– Забудь, – сказала она. – Это получилось случайно.
– О, да, – задумчиво протянула Шутмили. – Я постоянно случайно вытаскиваю кого-нибудь из горящего здания. Это был добрый поступок.
Что она могла на это ответить? Вовсе не доброта руководила ей тогда, в глубинах Пустого Монумента. Она не сознавала, что делает. Это был мгновенный порыв, который не смогли сдержать годы тренировок.
– Неважно, – сказала Ксорве. У нее не поворачивался язык сказать: «Это была ошибка», но Шутмили, кажется, уловила намек.
– Ну что же. Я в любом случае благодарна, что ты не бросила меня, – заметила она. Она ушла в себя, лицо превратилось в маску.
– Я помогу тебе добраться до дома, – сказала Ксорве, чувствуя, что разговор зашел куда-то не туда. – Ты вернешься в Карсаж и сможешь обо всем забыть.
Она доставит Шутмили на корабль, а потом развернется и оценит дымящиеся руины собственной жизни. Прекрасные перспективы.
Оставив Шутмили спать, она вернулась в свою комнату. Из-за усталости ее хватило лишь на то, чтобы побрызгать в лицо водой, но стоило ей лечь, как мысли закружились, будто чайки над кучей мусора, вокруг ее провала. После всего случившегося. После всего, что она сделала. Признавать это было очень горько.
Кто-то другой с ее умениями предложил бы свои услуги в другом месте. Конечно, никто ни в Тлаантоте, ни где-либо еще не сравнится с Белтандросом Сетенаем, но в каждом городе были свои особенности. Карсажийцы были буквально помешаны на безопасности. Каждому вассальному клану в Ошааре нужен был телохранитель, а еще она могла вернуться в Серый Крюк и сопровождать караваны. В каждом уголке Лабиринта были короли и вожди, которые нуждались в ком-то, кто может убивать, воровать и вести слежку.
С другой стороны, больше ее умений их будут интересовать секреты Сетеная, и для Ксорве эта мысль была невыносима. В любом случае, все не так просто. Она не может просто взять и уйти. Это он мог отказаться от нее, и она ничего не могла с этим поделать.
Она лежала без сна, чувствуя себя несчастной; вдали раздавались шаги и голоса. Ночная стража заступила в караул. Среди ночи Ксорве услышала, как лязгнула защелка на двери Тала Чароссы, а затем рядом с ее комнатой скрипнули половицы.
То ли из мстительности, то ли из беспокойства, то ли из чистого любопытства она подошла к двери.
На полу рядом с дверью обнаружилась подброшенная записка:
Без обид.
Шутка! Надеюсь, ты утонешь в канализации.
Закатив глаза, она прокралась вслед за ним к ангару, где со стен, будто летучие мыши, свисали маленькие корабли.
Она наблюдала из тени, как он готовит челнок, укладывая провизию и ворох одежды.
– Сбегаешь? – спросила Ксорве, когда он повернулся с топором, чтобы перерубить последний трос, удерживающий челнок на месте.
Тал выругался. Его острое лицо сморщилось от злости и тут же помрачнело.
– У меня есть работа.
– А вот и нет. Нас освободили от всех обязанностей.
Усмешка Тала и лезвие топора злобно сияли, как фонарь.
– Как же я могу тебе противоречить.
– Ты летишь за Реликварием, – догадалась она.
– Может быть, у вселенной есть более грандиозный план для Талассереса Чароссы, чем служить Белтандросу мальчиком на побегушках. – Он пожал плечами и завел алхимический двигатель. – А может, и нет.
Ксорве инстинктивно шагнула вперед, будто собираясь его остановить.
Тал засмеялся резким нестройным смехом – будто струна лопнула – и перерубил трос.
– Это испытание, – сказал он. – И я его пройду. Что бы ты сейчас ни сделала, знай, победа будет за мной.
Челнок соскользнул с причала и исчез в ночи: узкий ускользающий силуэт, а затем осталось лишь пятно от фонаря – он подмигнул и растаял в сверкающем небе.
Ксорве собиралась запрыгнуть в другой челнок и догнать его. В ангаре их было несколько. У него было мало зацепок – здесь она легко даст ему фору, – и что бы он ни говорил, четкого плана у него скорее всего тоже нет.
Но потом она представила Шутмили, которая проснется утром, потерянная и одинокая, в чужом городе. Шутмили могла разбудить спящего бога, развоплотить мертвых, и, по всей видимости, научилась управлять катером, просто наблюдая, как это делают другие, но Малкхая и Арица были готовы кормить ее с ложечки при каждом удобном случае, и она не привыкла обращаться с деньгами. Нехорошо спасать кого-то от орды воскрешенных и тут же бросать на произвол судьбы в общественном транспорте. Ксорве должна остаться и помочь ей вернуться домой.
14«Созерцание в спокойствии»
– Ты точно хочешь вернуться в Карсаж? – спросила Ксорве утром за завтраком.
Она отвела Шутмили в ресторан Кетаало – это было одно из немногих мест в Тлаантоте, которые она действительно ценила. Ресторан был маленьким, тихим и уютным, и здесь было не так много студентов, особенно в это время суток – большинство из них были на занятиях либо отсыпались с похмелья. Ксорве с одной стороны не хотела попадаться Сетенаю на глаза, пока он не остынет, а с другой – надеялась, что за хорошим завтраком ей придет идея получше, чем отправлять Шутмили в одиночку на почтовом корабле.
