Она внимательно изучала меня, и я не мог не ответить тем же. Ещё в прошлом научился ценить такой тип женщин — властных, опасных, уверенных в себе. Что-то подсказывало мне, что она тоже почувствовала мой взгляд — не мальчишеский, а взгляд мужчины, знающего цену таким, как она.
— По вашему взгляду вижу, вы не согласны с обвинением, — её зелёные глаза прищурились.
Ох, не смотри на меня так, куколка, я же могу и завестись.
— Верно. Своей вины в данном инциденте я не признаю, — легко выдерживаю её взгляд. — Произошла провокация, и мне пришлось защищаться.
— Опять эта песня! — фыркнул Строганов. — Как и с дуэлью!
Игнорирую завуча:
— Виктория Александровна, если вы считаете справедливым наказать меня за самозащиту, даже не опросив десятки свидетелей, что ж, воля ваша, — и делаю паузу, чувствуя, как напряглись оба моих собеседника. — Но тогда вы подтвердите, что в этих стенах прав лишь тот, у кого больше силы и влияния. И в следующий раз… — позволяю себе надменную улыбку, — я буду действовать соответственно.
Державина прищурилась, в глубине её глаз собирались искры эфирной силы. Пятый или шестой ранг, не меньше. Интересно.
— Это угроза, юноша? — в её голосе проступили бархатные нотки, от которых у обычного студента наверняка бы подкосились колени.
— Что вы, Виктория Александровна. Всего лишь озвучил факт.
Мы смотрели друг на друга непрерывно. Умел бы воздух трещать от напряжения, то выдал бы ещё ту трещётку. Она явно пыталась понять, что за человек перед ней — наглый мальчишка или нечто иное. А я… я наслаждался моментом. Не каждый день приходится вести словесную дуэль с женщиной, способной одним жестом сломать твою судьбу. Ещё и с такой притягательной мордашкой.
Строганов переводил встревоженный взгляд с меня на ректора и обратно, чувствуя, что разговор ушёл куда-то не туда.
— Знаете, Волков, — Державина наконец нарушила молчание, при том таким тоном, будто кошка нашла особенно интересную мышку. — А вы необычный юноша. И раз вы такой энергичный, то и наказание будет соответствующим.
Она подошла к окну, выходящему на задний двор академии, где всё было завалено снегом. Последние два дня в Петербурге бушевала та ещё метель.
— Александр Волков, в качестве дисциплинарного взыскания вы должны полностью расчистить дорогу к техническому въезду. Обычной лопатой, без использования эфирных техник. К завтрашнему утру.
Строганов проворчал:
— Но, Виктория Александровна, там работы на две бригады дворников! С утра собирались людей собирать…
— У курсанта Волкова будет достаточно времени, — она повернулась ко мне с издевательской улыбкой. — До самой полуночи. Думаю, для такого способного юноши это не составит труда?
Мысленно оцениваю объём работы. Дорога метров тридцать в длину, снега навалило почти по пояс. Придется хорошенько попыхтеть.
— О, над вашими задачами, Виктория Александровна, я готов потеть до рассвета, — и ухмыляюсь, глядя ей в глаза.
Её очумевший взгляд был идеален. Завуч громче обычно прочистил горло, кашлянув в кулак, и поперхнулся, вероятно, пытался понять — не послышалось ли его старым ушам.
— Если работа не будет выполнена в срок, — Виктория многозначительно смотрела на меня, — наказание удвоится. И так до тех пор, пока дорога не будет вычищена идеально.
— Служу академии! — и склоняю голову, пряча усмешку.
В былые времена успел покопать окопы в промёрзшей монгольской земле и порасчищать горные перевалы в Гималаях. Но это тоже выглядит интересно. Да и потом — после расчистки горных троп в Тибете академический двор просто разминка. Пусть и тяжёлая, но выполнимая.
— Свободны, Волков. Время пошло.
…
Лопата с глухим скрежетом врезалась в снег. Вокруг проходили курсанты, спешащие с последних занятий — кто-то делал вид, что не замечает наказанного, кто-то откровенно насмехался.
— Гляди, сила есть — ума не надо!
— Интересно, до ночи управится?
Останавливаюсь перевести дух. Разминаю плечи. Замечаю движение в окне верхнего этажа — Виктория Александровна наблюдала за моей работой из своего кабинета. И чего подглядывает? Боится, что сбегу? Нет уж, у меня вообще-то для неё месть тоже заготовлена! От такого удовольствия точно не откажусь! Губы сами собой растянулись в улыбке. Да, в этом мире, как и в любом другом, справедливость существует только там, где есть сила, чтобы её защитить. Она хочет преподать мне урок? Хорошо. Но у каждого урока есть две стороны — учитель и ученик. И иногда они могут поменяться местами.
— Завтра будет интересный день, очень, — ворчу, вгрызаясь лопатой в снег с утроенной энергией. План уже сформировался — дерзкий, рискованный, но занятный. О, да, завтра многие в этой академии поймут, что не стоит недооценивать «слабого» неофита, хе-хе!
Интерлюдия
Пустой класс на третьем этаже академии.
— Кретины! — Игнат Ковалев меланхолично крутил эфирный кристалл в пальцах. Остроносое лицо искажала презрительная гримаса. — Как⁈ Как вы умудрились проиграть этому ничтожеству⁈
За его спиной стояли два третьекурсника — личная охрана, не спускавшая глаз с проштрафившихся хулиганов.
