Нащупал обломок кирпича в разрушенном фундаменте дома. И мир вокруг замедлился — эффект, достигаемый в моменты предельной концентрации. Я видел абсолютно всё, каждую деталь, каждую снежинку, падавшую с неба, пятно на сапогах рыжего, торчащую нитку у воротника его куртки, как расширяются его зрачки, как второй амбал отпускает девушку и тянется к карману куртки, где наверняка прячется нож или кастет.
— Знаете, вечер у меня и так паршивый, — произношу, делая шаг им навстречу. — Так что обойдёмся без лишней болтовни.
Кирпич в руке превратился в продолжение тела. Резкий выпад, удар — и рыжий уже оседает на землю с раздробленной височной костью. Его приятель всё-таки успел выхватить нож.
От него исходила слабая вибрация. А тело покрыл слабый синий свет. Инициированный, как я и думал.
Позволяю ножу пройти в миллиметре от лица, после чего перехватываю его запястье и резко, грубо выворачиваю — кости хрустнули как сухие ветки. Вскрик. Нож выпал из его пальцев, наношу ему короткий, мощный удар в солнечное сплетение. Он выплюнул воздух с противным хрипом. Ещё один удар — на этот раз в подбородок, захват головы и ломаю ему шейные позвонки.
Второе тело рухнуло в снег. Я не запыхался — только почувствовал, как открылись раны, и по телу потекли струйки тёплой крови.
Девушка глядела на меня глазами, полными ужаса, прижимая при этом к груди остатки платья.
— Ты… ты убил их? — прошептала она с дрожью.
— Нет, что ты, — и пожимаю плечами. — Просто пригласил на чай. Конечно, убил. Проваливай отсюда. И поторопись, пока не решил, что заслуживаю награды за спасение.
Мои пальцы уже погрузились в тело инициированного, пробив эфирный узел. Со стороны все это выглядит наверняка тем ещё зрелищем. Два пальца, проникающие в плоть как в масло, выкручивающее движение, будто выжимаешь мокрую тряпку — и узел опустошается, отдавая свою силу.
— Спасибо, конечно… — пропищала девица, пятясь. — Но вы… вы ничем не лучше этих убийц!
Она развернулась и побежала, спотыкаясь на высоких каблуках.
— Явно провинциалка, — хмыкаю, качая головой. — Ничего, неделька в Петербурге — и освоится.
Наскоро проверяю карманы убитых. У рыжего нашлась небольшая сумма — достаточно, чтобы оплатить экипаж до дома и купить в академке завтрак. У инициированного — кошелёк и потускневший эфирный кристалл-накопитель. Дешёвая подделка, но стоит определённых денег на чёрном рынке. Но возиться с ним некогда, так что нахрен.
Да уж. Что за вечер, а?
Успел схлестнуться с безумной бабой, едва не замёрз насмерть и убил двух отморозков, а ведь всего лишь хотел спокойно поужинать в таверне.
Убедившись, что не оставил явных улик, сваливаю с переулка.
Через несколько кварталов, выйдя на более освещённую людную улицу, снял шарф с лица, вывернул куртку обратно и слился с прохожими.
Эфировозки, эти чудесные изобретения, в такой час уже не ходили. Пришлось остановить экипаж — старенькую карету с эфирными фонарями, что едва светились из-за дешёвых кристаллов.
— Куда едем, сударь? — поинтересовался возница.
— В Литейный район, — и протягивая ему купюру. — И поторопись.
— Будет сделано, сударь, — тот благодарно кивнул и хлестнул лошадей.
Карета набрала ход, колёса заскрипели на снегу. Откидываюсь на потёртую спинку сидушки, чувствуя, как усталость наваливается новой волной. Отнятая у инициированного энергия вообще никак не помогала. Всё стало только хуже. Срочно нужен отдых. И не под открытым небом, как дворовому псу, а желательно там, где не замерзну насмерть. Домой бы. И поскорее.
Надеюсь, бабулька не заметит, в каком виде я вернусь. Иначе очередные расспросы, ахи и вздохи меня тупа добьют. Пробраться бы тихо и завалиться спать.
Прикрываю глаза, позволяя себе минутку отдыха. И экипаж резко тормозит на повороте, да так внезапно, что чуть не слетаю с сиденья.
— Какого дьявола? — высовываюсь из окна.
— Затор впереди, сударь, — возница развёл руками с таким видом, будто лично извинялся за все проблемы этого мира. — Придётся обождать. В объезд сегодня никак — говорят, шишки важные приехали, улицы перекрыли. Баумановая вон тоже под замком, а она единственная параллельная.
Я вздохнул. Конечно. Именно сегодня, когда напоминаю ходячий труп, окровавленный и замёрзший, весь Петербург решил устроить дорожный коллапс.
— Выйду здесь, — говорю вознице и, выбравшись с кареты, захлопнул дверцу.
Тот пожелал мне счастливого пути, я же, сунув руки в карманы, двинулся в обход затора, краем глаза заметив собственно причину дорожной пробки. И если бы не раны, да острая боль, может быть даже рассмеялся. Посреди улицы, в окружении вооружённых до зубов гвардейцев в роскошных мундирах, два надутых индюка в камзолах размахивали эфирными клинками. Всего лишь адепты, но сколько напыщенности. Вот она — настоящая дуэль аристократов, как в дешёвых романах.
