Ненормальный практик 2
Глава 1
Закрыв дверь в номер, опускаюсь в старое кресло у окошка и прикрываю глаза. Три дня беспробудного сна — именно то, что требовалось измученному телу после схватки с чокнутой аристократкой. Прислушиваюсь к внутренним ощущениям, проверяя состояние духовного ядра.
Всё ещё медный ранг, но продвинулся. Ещё этап, и перейду на серебро. По ощущениям, сейчас мои силы сопоставимы с Адептом третьей ступени местных. Неплохо. Учитывая, что чуть не подох тогда. Хотя, признаюсь, ожидал большего от полученного эфириума Корнелии — всё-таки у неё пятый или шестой ранг, как-никак, основная каста эфирщиков. Но, видимо, выкачал недостаточно из её узлов. Впрочем, и на том спасибо. Вместо продвижения в культивации мог отправиться к праотцам.
На полную очистку поглощённого эфириума и регенерацию ушло целых три дня. Не был бы так измотан, то справился побыстрее. Но, что есть — то есть.
Как обычно после долгого сна, в голове была странная ясность. Хорошо, что бабулька сейчас у подруги, тёти Лидии, помогает ей оправиться после простуды. Иначе по возвращении домой меня ждала бы целая лавина вопросов, отвечать на которые в мои «восемнадцать» совершенно не хочется. Что до пропущенных занятий в академии… если честно, на них глубоко плевать. В схватке с Корнелией я узнал о реальном применении эфира больше, чем за все дни, слушая занудные лекции о «правильном дыхании» и «концентрации внимания». Смешно.
Теперь к главному — нужно отлично выступить на дурацком турнире и победить. Обещание, данное Вике, кровь из носу, сдержу. С полученной силой на это есть все шансы! Конечно, против юных дарований придётся тяжко, и не собираюсь недооценивать местных гениев, так что готов к серьёзной оппозиции.
Интересно, какое желание Вика ожидает услышать в случае моей победы? Наверняка что-то вроде «устройте меня в Императорскую академию». Представляю её лицо, когда озвучу условие совсем иного характера.
Стук в дверь прервал размышления. Кажись, это та молоденькая служанка, смотревшая на меня в коридоре как кролик на удава.
— Войдите, — произношу, выпрямляясь в кресле.
Дверь приоткрылась, и в комнату буквально впорхнула та самая девчонка, балансируя огромным подносом. Русые волосы выбивались из-под чепца, щёки раскраснелись то ли от беготни по лестницам, то ли от смущения. Небольшого роста, хрупкая, но с неожиданно выразительными изгибами под простецким серым платьем. Должно быть, ей недавно исполнилось восемнадцать — всё ещё угловатая подростковая грация, но уже с явно женственными чертами. Прям вишенка, что только-только созрела и готова, чтобы её сорвали. Серые глаза скользнули по моему лицу, пухлые губы поджаты, у её аккуратного носа еле заметная россыпь веснушек.
— Ваш ужин, сударь, — она присела в неуклюжем подобии реверанса, чуть не опрокинув при этом поднос.
— Благодарю, — и указываю на стол. — Поставьте, пожалуйста, сюда.
Она засуетилась, расставляя блюда. Определённо нервничала под моим взглядом. Каждый раз, когда наши глаза встречались, тут же отводила взгляд, как испуганная лань.
— Как вас зовут? — спрашиваю, чтобы разрядить обстановку.
— Аглая, сударь, — она снова сделала попытку изобразить реверанс, на этот раз вышло более удачно.
— А меня — Александр, — и улыбнулся ей, после чего потянулся к парящей миске с супом. — Но друзья зовут меня Саша.
— Я… я не могу так обращаться к постояльцу, — пролепетала она.
Отламываю кусок свежего хлеба.
— А если я очень попрошу? Порой формальности нагоняют тоску, Аглая. И только мешают… общению.
Последнее слово произношу с особой интонацией, которая редко оставляла женщин равнодушными. И не ошибся — щёки девушки вспыхнули ярче прежнего.
— Вы ведь не просто служанка здесь? — и делаю глоток наваристого бульона. — Слишком молоды для полноценной работницы. Помогаете матери? Тёте?
— Тётушке Лукерье, — кивнула она, удивлённая. — Она здесь главная по хозяйству. А я… я просто помогаю, да. Чтобы на приданое накопить.
— Приданое? — и откусываю хлеб. — Значит, есть жених?
— Нет! — выпалила она поспешно, а потом смутилась ещё больше. — То есть… не сейчас. Но будет же когда-нибудь.
— Несомненно, — окидываю её откровенно оценивающим взглядом. — Было бы странно, если бы такая прелестная леди осталась без внимания.
Аглая растерялась, не зная, куда деть руки. В серых глазах и смущение и любопытство. Сочетание, что бывает только у молодых девиц.
Первые ложки наваристого бульона были восхитительны, как и реакции смущённой Аглаи. Было в её непосредственности своё очарование.
— Аглая, — говорю ей мягче, чем обычно, — скажи, до какого часа ты работаешь сегодня?
Её глаза расширились, пальцы нервно сжали передник.
— До… до одиннадцати, сударь. То есть, Александр, — она быстро облизнула пересохшие губы. — А что?
— Хм, думаю… — и медленно кладу ложку, — ты могла бы вернуться сюда после работы. Просто поговорить со мной. Или… не только поговорить.
