Он уверенно дошёл до центра арены и с усмешкой осмотрел трибуны, затем поклонился императорской ложе. Чувствовалась в нём уверенность бойца, привыкшего побеждать.
— Представитель Городской Академии Практической Эфирологии, — объявил глашатай, сверившись с карточкой, — Александр Волков, неофит первой ступени!
И стадион замер в замешательстве. Большинство людей одновременно подумали об одном и том же: а не послышалось ли им? После чего по трибунам пронёсся удивлённый гул, смешки и неодобрительные возгласы.
— Неофит? Первой ступени⁈ Это какая-то шутка⁈
— Городская академия настолько обнищала, что выставляет пушечное мясо⁈
В императорской ложе многие чиновники также обменивались недоумёнными взглядами. Только Виктория сохраняла внешнюю невозмутимость, но пальцы, сжимавшие кубок с вином, заметно побелели.
А вот среди трибун её академии было замешательство.
— Где этот чёртов Волков⁈ — прошипел первокурсник Андрей Меньшиков.
— Может, испугался? Ещё бы, дуэлировать против Наумова…
— Об академии надо думать, — скривилась Софья Вишневская. — Позор на весь Петербург.
Даже обычно спокойная Дарья Вяземская выглядела раздражённой. Она в очередной раз бросила взгляд на закрытые двери арены и вздохнула:
— Если через пять минут не появится, засчитают техническое поражение.
— Может, стоит сообщить ректору? — робко предложила Марина.
— Она по-твоему слепая? — фыркнула Софья, указывая на ложу.
Катерина молча сжала платок. Лиза же в очередной раз подкрасила губки, глядя в зеркальце, кажется, она единственная, кто не нервничал.
Распорядитель повторил объявление, но ворота оставались закрытыми. Песочные часы отсчитали половину отведённого на выход времени.
Воронцов взглянул на Викторию. И это был взгляд, полный разочарования. Неужели, тот забавный малец не явился на собственный поединок? Разочаровывающе. Особенно учитывая, что архимагистр предпринял усилия для его вызволения к участию на турнире. А ещё Державина не удосужилась предупредить об отсутствии своего курсанта. Нет, так дела не делаются. Воронцов поймал взгляд главного судьи. Тот прокрутив пышный ус, кивнул и уже собрался поднять руку и объявить техническое поражение, как открылась дверь технического помещения. Не ворота, как все могли ожидать, а выход, используемый персоналом.
Оттуда неторопливо вышел молодой человек в мятом синем спортивном костюме. Тёмные волосы торчали в разные стороны, будто он только что проснулся! Но и это не всё. В руке он держал внушительный бутерброд, который с аппетитом впивался зубами. Ом-ном-ном!
От подобного зрелища стадион замер в оцепенении. Даже оркестр прервал мелодию, отчего последняя труба жалобно взвизгнула и стихла.
Курсант Волков, продолжая жевать, топал к центру арены, где ждал его изумлённый противник. Шёл он не спеша, точь прогуливался по парку в выходной. Дойдя до центра, кивнул судье, затем повернулся к Наумову и окинул его оценивающим взглядом с головы до ног, продолжая жевать.
— Похоже, неудачник решил подкрепиться перед смертью! — прокомментировал кто-то из Гвардейского Училища, и по трибунам прокатился смешок.
Волков, кажется, не замечал всеобщего внимания. Спокойно доел свой бутерброд и вытер руки о штаны. Какой же возмущенный вздох прокатился по трибунам, особенно среди барышень. Однако архимагистр в императорской ложе почему-то улыбнулся…
Вот ведь цирк. Оглядываю трибуны. Двадцать тысяч человек собрались посмотреть, как молодёжь мутузит друг друга. Ладно хоть не до смерти.
Впрочем, мой противник наверняка хотел меня убить. Михаил Наумов, кажется? Большая шишка в своём училище, как мне сказал уборщик, когда я пробирался через технический коридор. Дед еле пропустил меня, сказав, что я должен выйти через какой-то другой проход. Но было уже не до этого. Мог и не успеть. И вообще, почему меня не разбудили лекари⁈ Еле успел добраться! Ещё и голодный, как волчара! Благо на входе торговали пирожками и бутерами, вот и ухватил первый попавшийся. Ладно. Долой лирику. На бой успел, что уже хорошо. Было бы смешно, проиграй я наш с Викой спор таким стечением обстоятельств! Ни за что себе не простил бы. Шучу. Простил бы конечно, но не сразу. Итак. Наумов значит. Инициированный второй ступени. Интересно посмотреть, что он предпримет против «безобидного неофита первой ступени».
Бросаю взгляд на императорскую ложу. Там, среди бархатных кресел сидела моя дорогая ректорша Вика-Виктория. Наверняка злится. Ничего, ей идёт такая мордашка.
Вытираю ладонью губы, ощущая на себе взгляды тысяч людей. Забавно, как легко шокировать всю эту напыщенную публику простым нарушением этикета.
— Готовы, поединщики? — спросил судья, переводя взгляд с меня на Наумова.
Тот кивнул, не скрывая презрительной ухмылки. В голубых глазах высокомерное недоумение — как смеют выставлять против него, аристократа и инициированного, какого-то жалкого неофита, да ещё и с такими манерами⁈
Улыбаюсь и киваю в ответ. Ещё и с особенной ленцой, которая обычно только больше злит подобных людей.
