— Давай, еще один приемчик покажу, — учил Игорь, показывая на мне технику выполнения, шмякнулась со смачных звуков к ногам великого и ужасного, встретившись с недовольным взглядом синих глаз.
— Аккуратнее, — метнул он предупреждающий взгляд на Игоря, даже я почувствовала волну недовольства, какого было бедному парню.
— Тебе можно, мне нельзя, — пробормотал он, смутившись.
— Мне. Можно. Тебе. Нет. — сказал Дамир, грозно вставая. Игорь тут же сконцентрировался, приготовляясь к бою.
Не знаю, чем бы это закончилось, если бы в зал шумной толпой не ввалились разведчики с третьего курса.
— Верка, — Демьян подхватил меня на руки и закружил так, как будто все это время мы тесно дружили, и вообще были лучшими приятелями. Можно позавидовать самоуверенности этого мелкого прохвоста.
— В увольнительную когда? — поставил он меня на землю.
Я уже было открыла рот, чтобы выразить свое недоумение.
— Сегодня, — за меня ответил Дамир, встав рядом и мгновенно забыв про Игоря. — Хочешь с нами? — и потом так зырк на меня, глаза как два дула пистолета.
— Это кто еще? — возмущенный взгляд Демьяна требовал немедленного ответа, как будто муж, нашедший в шкафу любовника.
Я изумленно заморгала глазами, пытаясь найти более или менее вразумительное объяснение поведению разведчика.
— Муж, — ответила честно, соблюдая правила.
— В смысле? — не понял Демьян.
— Тебе что-то непонятно, мелкий, — Дамир явно нарывался.
Это было видно во всем: во взгляде, в позе, в голосе.
— Хочешь драться, — сообразил Демьян. — А че, давай развлечёмся, первачок! — и он скинул с себя гимнастёрку, демонстрируя тело бойца: сухое и жилистое.
Нас сразу же окружили разведчики и наши сокурсники. Я нашла глазами лейтенанта, ожидая, что тот прекратит это безобразие, вот только он вдруг сделал вид, что ему срочно куда-то надо и вышел из зала. И как этот сноб собирается драться с поломанной рукой, интересно мне знать!
Дамир тоже стянул толстовку от спортивного костюма. Демьян мазанул взглядом по брачной татуировке.
— Давай так, — кивнул он Дамиру, — побеждаю я, я гуляю ее в увольнительную, и ты не задаешь ей вопросы, что мы делали.
Дамир усмехнулся.
— А если побеждаю я? Какой будет приз? Сам понимаешь, — растянул он лениво слова, — моя жена, я все что захотел уже воплотил в жизнь, и никто мне не помешает повторить. Так что? Какой мой приз?
Вот тут Демьян растерялся.
— Так ты с ней в увольнительную пойдешь, — кивнул он.
Они разыгрывали меня, как будто я приз в игре. Что ж! Ваша ошибка, мальчики, что не спросили меня, можете драться за все, что угодно, только никуда я ни с кем не пойду, и ничьи желания в жизнь воплощать не буду!
Дамир больше не стал разговаривать, удар в скулу пришёлся смазанным, потому что верткий разведчик уклонился, отвечая ударом на удар. А я просто развернулась и вышла из зала, не желая быть призом в этом поединке.
**
Черт! Я стал напоминать себе брата, который постоянно говорил о Вере! Мне тоже хотелось постоянно говорить о ней, хорошо, что не с кем! Я думаю о ней каждую минуту, секунду, миг! А ей кажется все равно! Ведет себя ровно, будто и нет меня вовсе! Внимания особо не обращает, хохочет со всеми, гуляет с Виолеттой.
Я помешался на ней! Чем она берет? Сегодня ночью лежал без сна, думая о девчонке и вдруг меня осенило. Ведь, если бы сейчас к Вере вернулись все ее шрамы, да даже если бы она была страшнее самого ужасного монстра, я бы не отказался от нее никогда. Почему мой брат понял это сразу, а я только сейчас?
Думал, любовь прекрасна в своем проявлении, а понял, что все не так. Любил ее и ненавидел одновременно. За то, что вызывает во мне дикое неуправляемое желание обладать ею, за ту нежность, которая поднималась где-то в глубине, за тот страх, что рождала боязнь ее потерять. А что если девчонка влюбится не в меня? Как я буду с этим жить? Коршуном кружил над нею, не давая никому приблизиться. Она только моя, и принадлежит мне — вся с потрохами, тараканами, изъянами!
Ладно бы любил ее платонической любовью, наблюдая издалека. Так, блин, вызывала она во мне одним только своим видом дикое животное желание, которое тугой змеей свивалось внизу живота, заставляя выдумывать миллион разных способов разрядки. Иногда казалось просто подойду, молча закину на плечо и закроюсь в любой из комнат, чтобы исполнить супружеский долг. Труднее всего оказалось сдерживать себя, мечтая об одной женщине.
Когда Вера поставила условия о том, что не должна знать о моих изменах, только улыбнулся про себя. Давно на других не стоит, хочу ее всю полностью без остатка! Остальные не интересны, да и не был я никогда любителем потрахаться с кем угодно!
Как с ней контакт наладить? Никогда не боялся подойти к девчонке, а тут сомнения одолевают, прогонит и не задумается, что больно делает. Хожу вокруг кругами, а приблизиться страшновато. Я не трус, но я боюсь! Самому смешно!