— Понятно чем таким «великим» занимается элита общества, перекрывают улицы, чтобы помахать своими недоделанными мечами. — бормочу, отметив их неуклюжие выпады. Похоже оба пьяны, иного объяснения столь корявому фехтованию не найти.
Один из дуэлянтов, высокий блондин со смешными усиками, попытался выполнить замысловатый приём, но запутался в полах собственного камзола и растянулся на мостовой. Его противник воспользовался шансом и нанёс удар, который мой старый учитель назвал бы «ударом мясника, рубящего свинью», но промазал.
По толпе зевак пробежал возглас. Высокий блондин всё-таки умудрился нанести какой-то удар. Ничего впечатляющего — просто царапина на щеке соперника, но окружающим, видимо, хватило и этого для зрелища.
Лавируя между зеваками, пытаюсь покинуть место этого нелепого представления и через пару кварталов арендовать другую карету. Но с каждым шагом силы таят всё быстрее. Перед глазами поплыли чёрные пятна, в ушах зазвенело.
Не сейчас, чёрт возьми. Прислоняюсь к стене какой-то забегаловки, ноги подкашиваются. Не хватало ещё свалиться посреди улицы. Мутное зрение на пару секунд сфокусировалось и замечаю вывеску на противоположной стороне улицы.
Таверна «Сонный карп».
В окнах виднелся тусклый свет. Из трубы шёл дым. Заведение ещё работало.
В таком состоянии до дома точно не дотяну. Решение очевидно. Собираю остатки сил для последнего рывка и направляюсь к таверне.
Пересекаю мостовую и толкаю тяжёлую дверь. Внутри несло пивом, табаком и подгоревшим мясом — стандартный букет подобных заведений. В такой поздний час даже посетители ещё были: пара подвыпивших мужиков под пятьдесят, да дряхлый старик, дремлющий за кружкой.
— Комната на двое суток, — говорю с хрипотцой и кладу на стойку несколько купюр. — И хочу, чтобы меня не беспокоили. Никакой уборки, никаких стуков в дверь.
Трактирщик — грузный толстяк с залысинами и мясистым носом — внимательно осмотрел меня. Естественно, от него не укрылись ни кровь на одежде, ни явные признаки истощения на моей моське. Но деньги, положенные на стойку, перевешивали любые сомнения, ведь я заведомо выложил куда большую сумму.
— Как скажете, сударь, — он сгрёб купюры. — Третий этаж, комната семь. Ванная в конце коридора, если понадобится горячая вода — дёрните за шнур.
И протянул мне ключ, добавив:
— Завтрак подаём с семи до десяти. Но могу распорядиться, чтобы вам принесли в комнату.
— Нет, — качаю головой. — Никаких визитов. Сам спущусь, если проголодаюсь. Благодарю.
Трактирщик кивнул с безразличием человека, повидавшего всякое и не задающего лишних вопросов. Подобные люди — благословение для таких, как я, попавших в переплёт.
Подъём на третий этаж дался с трудом. Каждая ступенька как чёртов Эверест. Рана в боку открылась, пропитывая свитер свежей кровью. Пот градом катился по лицу, дыхание стало хриплым, прерывистым. Но я добрался. Никогда не думал, что третий этаж может быть настолько высоко.
Комната оказалась маленькой, чистой — кровать со сплющенным матрасом, деревянный стол, старющее кресло и умывальник в углу. Окно выходило на тёмный внутренний двор.
Запираю дверь, двигаю для верности стол и падаю на кровать, не раздеваясь. Сил хватило лишь стянуть сапоги и ослабить шарф вокруг шеи.
— Завтра, — бормочу себе под нос, чувствуя, как ускользает реальность. — Решу все проблемы завтра…
Перед тем, как провалиться в темноту, почувствовал духовное ядро. Оно пульсировало, переваривая поглощённую энергию, медленно заращивая раны и восстанавливая истощённые ресурсы тела. Возможно, этот мир не так уж и плох, если в нём можно поглощать чужую силу…
А потом наступила благословенная тьма.
Глава 20
Пламя пожирало книжную лавку Волковых, от стеллажей к стеллажам, поглощая дерево, бумагу, стены и десятилетия жизней, вложенных в это скромное дело. Огонь дрожал в глазах Игната Ковалёва, сидевшего в роскошной карете с задернутыми шторами. Он наблюдал за разгорающимся пожаром с удовлетворением, безмолвным восторгом.
— Господин… — тихо обратился к нему Демид, пожилой слуга, сидевший подле. Высокий, с военной выправкой и длинными седыми усами. Он служил роду Ковалёвых больше тридцати лет. — Ваше решение уже не мальчика, а мужчины, но вы уверены, что выбрали правильный способ расквитаться?
Сказано было всё с осторожной почтительностью, выработанной годами служения аристократам, привыкшим к беспрекословному подчинению. И всё же, между слов можно было прочитать упрёк.
Игнат повернул голову, во взгляде раздражение.
— Сомневаешься в моём решении, Демид? — произнесено это было с такой яростью, что старик прокряхтел. — Этот мелкий дворянишка лишится дома. И не только. Я лишу его всего. Ему не то что нечем будет оплатить обучение в академии… он будет искать копейки, чтобы прокормиться. — По мере того как он говорил, тон наполнялся странной одержимостью. — Моих связей будет достаточно, чтобы лишить его работы в любом районе. Пусть проваливает в захудалую деревню, откуда и приполз его род.
Демид глубоко вздохнул, но промолчал. За годы службы научился держать мнение при себе. Особенно когда дело касалось Игната — слишком избалованного отпрыска.