— Все те молокососы на арене спят и видят, как бы их зауважал весь мир лишь по праву рождения. Но уважение нужно заслужить. И никак иначе. — и пожимаю плечами. — Если они так огорчены — жду их вызовы на дуэли.
Виктория прищурилась.
— Ты же сам дворянин. Откуда такое предвзятое отношение к аристократам?
— Дворянин, но не кичусь этим.
— Ясно, — она вернулась за стол, потянула ящик и вытащила заполненный лист с фамилиями. — Раз ты так горишь заслужить уважение боями, предоставлю такую возможность. Ты в команде. Будешь участвовать в грядущем турнире.
Приподнимаю бровь. Вот это поворот.
— Турнир?
— Именно, — кивнула Виктория. — Дружеские соревнования между академиями. Победа принесёт не только престиж, но и финансирование. А ещё, — она сделала значительную паузу, — личное внимание архимагистра Воронцова. Так что, Волков? Интересует подобная перспектива? Или предпочтёшь продолжать игры с Ковалевым и прочими мальчиками?
Вот же манипуляторша. Думает, нащупала у меня слабое место. Подманивает перспективой возвышения, статуса, возможно, даже власти. Если бы только знала, что я уже видел вершины, о которых здешние «высшие круги» могут только мечтать.
Конечно, всё это осталось в прошлой жизни. А что есть сейчас? Книжная лавка, бабуля с чемоданом тайн, тело подростка с бурлящими гормонами и едва проросшее духовное ядро, требующее пищи.
— Звучит заманчиво, — и невинно улыбаюсь ей.
Глаза Виктории победно сверкнули. Решила, что поймала меня на крючок амбиций. Она взяла со стола серебряный колокольчик и только собиралась встряхнуть его со словами:
— Тогда сегодня же начинаем тренировки…
Как поднимаю ладонь, прерывая её:
— Однако… — и делаю паузу, наблюдая как её радостный взгляд меняется на непонимающий, и продолжаю уже другим тоном — Я не дал своего согласия. Так что не спеши, девочка.
Её рука с колокольчиком замерла. На лице отразилась непередаваемая гамма эмоций. Изумление, неверие, оскорблённая гордость, и чистая, неразбавленная ярость.
— Какая. Ещё. девочка. — каждое её слово прозвучало как удар хлыста. — Выбирай выражения, мелкий.
— Начну выбирать, когда ты будешь честна со мной, Вика-Виктория, — прищуриваю взгляд и натягиваю ухмылку. — Признавайся. Зачем тебе в команду посредственный неофит? И к слову, я не нуждаюсь в твоей опеке. Да и отчисление не поломает мне жизнь.
Она медленно поставила колокольчик на стол. Пальцы чуток колбасило от сдерживаемого гнева. Видать, хотела меня придушить. А я что? Ничего. Продолжил давить.
— Сделай стоящее предложение и тогда я подумаю, — и разворачиваю стул, оседлав. — Что-то, что действительно меня заинтересует. Если же нет, то о никаком участии и речи не будет.
Виктория-Виктория-Виктория. В гневе её лицо просто восхитительно. Какая страсть, ух. Сейчас она молчала. Переваривала не только мои слова, но и в целом поведение. Затем, неожиданно, гнев сошёл с её лица. Пухлые, сочные губы чуть дрогнули в подобии улыбки.
— А ты действительно… необычный, — и не моргая, смотрела мне в глаза. — Большинство курсантов на твоём месте прыгали бы от восторга. Шанс представлять академию, внимание высших кругов, возможный карьерный рост…
— Я не большинство, — тоже не моргаю, глядя глаза в глаза. — И карьера практика не самая заманчивая перспектива. Ну, это так, между нами.
— Вот как? — она приподняла идеально выщипанную бровь. — И чем же она так плоха?
— Дай подумать, — и делаю вид, что размышляю. — Бесконечные интриги, все пытаются спихнуть друг друга с лестницы продвижения, каждое повышение ранга требует нового покровителя. А в итоге ты просто обеспеченный раб системы, вынужденный плясать под чужую дудку. Ничего не упустил?
Виктория издала нечто среднее между фырканьем и смешком.
— Хорошо, Волков. Думаю, пора сыграть с тобой в открытую, — она сложила руки на столе, как опытный карточный игрок, готовый раскрыть козыри. — Твоё присутствие в команде — не моя прихоть. Лично мне на тебя плевать. Тебя хочет видеть Григорий Воронцов.
— Воронцов? — приподнимаю бровь. — Он же эфирный гений. С чего вдруг такой интерес к скромному неофиту?
— Ему понравилась твоя дуэль с Инициированным, — Вика произнесла это так, будто каждое слово причиняло ей физическую боль. — Удивительно, но твоё выступление показалось ему интересным. Так что если тебя не будет в списке команды… нас могут вычеркнуть из списка.
— Турнир так важен для академии? — и делаю вид, что размышляю.
— Не для академии. Для меня, — Виктория стала предельно откровенной. — У власть имущих свои… загоны, как вы, молодёжь, выражаетесь. Воронцов хочет увидеть «зелёного юношу» — его собственные слова. И если я не обеспечу твоё присутствие на турнире…
Фразу она не закончила, но итак было понятно. Разочаровать архимагистра, близкого к Императору — политическое самоубийство для ректора любой академии.
Я молчал. Наверное, она сейчас считает, что тяну время, набиваю себе цену. Но правда в том, что подобная мелкая политика меня действительно не интересует. Не те ставки. Иными словами — неохота напрягаться и участвовать в боевом турнире ради каких-то призрачных преференций. Если и включиться в игру, то только ради чего-то стоящего.
