Хотя, почему перед незнакомым. Судя по разговору, они очень даже… Господи, были близки! Вот как это называется. Только не похоже, что обнажение блондинки трогает парня по правую руку от меня.
Я сижу, как на углях, а он, как ни в чем не бывало, открывает бутылку с вином и наполняет глубокий бокал на две четверти. Ставит его передо мной. Сам к графину с крепким напитком не прикасается. Впрочем, он ведь за рулем. Зато без лишних предисловий приступает к еде, вполне ловко справляясь с приборами.
Значит, к ресторанам Ярославу не привыкать. И к здешней обстановке тоже.
А я смотрю на вино. Ох, кажется, мне это нужно.
— Бери, жена! Отметим первый семейный ужин.
Сколько же я не пила? Целую вечность. Даже шампанское на свадьбе и то лишь пригубила под общий тост.
Да, мне это нужно, но только потому, что сама хочу.
Взяв бокал, я медленно выпиваю напиток, не почувствовав ни его вкуса, ни запаха.
Наверняка вино хорошее и дорогое, потому что почти сразу мне становится жарко и слабеют ноги. Чашка кофе и бутерброд давно исчезли вместе с утром, желудок пуст, и этого огня слишком много для меня. Расстегнув ворот платья, я снимаю кофту и провожу рукой по виску.
— Закуси, это вкусно, — слышу ворчливое от Борзова. — Не похоже, чтобы ты что-то ела.
Удивительно внимание, учитывая, что он по-прежнему на меня не смотрит. Ест с аппетитом, но не спешит, лениво таращась на стриптизершу. Та заметно оживилась и умело крутит полноватыми бедрами, раскрывая в танце колени и приседая возле шеста. Поднявшись на каблуках, выгибается волной навстречу Ярому, демонстрируя себя, и отталкивается от пола, взмахнув длинным хвостом…
Красивая девушка. Наверняка сочная для мужского взгляда. Но, увы, лишь одушевленная деталь обстановки, иначе не шла бы за клиентом, а вела за собой. Так какая ей разница, с кем пришел Ярый, если он заплатил за танец? Мой муж не похож на того, кто строит отношения или что-то обещает.
А мне какая разница, где поужинать?
Я действительно голодна, но все, что могу — это сунуть в рот сырное канапе с оливкой и попробовать его проглотить. С первого раза не выходит, и приходится сделать новый глоток вина, благо Борзов успел обновить бокал.
— Где твое кольцо?
Я поворачиваю голову и натыкаюсь на прямой взгляд темных глаз и жестко сомкнутый рот. Машинально ловлю этот взгляд на моих пальцах, сжимающих тонкое стекло.
— К-какое?
— Обручальное. Почему ты без него?
Ответить не сложно. Потому что оно мне мешает, давит, сидит словно с чужой руки. И потому что от этой мелочи я могу себя избавить, когда прихожу на работу и становлюсь собой.
— Ты тоже без кольца, но я не спрашиваю тебя, где оно.
— У меня тренировки весь чертов день. Если надену — разобью в прах.
— Только не говори, что бережно хранишь его под подушкой и сдуваешь пыль, настолько я тебе дорога. Все равно не поверю.
Он не говорит, он цедит:
— А у тебя острый язычок, ж-женушка. Не боишься, что выдерну жало? Ты сегодня уже наговорила достаточно.
Я долго смотрю на него. На своего мужа. На человека, который обещал моему отцу меня защищать.
Смешно! От кого бы еще знать. В мире Стального Босса свои понятия о браке и семье, и лучше в них не вникать. А передо мной красивое мужское лицо, лишенное чувств и участия. И наверняка никого не любившее. И под стать ему идеальное, сильное тело… Предел мечтаний грудастой стриптизерши.
Обзавидоваться, как мне повезло.
Я отворачиваюсь к столу и возвращаю бокал на стол. Отвечаю Борзову устало, но честно — в этой жизни есть вещи куда страшнее его темных глаз.
— Нет, не боюсь. А кольцо в сумке — сняла по дороге на работу. Там я для всех Томилина. Была… пока не явился ты.
— Твою мать! — Борзов подается вперед и хватает меня за локоть. Поворачивает к себе, заставляя поднять на него глаза. — Если я тебе такой ненавистный, Мышь, какого черта ты вышла за меня?! — спрашивает своим царапающим голосом. — Стояла там, как деревянная кукла! Сказала бы папаше «нет», он бы не отказал доченьке! А теперь нос воротишь, будто я пустое место!
— Но ты тоже не сказал «нет».
— Твой брат Кирилл погиб вместо меня, ты это хотела услышать? Стальной Босс не простил мне чужой промах, и не принял бы отказ. Но почемутебебыло все равно?
— Я ничего не должна тебе объяснять.
— Ошибаешься. Ты должна мне даже воздух, которым дышишь, и твой отец на это пошел. Отдал тебя мне со всеми потрохами! Я теперь твой чертов ангел, забыла?
— Нет, помню.
Темные глаза Ярого сужаются, но смотрят на меня так, словно он хочет знать ответ.
— Скажи, кто от кого ушел — ты или твой первый муж?
Горло мгновенно перехватывает спазм и открываются губы, но сказать нечего. Я бы вытолкнула боль, но не могу. Она проросла во мне крепкими нитями — самой мне ее не вырвать с корнем… И ни с кем не разделить.
— Он… — почти глухо выдыхаю, не мигая глядя на Борзова.