И умолкаю, давая ей возможность осознать подтекст сказанных слов. Затем, чтобы она не сочла всё это за непристойное предложение, добавляю:
— Знаешь, три дня в одиночестве — слишком долго. Человеку иногда нужно… тепло. Понимание. Просто побыть рядом с кем-то.
Аглая замерла, как птичка перед змеёй. По лицу пробегала целая гамма эмоций — смущение, страх, любопытство и что-то ещё, чему нет описания. Румянец, заливший её щёки, спустился на шею.
— Я… я не такая, — пролепетала она, но в голосе не было настоящего протеста.
— Конечно, нет, — мягко улыбаюсь. — Ты особенная. Именно поэтому я и предлагаю. Просто два человека, которые могут подарить друг другу немного радости в этом суровом мире. Ничего предосудительного.
И касаюсь её пальцев. Лёгкое, невесомое прикосновение, но почувствовал, как она вздрогнула.
— Мне… мне нужно подумать, — выдохнула Аглая, отступая на шаг. — Тётушка будет искать… и вообще…
— Конечно, — и киваю с пониманием. — Думай. Я никуда не тороплюсь.
Она попятилась к двери, не отрывая от меня взгляда, будто боялась повернуться спиной.
— Если решишь прийти, — говорю спокойным тоном, когда её рука легла на дверную ручку, — просто постучи три раза. Тихо. Я услышу.
Аглая, закусив нижнюю губу, растерянно кивнула. В её глазах так и пылала внутренняя борьба — любопытство против воспитания, желание против страха.
— До… до вечера, — пробормотала она и выскользнула за дверь.
Я улыбнулся и вернулся к супу, который начал остывать. Вот они — удовольствия жизни: хорошая еда, тёплая постель, приятная компания… В прошлой жизни часто пренебрегал ими ради долга, миссии, высших целей. Теперь вот, учусь ценить простые радости. Интересный опыт.
Придёт ли она? Возможно. Аглая, как минимум, заинтригована. Но даже если нет — не беда. У меня есть дела и поважнее, чем соблазнение трактирных девиц, каким бы приятным это ни было. Например, навестить Ковалёва в его квартире. Зачем откладывать на завтра то, что можно сделать сегодня?
…
Удобно устроившись на кровати после сытного ужина, начал медитацию, сосредоточившись на духовном ядре. Нужно правильно распределить новые силы, скрыть их. Внутренним взором оцениваю состояние каналов и сосудов. Забавно устроена местная энергетическая система. У эфирщиков здесь девять основных узлов — точно по числу рангов. Симметрично, даже в своём роде эстетично. Неофит — низший ранг — имеет доступ лишь к первому узлу в районе нижнего даньтяня, как сказали бы в моём прежнем мире. Данный узел самый объёмный, но качество эфириума в нём оставляет желать лучшего — слишком грубая очистка, недостаточная концентрация. Как-никак, а это первый фильтр очищения в общей системе. Настоящий деликатес — высокоочищенный эфириум высших рангов хранится в верхних узлах. Чем выше расположен узел, тем чище и концентрированнее в нём эфириум. Вот почему мастера, магистры и прочие практики так опасны — каждая капля их эфириума равноценна литрам грубой силы культиваторов низшей ступени.
Тот усатый телохранитель Корнелии, кстати, оказался подмастерьем. Неплохой улов. Его эфириум почти не повредил мои каналы при поглощении — скажем так, приемлемый уровень «кислотности», если использовать понятную аналогию. А вот вкусняшка от свихнутой Корнелии буквально сжигала мне каналы изнутри. Когда высасывал её узлы, думал, пропускаю через тело расплавленную лаву — было мучительно горячо, но при этом странно вкусно. Даже не знаю, наверное, как картошка, запечённая в костре — обжигает пальцы и рот, но, зараза, невозможно остановиться.
Да уж. Картошка в костре. Странно, почему вспомнил именно об этом? Вроде поел отлично, сытнее некуда — за троих, не меньше. Должно быть, виной отголоски памяти прежнего тела. Или моей собственной юности, когда бродил по тибетским горам и готовил нехитрую пищу на кострах.
Взглянул на часы, висевшие над дверью. Стрелки показывали почти полночь. Что ж, Аглая так и не пришла. Не могу сказать, что расстроен — такой исход был наиболее вероятен. Да и к лучшему — меньше отвлекаться буду. А дел действительно хватает. Домой сегодня можно не возвращаться. Куда интереснее навестить Ковалёва в его квартире и продолжить реализацию плана личного обогащения. Забавное совпадение — остановился я совсем недалеко от его адреса. Судьба? Кто знает.
Ко всему прочему, сейчас переполнен силой. Если не это идеальное состояние для ночного визита, то что?
Поднимаюсь с кровати и подхожу к узкому зеркалу, закрепленному на стене. В отражении стоял паренёк с тёмными волосами и глазами — слишком старыми для юного лица. И как так вышло, что мой взгляд оказался заключён в чужую оболочку. Сколько смертей этот взгляд повидал?
— Хватит уже философствовать, Сашка, — буркнул сам себе. — Пора работать.
И принялся одеваться. Тёмные дешёвые брюки, свитер, куртка. Сапоги, на которых всё ещё были следы крови. Н-да, видок, конечно, тот ещё. Постираться бы, да вот только на ночь глядя не выйдет.