— Всегда готов, — отвечаю, подмигнув судье. — Только давайте быстрее. У меня ещё дела сегодня.
По трибунам прокатился смех. И гул. Зрители предвкушали короткую и кровавую расправу. Ведь всем известно, неофит первой ступени против инициированного второй — как муха против слона. Без шансов.
Судья поднял руку, готовясь дать сигнал к началу поединка, и принимаю боевую стойку — самую простую, примитивную, будто только вчера выучил её на занятиях.
— Ставлю сотню рублей на гвардейца, — донеслось с трибун.
— Принимаю, и добавлю от себя, что неофит не продержится и минуты, — отозвался другой голос.
Улыбаюсь шире.
Надеюсь, они делают ставки письменно, ведь многие сегодня останутся без штанов.
Рука судьи разрезала воздух:
— Бой!
Глаза Наумова вспыхнули эфирным светом — активировал свои каналы на полную, готовясь размазать меня по арене. Однако не атаковал напрямую. Его обе руки описали в воздухе сложную фигуру, оставив синее свечение. Ясно. Стройщик контуров или Архитектор, как их называют в боевых искусствах.
И начинает с базовых сеток. Эфирные линии сформировали трёхмерную решётку вокруг него. Классическая школа — сначала оборона, потом постепенное наступление. А я думал, он удивит. Но нет, всё как по учебнику.
— Для неофита даю фору! — громко объявил Михаил, обращаясь не только лично ко мне, но и зрителям. Надо же, умеет играть с публикой, похвально. — Первую минуту буду только защищаться! Попробуй пробиться, если сможешь!
По стадиону прокатилось одобрение. Такой жест считался проявлением благородства и уверенности в своих силах. Аристократы это любили.
Чешу затылок, разыгрывая замешательство.
— Эфир первой ступени, активация, — бормочу нарочито неуверенным тоном, сложив пальцы в начальную позицию — так, как учат первокурсников на самых первых занятиях.
Зрители не смогли сдержать смешки. Вокруг меня проявилось слабое серое с синим оттенком свечение. Такой уровень эфира годился разве что для освещения комнаты ночью, но никак не для серьёзного поединка.
Делаю несколько шагов навстречу противнику и нелепо размахиваю руками, пытаясь нащупать в воздухе невидимую преграду. Выглядело это настолько комично, что даже непробиваемый серьёзный судья усмехнулся.
— Атакуй же! — крикнул Наумов. — Или совсем не умеешь⁈
— Сейчас… сейчас ты получишь… — делаю вид, что концентрируюсь, собирая жалкие крохи эфира в кулак. — А-а-а-а! Вот те!
С боевым кличем бросаюсь к его защитному контуру и бью кулаком. Синее свечение ударило разрядом отдачи, и отпрыгиваю, тряся якобы обожженной рукой.
Стадион взорвался хохотом. Зрители посгибались от смеха, увидев столь неуклюжие попытки. Курсанты Гвардейского Училища неистово аплодировали своему чемпиону, в то время как мои «соакадемисты» мрачно опускали взгляд, стыдясь моего выступления.
Наумов театрально поклонился публике, упиваясь вниманием. Затем упер довольный взгляд на меня и прокричал:
— Ты даже не знаешь основ! Контур Архитектора нельзя пробить грубой силой! Для этого нужно хотя бы понимать базовую структуру эфирных сплетений, неуч!
…
В императорской ложе было тихо. Чиновники морщились, наблюдая за жалким представлением.
— Виктория Александровна, — обратился к Державиной ректор Гранитного Института, поглаживая бородку, — выставлять неофита на турнир… это, знаете ли, самонадеянно, не находите?
Та сохраняла поистине ледяное спокойствие.
— Всё-таки турнир — это престиж наших академий, — продолжал Илья Петрович, не дождавшись от неё ответа. — Такая демонстрация некомпетентности выставляет в дурном свете вашу академию.
— Не будем спешить, — внезапно произнёс Воронцов, не отрывая взгляда от арены. В отличие от остальных, он не улыбался и внимательно следил за каждой мелочью. — Поединок только начался.
…
Тем временем Наумов, упиваясь превосходством, начал усложнять контур. Эфирные линии от его защиты потянулись вперёд, как щупальца, пересекаясь и скручиваясь, при этом образуя трёхмерную решётку-клетку, что взяла меня в клешни. «Поглощающая геометрия» — техника среднего уровня контурщиков, направленная на изоляцию противника.
Изображаю панику, дёргаясь из стороны в сторону, не понимая, что происходит. Наконец, решётка усиленно закрепилась вокруг, образовав кубическую клетку с мерцающими синими гранями.
— Поединок окончен, — самодовольно объявил Наумов, повернувшись к судье. — Пленение противника считается победой.
Судья нахмурился, но не спешил объявлять результат. Да, я был изолирован, но по правилам турнира поединок заканчивался либо признанием поражения, либо неспособностью продолжать бой, либо на усмотрение главного судьи, а тот не подавал никакого знака об окончании.
— Эй, гвардейский, — окликиваю его, — не рановато праздновать?
Наумов обернулся и криво усмехнулся:
— Ты в эфирной клетке, деревенщина. Даже адепт третьей ступени не сможет выбраться из моей конструкции, не говоря уже о жалком неофите. Сейчас я просто сожму её и поломаю тебе хребет.