У Ярослава горячее тело, даже сквозь куртку я ощущаю его силу и тепло, когда он притягивает меня к себе и обнимает, уткнув носом в грудь. Чертыхается тихо, но почему-то это воспринимается к месту.
— Черт, Марин… Не могу видеть твои слезы. Легче позволить набить себе морду или избить кого-нибудь самому. Я помогу, обещаю, дай только прийти в себя. Вот так новость!
Я помню из своей прошлой жизни, как огорошила подобная новость нас с Сашкой. По сути, сами еще дети, мы не могли поверить, что станем родителями. Не удивительно, что и Ярославу требуется время, чтобы ее принять. Ну а мне нужны силы, чтобы снова не разреветься у него на груди. И как же так вышло, что именно в Борзове я ищу опору?
Я чувствую, как рука мужа пробирается под куртку, а потом и под мой свитер, горячим прикосновением ложась на спину. Гладит меня вдоль позвоночника.
— Не держи это в себе, выдохни. До конца, — командует он. — Теперь вдохни. Сильно, насколько можешь… Считай до трех. Теперь выдыхай, медленно… Давай еще разок… Умница. Ну как, легче?
Я держусь за него руками, и мне действительно легче.
— Да.
— А теперь моя очередь.
Дыхание Ярослава согревает мой лоб, он не торопится меня отпускать, и после паузы я говорю:
— Прости, что пришла неожиданно. Так уж вышло.
— Ну, если не ко мне, то к кому же? — отзывается Борзов. — Страх делает человека слабым, но это точно не про тебя, Королева. Ты сильная. Я не знаю никого сильнее, и вряд ли узнаю. Ты даже мне сломила хребет, а я железный и злопамятный. Никому бы другому не простил, но ты…
— Что, я?
— Это ты, Марин. Если тебе нужен я — я у тебя буду, не сомневайся. Пойдем.
— Куда.
— Домой. Не отпускать же тебя одну в таком состоянии. Я только парней своих предупрежу, что на сегодня тренировка закончена, и переоденусь. Это быстро!
Но Ярослав не оставляет меня одну даже внутри клуба и заводит за собой в раздевалку, усадив на скамейку — благо здесь кроме нас никого нет. Едва войдя в душ, уже через минуту высовывается из него голый, в мыльной пене и серьезный.
— Марина, а это точно? Ну, с тестами? Ты действительно беременна, вот прямо сейчас?
Если бы сама не помнила, как когда-то удивлялась и не верила — рассмеялась бы.
— Действительно, Борзов. Прямо сейчас. Я чувствую.
— Ясно. — Ярослав скрывается в душевой зоне, но вскоре вновь появляется в каплях воды, успев смыть с себя пену. — А я, Марин, как-то должен это чувствовать? Твою беременность, — спрашивает цепко, словно боится пропустить мой ответ.
Я сижу на скамейке, оперев висок о торец шкафчика, закутавшись в куртку и смотрю на него. На высокого и сильного мужчину, которого сама не выбирала, но так уж вышло, что знаю его запах и тепло, почти как свои собственные. Знаю, как он сердится и как звучит его шепот. Как расслабленно он дышит, когда спит, обнимая меня за талию. Могу без запрета смотреть на рельефное тело и касаться его, обнаженного, где хочу. Но вот ответить на вопрос — нет.
Для подобного — близости тел мало.
— Не знаю, — честно отвечаю. — Наверное, ты должен ее хотеть… для начала. А если нет, тогда это многое для нас изменит, Ярослав. Если не все.
— Ну, я точно не против ребенка. Иначе не брал бы тебя без защиты, — как всегда прямо рассуждает Борзов. — Конечно, я не думал об этом всерьез… Черт! Я вообще о детях не думал, просто ехала крыша от тебя, а теперь поверить не могу… У меня будет настоящая семья?
Он так искренне это говорит, что я сажусь на скамейке ровно и удивленно поправляю очки, наблюдая, как он обматывает бедра полотенцем и выходит из душа.
— Борзов, она у тебя уже есть, — замечаю с невольной улыбкой. — Во всяком случае — жена.
— Марин, ты не считаешься! Ты уже моя, говорил же! Я имею в виду — дети, дом, велосипеды и все такое. Дни рождения, барбекю, сопли… Я ни черта в этом не понимаю, но, кажется, определенно что-то чувствую.
— Ярослав, ты серьезно?
— Ну, да. Хочешь узнать, что?
Он подходит и садится передо мной на корточки, уровняв наши взгляды и показывая, какие красивые у него плечи. Протянув руки, отрывает мои пальцы от куртки, берет в свои ладони и сжимает их, вдруг улыбаясь.
— И? — настораживаюсь я, понимая, что он меня нагло рассматривает. — Чему ты улыбаешься, Борзов?
— Тому, Борзова, — отвечает Ярослав, — что теперь ты со мной никогда не разведешься!
Мы смотрим друга на друга, наверняка думая об одном и том же, и я соглашаюсь:
— Возможно. Но сначала мне надо не сойти с ума.
— Ты справишься. А в депрессию со мной впасть сложно — я тебе не дам, Королева. Думаю, ты достаточно убедилась в моем упрямстве, чтобы поверить обещанию.
Еще бы. Историю нашего знакомства забыть сложно. Особенно его продолжение и то, к чему мы оба пришли.