— Хорошо, ситуация понятна, — киваю с самым серьёзным видом. — Но это не отменяет моего вопроса: что я получу взамен? Что-то, что стоило бы моего времени и усилий.
Виктория сузила взгляд зелёных прекрасных глаз, пытаясь разгадать мои мотивы. Что? Не привыкла, зайка, к таким переговорам, ещё и с восемнадцатилеткой?
— Чего ты хочешь, Волков? Денег? Льгот в обучении? Освобождения от экзаменов?
Эх, женщина, неужели ты не видишь по моим глазам, чего я реально хочу? Медленно поднимаюсь со стула, обхожу её рабочий стол и останавливаюсь прямо перед ней, нарушая все мыслимые границы субординации. Она застыла в кресле, определенно шокированная такой дерзостью, но не отпрянула.
— Я хочу… — мой голос снизился до интимного, — одного желания. Любого. В любое время.
— Что? — она проморгалась, похоже не верит собственным ушам. — Какого ещё желания?
— Простого, — и неспешно улыбаюсь. — Когда я выиграю турнир, ты исполнишь одно моё желание. Любое. Без вопросов и условий.
В её глазах сначала мелькнуло понимание — дошло наконец. Затем — неверие, видимо, осознала, что желание-то может быть ЛЮБЫМ! ДАЖЕ ТО САМОЕ! Так что следующим в её глазах показалось возмущение.
— Волков, ты что, намекаешь на…
— Да, — прерываю её, не отводя взгляда.
Повисла тяжёлая пауза.
Как же она пытается осмыслить услышанное! Её разум отказывался принять, что какой-то курсант-неофит осмелился предложить ей… это.
— Мне послышалось? — её голос прозвучал низко, опасно. — Ты всерьёз думаешь, что можешь… торговаться мной, как каким-то призом?
— Не тобой, — качаю головой. Вот же, женщина! Зачем так переворачивать⁈ — Твоим желанием. Которое может быть чем угодно. От протекции до… да, того, о чём ты подумала. Овладения тобой. Вся прелесть в том, что ты не узнаешь, чего я хочу, пока не выиграю. А это добавляет остроты, не находишь?
Да. Мужик знает чего хочет. И я сказал это прямо. Нравится ей это или нет.
Вика смотрела на меня сейчас так, будто не могла решить — вызвать стражу и выбросить меня из академии или посмеяться над абсурдностью моего предложения.
— Ты либо сумасшедший, либо… — она осеклась, не закончив.
— Либо абсолютно уверен в своей победе, — закончил я за неё. — И, поверь, такая мотивация гораздо сильнее, чем все твои карьерные посулы. Так что, Виктория Александровна? Сделка?
Протягиваю руку, понимая, что она может её переломать в десяти местах. Она перевела взгляд с моего лица на ладонь, с задумчивостью.
— А если ты проиграешь? — прозвучал с её уст внезапный вопрос. — Что тогда?
— Тогда, — я не колебался ни секунды, — желание загадываешь ты. И я также исполняю его без вопросов.
Её губы растянулись в особой победной улыбке, даже плотоядной.
— Ох, Волков, — она сжала мою ладонь с силой. — Ты только что заключил самую опрометчивую сделку в своей жизни. Когда ты проиграешь — а ты проиграешь, уж поверь мне — я заставлю тебя пожалеть о каждом дерзком слове.
— Если, — поправил я, спокойно выдерживая давление её рукопожатия. — Если я проиграю. Но не стоит недооценивать мотивацию мужчины, которому есть за что сражаться.
— Тогда удачи тебе в сражении с гениями своего поколения, она тебе пригодится, — Виктория открыто насмехалась. А как улыбается, зараза! Ну не прелесть?
Она отпустила мою руку и поднялась, после чего подошла к шкафу, восстановив и дистанцию и профессиональную маску.
— Можешь идти. Не забудь — сегодня тренировка. И, Волков… — она сделала паузу, — наслаждайся своей наглостью, пока можешь. На турнире тебя ждёт суровая реальность.
— Не сомневаюсь, мадемуазель, — отвешиваю ей лёгкий игривый поклон. — К тому же, всегда предпочитал реальность фантазиям. Даже если она сурова.
С этими словами и направился к двери. Рука уже лежала на ручке, когда услышал её голос:
— Волков.
Оборачиваюсь.
— Помни: в случае твоего проигрыша, моё желание будет особо запоминающимся, — в её глазах был вызов.
Молча улыбаюсь в ответ и выхожу из кабинета.
Закрыв дверь, поправляю воротник. Как секретарша произносит.
— Курсант Волков, тренировка командного состава назначена на четыре часа. После всех основных занятий.
— Понял, — киваю, машинально одёргивая китель. — Спасибо.
— И постарайтесь не опаздывать, — добавила она тоном, не допускающим возражений. — Тренер Алексеев этого не любит.
Снова киваю и направляюсь к выходу. Надо же, у неё даже сомнений не было, что я не откажусь от участия. Настолько верит в силу убеждения Виктории? Или просто на моем месте согласился бы каждый курсант? Скорее второе.
Идя по коридорам академии, погружаюсь в размышления. Что это вообще за турнир такой, что вызывает интерес у легендарного Воронцова? И насколько серьёзной будет конкуренция? Одно дело — разделаться с местными хулиганами или выиграть показательный бой у неопытного второкурсника. И совсем другое — столкнуться с элитой Императорских академий. Наверняка там будут и отпрыски высших домов. С их-то родовыми техниками и личными наставниками.