— Хватит! — рыкнула Летэ яростно, хлопнув меня по плечам, но не отталкивая. — Ничего из сказанного сейчас не сможет изменить прошлого! И ни одному из нас не нужно от другого прощения! Куски нас тогдашних и теперешних никак не склеить. Мы просто должны пытаться пожить здесь и сейчас, Лор. Ничего иного нам не светит.
Даже не знаю, почему это прозвучало не только гласом разума, но еще и мелодией дикой тоски, как будто мне предложили лишь какой-то обрывок, кусок от того целого, на которое я рассчитывал.
Свалившись с нее, вытянулся на спине и накрыл лицо рукой. Не хотелось видеть ни ее, ни вообще ничего вокруг.
— Дальше давай. Что там с этими Бессмертными, и какой нам прок переться к ним.
— Сведения, которые мне удалось по крупицам собрать, очень обрывочны. Похоже, что большую часть информации кто-то уничтожил, оставив лишь мелочи. Но я пришла к выводу, что в незапамятные времена Срединный мир не имел ни капли собственной магии, люди жили совсем без всякого волшебства. Появилось оно только тогда, когда Бессмертным что-то понадобилось в Нижнем, у бесов, и они начали повсюду строить туда проходы.
— Что можно в принципе взять у бесов, кроме неприятностей на свою голову?
— Вот этого я так и не поняла, но, очевидно, это было что-то нужное, если они с легкостью решили пожертвовать безопасностью нашего пространства. А может, им было просто плевать на людей, — задумчиво пожала она плечами, задев меня. — Или же они были слишком самонадеянны, считая обитателей Нижнего мира совсем уж тупыми, не способными сообразить, как эти самые проходы использовать в своих целях. Подумали, что раз для бесов совершенно невозможно покидать их обиталище в их физической оболочке, то они и пытаться не станут. Сведений нет об этом, но одно я четко уяснила: до того, как Бессмертные начали шастать вниз, ни об одержимых, ни о магах никто и понятия не имел.
— А что там сказано о двуликих? — поинтересовался я.
— Ничего, к сожалению. Такое чувство, что в те времена вас как бы и не было.
— Ерунда какая! Скорее всего, дело в том, что нас всего-то лет триста как стали привлекать для службы в Страже, а до этого люди и двуликие не слишком ладили, а мои предки вели жизнь больше зверей, чем человеческую.
— А у вас есть какие-либо записи? Хроники? — сразу же загорелась любопытством Летэ, приподнимаясь на локте, и ее обнаженная грудь нахально принялась дразнить меня напрягшимся соском.
— Пф-ф-ф! О чем ты? — пробормотал я, сдерживая желание облизать или потереть розовую вершину. Сам сказал, дела отдельно от секса, самому и терпеть. — У двуликих и письменности-то своей нет и никогда не было, незачем она как-то была, все принято передавать в устных преданиях и легендах. Это сейчас уже от людей понахватались.
— А в них есть что-то про Бессмертных и временах, когда миры были разделены? — торопливо спросила пара, но тут же нахмурилась, сама себе отвечая: — О чем это я, ты ведь даже не был в курсе, что их три, а не два.
— И прекрасно жил без этого знания, умница ты такая, тем более что это всего лишь твои слова, ничем пока не подтвержденные.
Летэ подняла обе брови, со значением уставившись на меня и, естественно, поймав за созерцанием ее сисек.
— Что? — нахмурился я в ответ.
— Перестань каждую мою фразу воспринимать как попытку задеть или обидеть тебя.
— Я тебе трепетная барышня, чтобы обижаться? — Особенно когда ты голая и трясешь тут передо мной…
— Лор!
— Все, завязывай! Что там дальше-то?
— А что дальше? Бесы научились вселяться в людей, создавая одержимых. В Срединном мире появилась магия. Либо ее людям пожертвовали от щедрот своих Бессмертные, поняв, что натворили, либо она как-то сама собой перетекла — не суть. Но главное в том, что наши верхние соседи почему-то ушли, а пути для бесов остались.
— Доказательства?
— Я провела месяцы, сравнивая все места появления сильных одержимых за все то время, что была создана Стража, начали использовать Зрящих и стали вестись записи. Так вот, хайки, создающие гнезда, из года в год появляются примерно в одних и тех же местах. Где-то с периодичностью раз в сорок-пятьдесят лет. У меня даже зародилось подозрение, что это одни и те же бесы возвращаются раз за разом по уже проторенным и знакомым им дорогам, как только появляется рядом подходящий носитель. Но это уже, конечно, из разряда чистых домыслов.
— Если так, то почему, по-твоему, до сих пор никто не заметил эту закономерность и из этих территорий не отселили людей подчистую, чтобы в зародыше пресечь саму возможность их возвращения? Власти магов на это вполне хватило бы.
— Вот и правда, Лор, почему? — зыркнула она на меня ехидненько. — Не потому ли, что это доказывает мой вывод — магам не нужно полного прекращения появлений одержимых.
Глава 20
Я дал себе с полминуты на то, чтобы отфильтровать собственные чувства в этот момент по степени важности, а не по интенсивности. Сильнее всего ощущались восхищение и иррациональная гордость моей истинной, даже если все сказанное ею — полная чушь и домыслы, под которые она, однако, упорно и терпеливо собирала и подгоняла факты. Но важнее было другое. Окажись она права на самом деле, и это означало такие немыслимые опасности для нее… для нас. Обладать подобными знаниями, делать такие выводы нельзя никому, не рискуя головой.
