давая все эмоции.
Повертелась в моих руках, устраиваясь поудобнее, положил ее голову себе на плечо и глаза закрыл, впитывая ощущения. Она руку мне на грудь закинула, потом ногу по-собственнически, просунув мне ледяную стопу куда-то под бедро, и нельзя сказать, что мне это не нравится. От любой другой уже отвязался бы. Нельзя мне этих мечт, под запретом они! Я — переживу как-нибудь, а вот Тим! Но ведь если боги повенчали, то таким, как мы, разводов, не дают, значит Тиму все равно не светит. Запутался я! В своих чувствах, мыслях, в дурацкой ситуации! Откуда она вообще свалилась на мою голову, страшила! А вдруг она тоже на меня запала! Ужас! Мне необходимо было эту теорию проверить немедленно! Уткнулся ей в волосы и меня повело. Шампунь ли ее так пах, или она сама, однако хотелось вдыхать и вдыхать. Провел носом по нежному изгибу шеи, и все крышу сорвало напрочь, и о чем только думал, каким местом! Проверяльщик хренов. Дальше мозг просто напрочь отключился, остались одни гормоны. Не было со мной такого! Никогда! Но разве это оправдание? Руки узнавали бархатность кожи, грудь легла в ладонь как будто там ей и место, хотел ее до безумия. Здесь и сейчас, не соображал, что делал. Брат, простишь ли ты меня?
Спасибо, девочка, за тот удар по носу! Отличное средство поставить мозги на место! Актер из меня некудышный, но видимо черноглазая моя, в шоке была, что ничего не просекла. Увидел ее расширившиеся от ужаса глаза и чуть сам не убился, захотелось голову себе размозжить о спинку кровати. Я к девственнице подкатывал, а если бы она не сообразила, а если бы…Мать твою ж! Придурок и есть придурок, правильно просекла! Впрыгнул в штаны, хоть и есть чем гордиться, но не для этого раза точно.
А потом ворочался, представляя себе, как целую сонные губы, как ласкаю разомлевшее от ночного сна тело, как трогаю самое сокровенное и такое недоступное. Яйца свело так, что хоть руками себе помогай!
— Чем это ты там занимаешься? — растрепанная голова с подозрением уставилась на меня.
Нет! Никогда и ни за что не предам брата, ради бабы! Лучше сдохну, но никогда не удастся ей вить из меня веревки! Ненависть к себе перекрыла все чувства к Вере! Никакой любви и притяжения не существует!
Вскочил, чуть не врезавшись со всей дури во второй ярус и вышел принимать ледяной душ. Мозги на место поставит точно, да и остальное тоже в форму придет, обычную и более удобную.
Глава 19
И снова игнор, и снова хождение по мукам. Мы как две собаки, обгладывающие сахарную кость с разных сторон и хочется приблизиться, и страшно, что оттолкнет. Его холодность и насмешка отпугивали меня, он сам притягивал. Дивилась его подготовке, правильности решений, четкости мысли. Уважала за то, что принимал решения не поддаваясь эмоциям, рисковал продуманно, мысля на несколько шагов вперед. Сама не заметила, как влюбилась, мечтая о нем каждую ночь.
Чтобы не быть голословной, приведу пример. Вот, например, сегодня, отрабатывали мы прыжки с парашюта. Несмотря на кажущую простоту — прыжок с парашюта — это реально сложно. Мы не птицы, в нас не заложена способность летать и…это страшно. Очень. Если у вас в голове нет чёткого, выработанного до автоматизма плана.
Обычно прыжки проходят так: нас всех цепляют на один трос, и, если ты не прыгнешь, поборов свой страх любым способом, то ты просто-напросто не дашь прыгнуть всем остальным. Отцепляться с троса запрещено. Дверь открывают в лицо тебе бьет дикий ветер, а внизу деревья мягким газоном манят.
Так вот, был у нас Вадик. Почему в прошлом? Потому что списан из академии за профнепригодность. Космолетчик обязан любить небо, получать кайф от парения, а не ссать в штаны при виде далекой земли. Да, он испугался до паники, тем самым, чуть не погубив всю команду своей неадекватностью. Его бешеные метания по салону, прекратил Дамир. Не повезло стоять после Вадика, еще миг и паникер перепутал бы все связки.
— Прыгай! — спокойный тон, как холодный душ. Но разве успокоишь того, кто уже увидел свою смерть и пережил ее. Вадик вцепился в Дамира, как в единственное живое существо в этом мире. Я даже еще не поняла, еще не осознала, что Мир собирается делать, как тот сиганул в открытые двери вместе с кадетом.
Как выяснилось позже, Дамир нашел единственный правильный выход. Он рассчитал, что парашют в состоянии выдержать два тела. Прыгнув спеленал Вадика руками и ногами, так и держал до приземления. Повезло Миру, что парень от страха сознание потерял и не рыпался, а так отделался только сильным ушибом и синяком.
Вот тут страх за Дамира меня обуял такой, что поняла, если он выживет — убью в начале его, потом забью слабую тушку Вадика. Правда, когда приземлилась, главного виновника, как и главного спасителя уже не было. Отчитывались у полковника в кабинете, а я поняла, что дорожу этим снобом и не хочу его потерять никогда. Дамира до вечера оставили в медсанчасти, а я ни учиться не могла, ни тренироваться, ни пить, ни есть. Хотела увидеть его, мечтала, как брошусь на шею и не отпущу никогда. Плевать на насмешки и холодность взгляда, плевать на все. ОН МОЙ МУЖ!