— «Считай, что я — твой чертов ангел», да? — глядя в темно-синие глаза, вспоминаю Ярославу однажды сказанные им слова. — Я помню, ты обещал верить в ангелов и за меня.
— Именно. Все будет хорошо, Марин. Поверь! Я не позволю случиться ничему плохому.
Я верю, у меня нет выбора, только опора в нем и его словах. Мы одни в этом месте, он близко, и я вдруг говорю, что чувствую:
— Спасибо тебе, Яр! — отлично зная, как нравится ему, когда я его так называю. — Мне действительно некуда идти, кроме тебя. И не к кому, я сегодня это поняла.
Он опускает колени на пол, по обе стороны от моих ног, и тянется ко мне, поднимая мои руки к себе на шею. А я и сама нуждаюсь в тепле его губ прямо сейчас и с готовностью обнимаю Ярослава, позволяя ему раскрыть мой рот и пробраться ладонями под куртку и свитер. Жадно притянуть к себе. Мы целуемся неспешно и глубоко, насыщаясь друг другом до тех пор, пока дверь в раздевалку не распахивается и слышится чей-то удивленный голос:
— Ого! Вот это картина! Ярый, у тебя полотенце с задницы упало, ты бы полегче с девушкой, а то протаранишь. И вообще-то, народ, тут мужская раздевалка. Вы серьезно, что ли?
— Сгинь, мать твою!
— Эй…
— Кому сказал, исчезни!
— Ну, ок. Я только вещи брошу.
— Маринка, — говорит Ярослав после того, как незнакомый мне парень выходит, а мы с ним остаемся одни и поднимаемся на ноги. — А хочешь, давай возьмем отпуск, дней на десять? Уедем куда-нибудь к морю, где тепло. Обойдется без тебя твоя фирма и клиенты.
— А как же условие отца? Ты ведь знаешь, он будет против.
— Потерпит две недели старый черт. Забудь про него! Ты ведь хочешь?
— Хочу.
— А насчет ущербной… — Ярослав проводит большим пальцем по моей щеке, все еще бледной от волнения. — Королева, любой бы двинулся от такого, здесь стыдиться нечего. Я бы хотел все изменить для тебя, но это невозможно. Что было, то было, слышишь? И больше не вернется. Если бы сейчас твой первый муж оказался жив, я бы даже ему тебя не отдал. И саму не отпустил.
— Знаю.
— Просто поехали домой, и я покажу тебе, что по этому поводу думаю, раз уж не умею сказать.
Глава 24
Последнее время я продолжаю просыпаться рано. Тошнота по утрам уже не мучает так сильно, как в первые месяцы беременности, когда я не могла ничего есть и не знаю, на каких силах держалась, зато вернулся аппетит. Он-то и поднимает меня вместе с зарей, не считаясь со сном и усталостью.
В это весеннее утро я стою на просторной кухне возле большого окна, вид из которого падает на сад и широкий разлив реки вдалеке, и любуюсь рассветом, глядя, как поблескивает в ее водах лучи восходящего солнца.
Красивый вид. Умиротворенный. Ничего помпезного, но спокойно и тихо, будто цивилизация отодвинулась за горизонт, оставив нас здесь в одиночестве любоваться природой.
Наш с Ярославом новый дом не сравнится размерами с поместьем Стального Босса, но он достаточно большой и просторный, чтобы я только в последний момент услышала за спиной шаги мужа.
У этого мужчины врожденное умение двигаться с грацией хищника, вышедшего на охоту. Я ощущала его шаги, когда он представлял для меня опасность, встречала с замиранием сердца, когда он закрывал дверь в нашу спальню и находил меня. А сейчас приближение Ярослава несет с собой ауру защищенности и знакомой силы, и я ей рада.
Я стою у окна с чашкой кофе, в наброшенном на сорочку халате, и смотрю на сад, когда Ярослав подходит и обнимает меня за талию, коснувшись подбородком моей макушки.
— Привет, — сонно выдыхает в волосы. — Опять сбежала? Еще и семи нет, Марин. Для воскресенья слишком рано.
— Абрикоса цветет, посмотри. Так красиво.
— М-гу… — слышу в ответ. — Только на террасу одна не выходи, холодно.
— Не буду. Иди поспи немного. Я сейчас приду.
Я давно заметила, что у Ярослава какое-то особое чутье, что касается меня. Как бы тихо я не просыпалась и не вставала с кровати, даже если он глубоко спит, через минуту обязательно чувствует мое отсутствие. Из-за этой его способности все неловкости с токсикозом и бессонницей через него прошли. Но стало немного спокойнее, когда мы переехали, и я перенесла работу на дом.
— Тебе нельзя кофе, Марин.
— Можно. Это мое лекарство. Одну чашку в день врач разрешил.
— И все. Больше чтоб не пила! — ворчит Борзов, но за эти месяцы я уже поняла, что он умеет отказывать всем, но только не своей жене. Впрочем, я не капризничаю, просто без кофе жить не могу, и он это знает. — Какое-то чувство у меня беспокойное, — добавляет, — не хочется никуда лететь и оставлять тебя одну. Ты точно справишься?
Уже днем Ярославу выезжать в аэропорт и улетать заграницу. Поездка намечена деловая и продлится три дня. Он уже несколько раз переносил ее, но последний раз Игорь настоял, что больше откладывать встречу с устроителями нельзя. Бой должен состояться, а значит, необходимо лично зафиксировать присутствие спортсмена и оставить подписи у юристов.