— А теперь остановись на мгновение и подумай, в чем ты сейчас обвинила магов. И даже не столько в чем, а соображаешь ли ты, против чего тогда пошла, Летэ? — спросил я, мрачнея все больше.
— Как я уже упоминала, у меня было более чем достаточно времени для осмысления этого. — Оживление пропало с ее лица, и она уставилась на меня настороженно.
Ждет, что я начну отвергать все и не захочу даже слышать больше об этом?
— Хорошо… ладно… — пробормотал я, все еще пытаясь создать подобие порядка в собственных бешено заскакавших мыслях. — Сотни лет обмана, тысячи жертв среди людей и моего племени, и все это ради чего? Сохранения магами статуса и власти? В этом все дело? И если так, то ты соображаешь, какие усилия они приложат для того, чтобы все осталось как есть и никогда не открылось? Это будет не просто какая-то охота на чокнувшуюся Зрящую, что сумела прикончить перед побегом Первого мага. Никто же, кроме тебя, не знал, что он стал одержимым?
— Никто, — покачала головой Летэ. — Я была тогда единственной действующей Зрящей в замке Стражи, сам Первый уже несколько лет не покидал его пределов. Все вокруг были уверены, что это из-за дряхлости в силу возраста и болезней, но, уж поверь, он не был ни дряхлым, ни больным, когда я отправляла его на тот свет.
— Вот и я о том же. Хрен с ним, его просто заменят, и будь твоя вина исключительно в этом, то поискали бы тебя, поискали и забыли. Но вот если они заподозрят, что у тебя в голове, вот тогда костьми лягут, но найдут, достанут, уничтожат.
Ага, ее, меня и наверняка мою стаю и все живое в окрестностях для верности. Вот ведь чуял я, что притащила она на хвосте проблемы, чуял, и вышло, что прав.
— Никто бы такого не заподозрил, Лор. — Что-то не очень уверенно прозвучало, дорогая.
— То есть ты никогда ни с кем даже полсловечком или намеком?
— Нет, — мотнула она головой, но, опять же, как-то неубедительно.
— С другом? С любовником?
— Да не было… — закатила она глаза и осеклась. — Нет, клянусь тебе, что никому из ныне живущих я ничего не говорила.
— Поясни.
— Ну… я поддалась немного ярости и чуть распустила язык, когда напала на Первого. Ну в смысле, он еще был формально жив, но умирал, а я в запале и злорадстве вывалила ему, что знаю, какие они на самом деле подлые твари, и все такое.
— Ты — дура, — я злился, сильно, но говорил спокойно.
— Я — дура, — покорно согласилась Летэ и забубнила, оправдываясь: — Но ведь он мертв был почти, и нас никто не слышал, а мне было больно, но я победила и как не в себе слегка…
— Я понимаю, — пресек я ее сумбурные оправдания.
— Понимаешь? — вскинула она виноватый взгляд, начав чем-то до щемящего чувства внутри напоминать ту, иную Летэ, которую я когда-то уничтожил безвозвратно. И как же я по ней тосковал. Вдруг.
Но для таких открытий не время, оно сейчас для того, чтобы прислушаться в кои-то веки к своей интуиции и принять решение, опираясь на ее подсказки. И я принял.
— Понимаю. Перед тобой мастер того, как, пребывая в ярости, швыряться словами, о которых потом сожалеешь. — Не готовый смотреть ей в глаза, я соскочил с постели и стал снова одеваться. — Ну или по крайней мере предпочел бы никогда не произносить, а может, совсем наоборот нужно было… не суть. Главное, что нам следует учитывать тот факт, что преследовать тебя могут совсем не за убийство и бегство, Летэ. А за угрозу гораздо более значимую, а исходя из этого и степень противодействия там будет другая. Тотальная зачистка против вялого поискового похода.
— Ты куда? — удивилась пара.
Туда, где тебя точно не достанут и откуда ты не сбежишь найти новых неприятностей на наши задницы. Эх, хорошо было жить примом, но пора пришла подаваться в отшельники.
— Мы куда. Уезжаем. Прямо сейчас. Нет смысла собирать бейлифов. Без них мы станем передвигаться незаметнее. От простого поиска магов я тебя и в одиночку уведу и спрячу, а если они против нас двинут целую армию, десяток двуликих нам все равно ничем не поможет, — не моргнув глазом соврал я.
— Но мы же еще не разобрались толком с картой!
— Большая часть пути для меня ясна, — тут я не врал, но вот только по нему мы не пойдем, — а с остальным разберемся в дороге. Собирайся.
— Да что мне там особенно собирать! — пожала плечами Летэ и по-хозяйски сунулась в мои сундуки с одеждой в спальне, выуживая новый комплект одежды. — Ты же не против?
— Все мое — твое! — Волшебная фраза-ритуал, которую мечтает произнести любой двуликий, встретив свою пару. Мое время сказать ее наступило с большим опозданием, но, однако же… при всем том, что между нами пролегло, как же приятно наконец выпустить на волю эти простые слова. Вон зверь вообще в тихом обмороке от счастья. — А тебе разве не принесли платья?