Никогда в жизни ни перед кем на коленях не стоял, а тут в такой унизительной позе, и ведь сломает руку, даже не задумается. Злость взяла, это кто кого подчиняет себе: я — ее или она меня! Никогда ни перед одной женщиной не смирюсь, голову не склоню, лучше сдохнуть от боли. Да, силой поцеловал, но зато какую цену заплатил! Кому сказать не поверишь! Чтобы застать свою жену врасплох и поцеловать, я руку себе сломал! Никто не поверит!
Правда за все надо платить, Вера тренируется с другим, а это хуже, чем терпеть боль от поломанных костей. Когда вижу, как он ее лапает, так убил бы, не то что руки переломал, а этот разведчик, так вообще меня ошарашил. Понимаю, что наглость — второе счастье. Сам такой и все же…Хотя неплохой, вроде, парень оказался. Ну подрались чуток, только оба удовольствие получили. Дема оказался честным парнем, под поломанную руку не подставлялся, и сам не бил. В начале злило, а потом плюнул, расхохотался, зажал его голову в дружеском объятии. Тот только ножками па выделывал.
— Ладно, дружище, пойдем Веру найдем, да в кабак какой завалимся, отметим нашу дружбу, только чур, к жене моей не приставать.
— Размечтался, — потер шею Демьян, — не обещаю ничего, больно хороша, ни разу таких не встречал, для коллекции очень нужно. Вот так, — он провел рукой по горлу. — Я ж коллекционер красивых баб, в моей копилке уже сто семьдесят две с половиной штуки.
Я уважительно сглотнул:
— И что всех трахал?
— Почему трахал, — обиделся наш джентльмен, — любил! Я — влюбчивый!
— А половинка?
— Эта не дала, — заскучал Дема. Ржачный.
Веру мы не нашли, обиделась видать, если я правильно ее изучил. Пошли в увольнительную вдвоем, с Демой.
— Сейчас я тебя со своей сеструхой познакомлю, — пообещал Дема, как только мы подошли к кабаку, сверкающему разноцветной вывеской.
Девчонка оказалась прикольная: мелкая как Дема, рыжая, с копной нечесаных волос или это мода такая? Веселая, без комплексов и заморочек.
— Майя, — протянула она ладошку, — а ты ничего так, — тут же выдала, разглядывая меня с ног до головы.
— Ты тоже, — родители учили нас быть вежливыми.
А потом понеслась. Столько я не пил никогда в жизни, и куда в этих мелких вливается и девается. Очнулся под медляк, целующимся с рыжей.
— Как тебя… — попытался вспомнить имя и отцепить навязчивые руки.
— Майя, — пьяно качнулась девушка.
— Больше так не делай, — погрозил ей пальцем, отодвигая от себя, тянущееся для повторения поцелуя, лицо все в мелких веснушках. — Дема где? — снял руки со своей шеи. Девчонка ничего, но не моя. Да и обещал я жене своей, где ее черти носят?
— Вон! — она кивнула головой на коллекционера, который танцевал на стойке с веником в обнимку.
Охрана пыталась этот веник отобрать, а Дема уворачивался, показывая, что навык бойца не пропьешь. Охраны прибывало, и я понял, что надо Дему с его красоткой — веником выручать. Короче, подрались мы. Можно гордиться, два часа вдвоём, пьяные в драбан держали оборону, то есть стойку с разными спиртными напитками. Веник водрузили как флаг и представляли, что нас окружила толпа врагов. Если бы не командиры наших отрядов, которые были срочно вызваны нарядом полиции, точно бы до утра продержались. А так сколько-то нарядов вне очереди и под конвоем в академию.
— Красавчик, я найду тебя, — крикнула мне рыжая, а может и не мне вовсе.
И закрыли нас с разведчиком в холодном карцере дней на пять точно, хорошо еще, что не отчислили.
Глава 18
— Вечером в спортзал пойдешь? — поинтересовалась Виолетта, а я вспомнила про праздник посвящения в кадеты, которую первокурсники так ждали. А готовил праздник вся академия, при чем первокурсников до этого таинства не допускали, закрывая двери перед любопытными носами.
— А ты на праздник не пойдешь? — просто полюбопытствовала, потому что сама точно не собиралась.
— Нет, — отрезала подруга, — я сюда учиться приехала, да и потом знакомые рассказывали там такое творится, что приличным девушкам лучше пропустить это интересное представление. Преподы дают парням оторваться перед последующими годами воздержания. Сама же знаешь, первые два года нас выпускать-то отсюда будут по увольнительной и то раз в месяц!
— Ну тогда я с тобой, — здорово иметь хоть кого-то с кем поговорить можно, а не одной напридумывать себе всякие несуществующие ужасы.
Впрочем, вечер пошел замечательно. Мир без мужчин — ты прекрасен! Тишина, птички поют, мойся сколько в тебя влезет, разговоры разговаривай, смейся во весь голос, даже в неглиже можно ходить, никого не опасаясь. Только несчастный в ночном наряде стоит, вход в оружейную охраняет.
Муж мой заскочил после карцера, быстро помылся, кинул на меня взгляд, поинтересовался собираюсь ли я на бал, а когда услышал ответ одобрительно кивнул головой, мол правильно, нечего тебе там делать. И….унесся быстрее ветра, напялив на себя парадную одежду. И что целовал спрашивается? Мог бы и с собой позвать! Я бы отказалась, но предложение его хоть душу грело весь оставшийся вечер, а так одна злость и разочарование.