— Игнат, ты не понимаешь, — здоровяк потирал шею, всё ещё помня хватку Волкова. — Там снег, скользко… Вот если бы в спортзале…
Звук пощёчины разнёсся по классу.
— Заткнись! — Ковалев вытер руку платком. — Оправдания — удел слабаков, Артём.
Он медленно зашагал перед своими шестёрками.
— Я даю вам последний шанс, — его голос стал тихим и ещё более пугающим. — Волков должен понять, что нигде не в безопасности. Под лестницей, в уборной, в раздевалке — где угодно. Выследите. Подкараульте. Сломайте его.
И остановился, посмотрев в глаза каждому:
— Не просто избейте. Сломайте. Психологически. Чтобы каждый раз, заходя за угол, он вздрагивал. Чтобы боялся собственной тени. Вам ясно?
— Да, Игнат, — прозвучал нестройный хор голосов.
— Раз так, пшли вон!
Глава 5
— Сашуня, подъём!
Дежавю прям. Голос бабули пробивается через свинцовую усталость. Разлепляю глаза и пытаюсь сесть. О боги. По мне что? Проехался бронепоезд? Вчерашняя драка потом ещё и битва со снегом… Жуть. Давненько так не выкладывался. Состояние разбитое, но почему довольно улыбаюсь? Причина проста — оно того стоило. Моя работенка лопатой. Сегодня Викусик поймёт, что всё не так просто, хе-хе!
Умывание превратилось в настоящее испытание, честное слово. Руки не слушались. Но улыбка, зараза, всё не сходила, пока натягивал форму и причёсывал порядком отросшие волосы.
— Доброе утро, — вхожу на кухню, всё с той же ухмылкой.
Бабушка как раз ставила на стол тарелку с кашей. Увидев мой сияющий видок, с любопытством приподняла брови:
— Что это с тобой? Случилось что хорошее?
— Пока нет, — тянусь к кружке с чаем, морщась от боли в плечах. — Но очень скоро случится.
Мой особый «подарочек» для госпожи ректора. Посмотреть бы на неё в этот момент, когда она увидит это. Эх, жаль даже упускать столь вкусное зрелище.
Каша оказалась лучше вчерашней — или просто так сильно голоден после всех подвигов?
— Бабуль, сегодня задержусь, — целую её в щёку после завтрака. — Много пар, да и дополнительные занятия…
— Главное, покушай там чего, внучок, — и сунула мне в карман завёрнутый в пару салфеток пирожок.
Какая милота.
…
Утренний морозец бодрил. У крыльца цветочной лавки замечаю соседку — она как раз открывала ставни, впуская солнечный свет в витрину.
— Доброе утро! — решаю сегодня поздороваться первым.
Она обернулась, похлопала глазками:
— Надо же, какой сегодня ты жизнерадостный, Сашка! Редкое зрелище!
— А что грустить? — улыбаюсь одной из своих скромных улыбок. — Потерял память — и как заново родился. Все проблемы забыл. Так что буду радоваться, пока те не нашли меня снова.
Она рассмеялась — легко, без кокетства:
— Хороший подход! Мне бы тоже таблетка с амнезией пригодилась бы…
— Больше нет, все я разобрал. Удачного дня, — и, подмигнув ей, двигаюсь дальше.
— И тебе, — донеслось от неё вслед со смешком.
Это не был флирт, никаких двойных смыслов — просто человеческое общение. Предпочитаю не иметь замужних женщин. Хотя, бывают и исключения, конечно. Но, как говорится, они только подтверждают правило!
…
Эфировозка задерживалась. Мороз пробирал до костей, настолько, что можно было невольно позавидовать аристократам, разъезжающим в личных экипажах с эфирным подогревом.
Наконец, знакомый скрип колёс. Моя пятёрочка подъехала — старенькая, вся в изморози, но как же я скучал!
Ох, а народу-то набилось сколько! Но даже так — нашёл относительно свободный «островок» у окна и погрузился в размышления, разглядывая морозные узоры на стекле.
На следующей остановке часть пассажиров вышла, и тут же хлынула новая волна входящих. Кто-то в давке наступил мне на ногу.
— Простите, я… — знакомый голос заставил оторваться от окна.
Екатерина Чернышевская — да, та самая спасенная и переведенная ученица. Вот так встреча. За её плечом маячила рыжая голова Елизаветы.
— Ничего, бывает, — снова отворачиваюсь к окну.
— Простите, — Катерина закусила губу. — Мы… мы нигде раньше не встречались?
— В академии. Учимся в одной группе, — отвечаю ей, продолжая смотреть на узоры.
— Я имела ввиду ранее. А так знаю, конечно, что мы в одной группе.
— А я вчера видела, как вы разобрались с хулиганами у спортзала, — вмешалась Елизавета, подвинувшись. — Вы где-то дополнительно обучаетесь боевым искусствам, Александр?
Ого, она решила показать, что запомнила моё имя.
Поворачиваю голову:
— Увы, происхожу из небогатой семьи, — и по-простецки пожимаю плечами. — На частные уроки средств нет.
— А-а, вот как… — разочарование на её лице было таким явным, что даже забавным. — Я думала, это просто случайность, что вы тоже решили прокатиться на транспорте для… для… — она запнулась, поняв, что сказала лишнее.