— Я так и думал. Почему он тебя бросил? Что, допекла упрямством или плохо удовлетворяла в постели? Лежала бревном?.. Так, может, это у тебя проблемы с мужиками, а, женушка? Научить было некому, как обращаться с членом? Так здесь мастериц много, любая даст мастер-класс. Ты сказала, что мне незнакомо уважение… Какую из них, по-твоему, я должен уважать? Скажи. Вот ту, что сунула деньги в лифчик? Или вот эту, которая старается для меня?.. Видишь, как смотрит, а ведь я не один.
— Замолчи…
— Делай, что скажу, и я подумаю.
— Нет.
Ярослав отпускает мою руку и, жестко куснув губы, откидывается на диван, пока я хватаю воздух ртом, пытаясь справиться с комом и почувствовать твердость пола под ногами. Ничего не делает, просто сидит, глядя на брюнетку, и этого достаточно, чтобы ее танец стал откровеннее, а движения эротичнее…
Теперь она не уходит за пилон, голые бедра девушки обхватывает черная кожаная портупея, переходящая в нагрудные ремни, и она танцует, смелее поглаживая свое тело. Повернувшись спиной, наклоняется, умудрившись грациозно присесть на стрипах, и сдергивает с бедер красные бикини, державшиеся на липучках, оставшись в ультра-тонких стрингах. Поднявшись, вслед за бикини избавляется от верхней части купальника и, развернувшись, отбрасывает его в кабину к мужчине. Закинув ногу на шест, прижимается к нему лобком снова и снова, повторяя бедрами поступательные движения. И все это время смотрит на Ярого…
Свет над пилоном направлен к полу и в перехлесте ремней хорошо видна голая грудь стриптизерши с татуированными сосками. Она все жарче имитирует секс, гладит себя, заводясь и провоцируя, а я решаю, что с меня хватит. Схватив сумку, порываюсь встать — у меня больше нет желания здесь оставаться и на это смотреть, но Ярослав крепким хватом ловит мое запястье. Пригвоздив за руку к дивану, заставляет усидеть на месте.
— Не так быстро, милая, — проговаривает, едва разжав рот, легко поймав меня в капкан своей силы. — Сначала ответь. Сколько стоит твое хваленое уважение? За сколько я смогу купить секс с ней?
— Я тебя не понимаю. Отпусти!
— Не играй со мной, Мышь. Ты все поняла. Та, что была с кальяном, шлюха — я знаю, что ты догадалась. Но эта считает, что она особенная. Ты тоже так думаешь?.. Так кого из них мне уважать больше — ту, что продаст себя дешевле или ту, что дороже, но все равно продаст?
— Не знаю… Точнее, даже знать не хочу! Это мерзко!
— Почему, если брать по согласию. Ты ведь все равно ничего не чувствуешь. Холодная, черствая кукла с деревянным сердцем. А она горячая. Посмотри на нее — хороша, стерва. Пожалуй, мне и самому интересно, как дорого эта красотка себя ценит.
Мне душно здесь, и я невольно перевожу дыхание, тщетно пытаясь освободить руку из железной хватки Борзова и вернуть голосу твердость.
— А мне — нет. Немедленно отпусти, я хочу уйти! — сжимаю пальцы в кулак, дергаю на себя, но все бесполезно.
— Не сейчас. Ты не ответила. Так за что мне ее уважать, если я могу купить ее время и тело, а она продаст?
— Извращенец!
— Думаешь? Никогда не замечал за собой. А секс за деньги — это не извращение, это бизнес и разрядка. Сделка, в которую вступают обоюдно.
Все это время жесткий взгляд Ярослава держит меня не слабее, чем его рука, и на секунду мне кажется, что он с трудом отрывает его от меня, возвращая к стриптизерше. Почти спокойно обещает, впрочем, так и не ослабив хватку:
— Так и быть, жена… если она мне откажет, я тебя отпущу. По-настоящему туда, куда ты так хочешь…
Он подзывает брюнетку к себе небрежным взмахом руки. Ждет, пока она подойдет, заполнив короткую паузу моим пульсом, что бьется под его пальцами, и созерцанием практически голого женского тела.
У меня его вид не вызывает ничего — вокруг все дымно и пошло. И никакой чувственностью не пахнет — лишь дешевой доступностью, такой же скукоженной в этот вечер в этом заведении, как темные соски незнакомки. Необласканные, заострившиеся в тугой хватке ремней в короткой близости от мужчины. И пусть девушка улыбается, от ее присутствия становится еще душнее, и хочется вырваться на воздух. Чтобы забыть о том ожидании, которое она принесла в глазах.
Наверняка и Борзов его тоже видит.
— Привет. Звал?
— Звал.
— Хочешь предложить вина? Или вместе покурим кальян? Я заметила, что ты сегодня скучаешь.
Похоже, эта шпилька полетела в меня, но я сейчас не способна отреагировать на подобные выпады. И уж тем более ответить.
— Нет, не хочу. Сядь! — Ярый кивком показывает стриптизерше на пол, а когда та садится у его ног, кладет руку на ее шею под хвост, и прямо произносит — негромко, но с определенным желанием:
— Удовлетвори меня.
Она поднимает на него глаза, однако не смущается. Под длинными накладными ресницами и ярким макияжем взгляд горит интересом к мужчине и… продолжению. Или я ничего не понимаю в женщинах.
— Я только танцую, Ярый, и позволяю себя трогать, и то не всем.