Шутмили посмотрела на нее так, словно Ксорве вытащила из волос жука и съела.
Ксорве пожала плечами.
– Просто спрашиваю. Отсюда ты можешь попасть куда угодно.
– Нет, – помолчав, сказала Шутмили. – Для меня нет других вариантов. Церковь – мой дом, и даже если они больше не хотят допускать меня до Квинкуриата, что ж, боги все равно не желают для меня ничего иного.
– Почему нет? – спросила Ксорве. – Ты ни в чем не виновата. И вряд ли драконообразная богиня вот-вот вылезет из твоей груди или что-то в этом роде.
– Надеюсь, что нет, – сказала Шутмили. – Но недостаточно быть просто хорошей. Квинкуриат безупречен. Если они решат, что я запятнала себя этой историей, что ж. Значит, так было суждено. – Тяжело было видеть, как она пытается храбриться, но Ксорве была благодарна ей за попытку. Сейчас им обеим не помешал бы отважный вид. – Нужно как можно скорее вернуться в Карсаж, чтобы они узнали, что я сделала все, что могла.
К ним подошел официант с отваром железницы и тарелкой с закусками. Шутмили проглотила фисташки со скоростью новой молотилки.
– Кажется, ты умираешь с голоду, – заметила Ксорве, сгорая от стыда за свое обращение с гостьей. Она даже не постаралась найти для Шутмили подходящую одежду – та по-прежнему была в ночной рубашке, надев для приличия бриджи и куртку.
– Что-то вроде, – сказала Шутмили. Она прожевала и жадно сглотнула. – Не всегда так плохо.
Ксорве приподняла бровь и заказала еще еды.
– Это из-за магии. Обычная проблема для тела смертного, который черпает божественную силу. Магия поглощает тебя. Ломает тело, вытягивает соки. Если ты недостаточно хорош в этом и не рассчитаешь свои силы, произойдет именно это, и ты останешься, ну, в полурастворенном состоянии.
– Ох, – сказала Ксорве, уставившись на ломтик консервированного абрикоса, который украшал недоеденный десерт. Сетенай упоминал об этом, но казалось, что к нему это не имеет никакого отношения.
Шутмили вдохнула аромат булочки с миндалем.
– К счастью, я очень хороша в этом. Но мне нужно восстанавливаться. Магия отнимает кучу энергии, поэтому я почти всегда голодна. Ты не знаешь, здесь подают кофе?
– Э-э-э, – протянула Ксорве. – Я спрошу. Но разве ты не тратишь силы на восстановление?
– Конечно, – радостно подтвердила Шутмили. – Просто нужно быть осторожной и уметь управлять этим. Я использую магию с детства, и если я вдруг прекращу, мой скелет раскрошится, как мокрый мел. Так что, как видишь, все взаимосвязано – ты будешь это есть?
Шутмили явно ничего не смущало. Ксорве снова задумалась: испытывает ли подобное затруднение Сетенай? Не это ли он имел в виду, когда говорил о желаниях, превышающих возможности?
– Готова вернуться домой? – спросила Ксорве, отгоняя мысли о растворяющихся костях Шутмили.
– Думаю, да, – сказала Шутмили. – Не беспокойся обо мне, Ксорве.
Она улыбнулась, прикрыв рукой рот. Этим утром она была куда эмоциональнее обычного и с готовностью улыбалась. Ксорве решила, что это результат полноценного ночного сна.
– Раз ты до сих пор не взорвалась, видимо, за тобой присматривают боги, – сказала Ксорве. Но все-таки она была рада, что лично сопровождает Шутмили.
Из ресторана они отправились во дворец, чтобы забрать нехитрые пожитки Шутмили.
Дело почти сделано, подумала Ксорве. Скоро пора будет приниматься за работу. Одна мысль об этом утомляла. Было бы здорово хоть раз отдохнуть, прогуляться по парку или посидеть на террасе одного из ресторанчиков на Пшеничном рынке.
Она не очень хорошо знала Тлаантот. Последние пять лет она была так занята, что провела больше времени на заправочных станциях, чем в городе. У нее не было здесь друзей, не говоря уж о большем. Таймири вышла-таки замуж за своего лейтенанта и пару лет назад покинула город, с Ксорве они почти не общались. Ксорве решила, что лучше не переживать на этот счет.
Город Сетеная был раем, но Ксорве не смогла полюбить его так, как он. Она не чувствовала себя здесь как дома – не то что в улочках Серого Крюка. С другой стороны, в Сером Крюке она была никому не известным ребенком и могла бродить по городу в свое удовольствие. Здесь, в Тлаантоте, она была человеком Сетеная, и ее знали в лицо.
Когда они вернулись во дворец, Сетенай сидел в тронном зале. Ксорве услышала из коридора, как он с кем-то разговаривает. Слов было не разобрать, но судя по интонации, он был слегка удивлен и раздражен, и раздражение нарастало тем сильнее, чем настойчивее становился его собеседник.
– Идем, – пробормотала она Шутмили. – Обойдем с другой стороны.
Такое поведение казалось ей самой постыдным и глупым, но она не хотела тревожить Сетеная, когда он в таком настроении. Если им повезет, он вообще не вспомнит, что они с Талом привели с собой гостью. Поразмыслив прошлой ночью, она решила, что ни в коем случае не стоит просить Сетеная о помощи. Он может догадаться, что произошло, что это из-за Шутмили Ксорве не смогла забрать Реликварий, и это снов