз вскинула голову, но на этот раз никого не увидела. Она по-прежнему была одна.
– Я уже сказала тебе,– с вызовом ответила она.
– Мне ты ничего не говорила.
Голос звучал словно со всех сторон одновременно и в то же время – ниоткуда. Диз подняла голову, посмотрела вокруг и поняла, что в самом деле одна.
– Где ты?
– Зачем ты спрашиваешь?
– Я хочу тебя видеть!
– Если бы хотела, видела бы.
Она собралась возразить и осеклась, вспомнив свой ответ бесполому человеку в балахоне. «Говорить с Оракулом» – так она сказала. Говорить. Не «видеть».
Чертов сукин сын. С ним и впрямь надо подбирать слова.
– Это ты вел меня сейчас по этим залам?
– Какое это имеет значение?
– Я не знала, что ты задаешь вопросы. Я думала, ты на них отвечаешь.
– Ты еще не задала свой вопрос.
– Так это был ты?
– Нет.
Диз перевела дыхание, непроизвольно стискивая рукоять меча. Внезапно все мысли словно вылетели у нее из головы, и вопрос, который она сформулировала еще два года назад и мысленно повторяла ежедневно десяток раз, покрылся паутиной и плесенью, как это место. Она попыталась отскоблить эту плесень, но та въелась слишком глубоко.
– Так чего же ты хочешь? – повторил голос. Его монотонность, будь она естественной или нарочитой, выводила Диз из себя, но она старалась сохранять хладнокровие.
– Говорить с тобой и получить ответ,– глубоко вздохнув, сказала она.
– Два желания – это больше, чем я могу выполнить.
– Но...– Она на миг опешила.– Как ты сможешь ответить, если не будешь говорить?!
– А ты бы предпочла, чтобы я говорил не отвечая?
– Нет!
– Вот ты и определилась со своим выбором.
Он ставил ее в тупик. Диз вовсе не так представляла встречу с Серым Оракулом. Пока это походило на мистификацию... И ее по-прежнему бесило его показное равнодушие. А может, и не показное – тем хуже.
– Ты ответишь мне? – резко проговорила она, раздраженная тем, что ко всему прочему еще и не может сфокусировать взгляд на собеседнике, а вынуждена в буквальном смысле разговаривать со стеной.
– Ты задашь вопрос?
– Да,– сказала она с уверенностью, которой не чувствовала.
– Так задавай. Не трать попусту свое время. У тебя его не так много.
Диз замерла, жадно вцепившись в отголосок этих слов, шелестевший под сводом потолка. «Это... это ответ? Ты уже начинаешь отвечать?.. Но я ведь не помню вопроса...» Она помедлила, ожидая продолжения. Но Оракул молчал, и Диз, беззвучно вздохнув, громко и четко произнесла:
– Я хочу знать, где и когда я найду того, кого хочу убить.
Это был не тот вопрос, неправильный вопрос. Она поняла это, когда с ее губ слетало последнее слово, и осеклась, но было уже поздно. Яркий свет ударил ей в лицо, сбив с ног, мраморные плиты пола раздвинулись, вверх ударила струя желтого пламени, и Диз рухнула в слепящую бездну, с ужасом и отчаянием вспомнив правильный вопрос. Потом бездна проглотила ужас и отчаяние, пообещав ответы даже на те вопросы, которых она не знала, лицо опалил мощный поток жара, и Диз ослепла.
...Это было так странно. Словно она расслоилась... словно ее стало две. Одна стояла на коленях в темном сыром зале Серого храма, согнувшись пополам от боли и прижимая ладони к обожженным глазам, а другая сидела за столом обеденного зала в лучшей гостинице города Тэберга, медленно потягивая вино и неотрывно глядя на входную дверь. Они обе были Диз, и Диз была ими, но чувствовать и мыслить за двоих она не могла, а потому ее восприятие беспомощно металось от одной Диз к другой, рождая в сознании обеих лишь смутные, рваные клочки образов. Она почувствовала, где ее разум сейчас нужнее, напряглась, изо всех сил толкнула свой мозг туда, назад, в трехгодичную яму, еще не успевшую стать пропастью, потому что ответ на ее неправильный вопрос находился именно там, в гостинице, сгоревшей дотла два часа спустя.
Диз снова упала, на этот раз во тьму, и почувствовала, что может более-менее связно мыслить. Она сидела в зале, в тени, а рядом, за стеной мутной дымки, корчилось ее тело, которое, возможно, больше никогда не сможет видеть. «Оракул требует за ответ самое дорогое, что есть у спрашивающего,– мелькнуло у Диз.– Так что же, я... ослепла? Как же... как же я теперь узнаю его?!» При одной мысли об этом ее прошиб холодный пот, но она неимоверным усилием воли взяла себя в руки. Что ж, если и так, она должна получить то, за что столь дорого заплатила.
Диз вскинула голову, снова уперев взгляд в дверь. Тот, за кем она идет уже восемь лет, переступит порог гостиницы сегодня вечером. Так ей сказал человек, служивший у нынешнего заказчика Дэмьена. Дэмьен. Так его зовут. Странное имя. Красивое. Но злое. Удивительно, что у него нет фамилии или клички. А может, информатор Диз просто этого не знал.
Диз нравилось фантазировать о том, как он войдет и посмотрит на нее. Мимолетный взгляд, не более – просто чтобы оценить обстановку. Вряд ли этот взгляд задержится на ней дольше чем на несколько секунд. Потом он сядет посреди зала... нет, скорее в угол. Мрачный гигант, в черном с головы до ног, с жесткой щеткой темных волос и сросшимися бровями, с тяжелым лицом, с каменной линией губ над безжалостным квадратным подбородком. Швырнет оружие на стол и сварливо потребует пива. Полапает служанку мимоходом и будет весь вечер угрюмо, но мало пить, а потом уйдет в свою комнату. И вот тогда...
Тогда он пожалеет, что не рассмотрел Диз получше. А впрочем, он не увидел бы ничего, что могло бы его насторожить.
Резные часы на стене над стойкой гулко пробили восемь. Диз выпрямилась, напряженно вглядываясь в дверной проем. Старый вояка за соседним столом подозрительно покосился на нее, но она этого не заметила. Восемь. Дэмьен должен прийти в восемь. А судя по тому, что она узнала об этом человеке, он всегда делает то, что намеревался.
И он пришел. То есть не он... Это не мог быть он... Диз ощутила, как ее захлестывает волна горького, яростного разочарования... потом удивления... недоверия... и – гнева.
Он был совершенно не таким, как она себе представляла. Средний рост, худощавое тело, спокойное лицо с чуть впалыми, гладко выбритыми щеками. И волосы – густые, мягкие, обрамляющие лицо – русые, а не черные. А кроме того, он оказался гораздо моложе, чем она ожидала. Ему, наверное, еще не исполнилось тридцати. Правда, он был в черном, как ей и сказали, и только поэтому она его узнала. Хотя не только поэтому... Что-то в его равнодушных темных глазах выдавало в нем убийцу. Она не знала, что именно, но...
– Но ты в этом уверена,– сказала девочка в синей тунике и чуть склонила набок маленькую головку, закутанную в покрывало.– Потому что ты сама убийца.