Правда, когда Дамир зашел, к герою бросился весь курс, высказать свою любовь и признание, а я не такая. Да, не смогла! Казалось, так легко подойти, сказать, что испугалась за него, легко…Н-да легко сказать, а на деле оказалось все очень сложно. Тупо сделала вид, что сплю.
Дамир подошел, постоял возле меня, постоял, да и спать лег.
Луна уже заглядывала в окно, не спалось совсем-совсем, я свесила свою голову вниз, чтобы полюбоваться четким профилем, зная наизусть каждую родинку, изученную в тайне исподтишка, когда Дамир не обращал на меня внимание.
— Ну что уставилась, не надоело пялится? — услышала, и чуть не врезалась затылком в стену, отшатнувшись. — Иди ко мне.
Вот он весь в этом вроде и грубый, а вроде и ласковый. И…я вдруг решилась, а почему бы и нет, хочу испытать это чувство снова, с ним одним. Спустила ноги, посидела, посмущалась, он не торопил, только подвинулся, откинув одеяло, молча ждал, и я, решившись, нырнула в омут с головой.
Мужская рука обняла, позволяя мне устроится на сильном плече.
— Спи, или еще посмотришь? — пнула острым локтем в бок, повернулась, закидывая руку на мощный торс и замерла, впитывая ощущения. Потом потрогала пальчиками кубики пресса, почувствовала, как напрягся Мир, скользнула рукой вверх, изучая. Мышцы живота непроизвольно дернулись под моим касанием.
— Ты что творишь? — перехватил он мою руку, сжал, а потом чуть ослабил хват, бережно перебирая пальчики. А я не знала, что ответить. Ночью как-то не страшно и смущения совсем нет. Не то что днем, когда видишь синие глаза и ждешь насмешки.
— Поцелуй меня, — вместо ответа попросила я.
Он сам такое правило ввел, пусть и отдувается теперь. Мне просить, ему — работать! Вот только дважды просить не пришлось. Тихий стон и горячие губы накрыли мой рот. А я тянулась к нему всей душой, всем телом, выгибаясь, стремясь сделаться еще ближе, слиться с ним, отдавая свою силу.
Его руки забрались под футболку, прошлись горячей волной по спине, а потом сдернули с меня одежу так легко и быстро, что не осознала, как такое возможно. Откинулась на подушку и увидела над собой Дамира, жадно разглядывающего меня в ночном полумраке.
— Ты такая красивая! — рука задумчиво прошлась по лицу, лаская щеку, спустилась к шее, очертив, опустилась на грудь, задевая чувствительную горошины. — Хочу тебя! Всю! — он смотрел мне в глаза, словно спрашивая разрешения и я, как под гипнозом кивнула, боясь оторвать от него глаз.
Тут рядом кто-то завозился, и Дамир рухнул на меня, закрывая своим телом.
— Черт! Что ж ты творишь со мною, маленькая?
Впервые я услышала, как он обращается ко мне ласково, и…мне понравилось, очень. Я чувствовала себя с одной стороны желанной женщиной, с другой стороны, ребёнком, которого защищает сильный мужчина. Я знала, что могу ничего не решать, он все сделает сам, взваливая на себя ответственность за нас двоих. Этого чувства я не испытывала с самого детства, с тех пор, как погибли мои родители, и я должна была стать взрослой, принимая трудные для себя решения, выкарабкиваясь, чтобы жить.
— Спи! — погладил он меня по голове, — обещаю тебе самую жаркую ночь, как только отправимся в увольнительную, не хочется перебудить здесь всю казарму! — он чмокнул в висок и накрыл одеялом, обняв поверх. Даже я, плохо зная мужскую физиологию, сейчас понимала, как ему тяжело…
Глава 20
А жизнь продолжалась. На первый взгляд вроде ничего и не изменилось, мы редко общались друг с другом, редко пересекались после обучения, вот только все чаще и чаще я кидала на него взгляды, а он открыто отвечал мне, иногда улыбаясь глазами. Все ночи я проводила в его постели, привыкнув спать в обнимку, на тесной койке, а потом…потом настали выходные. Я ждала их и боялась, готовилась и сомневалась, уговаривала себя и шла на попятную, стремясь придумать несуществующие причины остаться в казарме.
Дамир ждал меня: собранный, серьезный, и тоже чуть неуверенный.
— В увольнительную пойдешь, — спросил так, как будто у нас ничего и намечалось.
Кивнула, опустив глаза и покраснев, а он перехватил меня за руку, прижимая к себе. — Не хочешь, ничего не будет, — приподнял подбородок, заглядывая в глаза, провел большим пальцем по губам, задумчиво разглядывая мое лицо. — Ладно, пойдем погуляем, а там решим, что делать дальше.
Чувство свободы накрыло с головой. Я потом решу, потом, а сейчас просто погуляем.
Вышли за ворота, и Дамир тут же обнял, привлекая к себе. Засунула руки ему под крутку, пряча от холодного ветра.
— Жаль, что нельзя обнимать тебя в академии, Орлова, — услышала довольный голос. — Что тебе хочется больше всего, маленькая?
— Ого! — присвистнул знакомый голос. — впервые вижу, как чета Орловых проявляет свои чувства, а то я уже сомневаться начал, что вы женаты. — недалеко от КПП, стояли наши сокурсники, которые тоже решали куда пойти, куда податься. — Может с нами? — сделал приглашающий жест Роман, и мы в один голос ответили: