Тишина за столом стала абсолютной.
Даже Митька перестал жевать, замерев с набитым ртом и выпученными глазами.
Захар подавился второй раз и закашлялся.
Ясно. Изучили досье. Но кто именно заинтересовался? Вряд ли сам Анисимов.
— Да, — отвечаю с тем же спокойствием, с каким пробовал похлёбку. — Выиграл среди первокурсников. Ничего особенного.
Анисимов нахмурился. Кажется, моя безмятежность разочаровала его. Ожидал, вероятно, либо гордости, либо замешательства, но не моего равнодушия.
— А почему тебя прозвали «Ненормальным практиком»? — оперся он локтями на стол. — Это ведь не просто так в твоё личное дело записали?
Конечно, я знал ответ. Суть в том, что скрываю иную силу, притворяясь обычным здешним неофитом. Но такими секретами не разбрасываются, а забирают в могилу, предварительно стерев все следы.
— Понятия не имею, — и пожимаю плечами. — Может, потому что на турнире победил противника на два ранга выше? Или потому что не придерживался традиционных схем боя? Люди любят давать клички практикам по любому поводу.
Анисимов не моргал, пытаясь раскусить меня. Удачи ему в этом неблагодарном деле. Осознав, что у него ничего не выйдет, он вернулся к еде, добавив:
— Я, кстати, тоже учился в Городской Академии Практической Эфирологии. Только в московском филиале. Лет двадцать назад.
Приподнимаю бровь, впервые проявив непритворный интерес. Пересечение судеб — вещь не случайная. По крайней мере, для тех, кто верит в узоры, сплетаемые мирозданием. И кому, как не переродившемуся в другом мире, это отрицать?
— И как? — спрашиваю у него из чистого любопытства. — Успешно?
— Неплохо, — он улыбнулся. — Даже отличником был. Но, как видишь, жизнь сложилась иначе.
Он замолчал, глядя в тарелку, будто увидел там свою угасшую молодость. Во взгляде промелькнуло нечто, напоминающее раскаяние. Сожаление о дорогах, по которым ты не пошёл. И добавил:
— Иногда жизнь поворачивает не туда, куда хотелось бы. Но это не обязательно плохо. Просто иначе.
Больше развивать тему не было нужды. Остальные вернулись к привычным разговорам.
Так и прошёл завтрак.
Анисимов поднялся:
— У вас десять минут на перекур! — объявил он для всего четвёртого взвода. — Потом тренировка! И чтобы никто не сачковал! Или не доживете до отбоя.
Солдаты поспешили из столовой. Одни — покурить на морозе, другие — просто размять ноги. Митька тоже встал из-за стола, но замер, и после пары секунд колебаний взглянул на меня:
— Ты правда на турнире победил?
— Типа того, — отвечаю, поднимаясь. — Пойду воздухом подышу. Перед следующими приключениями.
Выхожу на улицу.
Всё тот же морозец.
Застегиваю верхние пуговицы, поднимаю воротник тулупа.
Второй день здесь, а становится привычно.
Неподалеку бойцы сбились в группки и дымили самокрутками, обсуждая утренний бой, да травя байки. В одной группе стоял здоровяк с забинтованной головой и рассказывал, размахивая руками:
— И тут я ему НЫ-А! Как двину! Он отбивается, а я уворачиваюсь, ухожу под его меч… а потом ка-а-ак саданул ему в печень! И эфиром усилил, чтоб наверняка! Вы бы видели, как его разорвало! Кишки повсюду!
Его слушатели, разинув рты, жадно ловили каждое слово. После очередной фразы раздавались удивлённые возгласы и одобрительные похлопывания по плечу.
— А другой, — продолжал хвастун, входя во вкус, — пытался меня топором перерубить! Нашёл, сука, палено! Так я ему пояснил, что не на того напал!
В другой стороне куда тише делились более мрачными наблюдениями:
— А потом смотрю, у него ноги-то уже нет, — рассказывал худощавый паренёк с тёмными кругами под глазами. — Он и не заметил. Видать, шок. Кровь хлещет, а он и кричит: «Я сейчас вернусь, ребята. Я сейчас вернусь». И упал.
Прохожу мимо всех них и присаживаюсь на пенёк, что служил чем-то вроде лавки у самой столовой. Отсюда открывался неплохой обзор на лагерь.
Снимаю сапог, перекручиваю портянку. Сам же гляжу на браслет на ноге. Выйдешь за установленный периметр — активируется охранная руна, и оторвёт ногу. Нехитрое, но эффективное средство.
Однако.
Я не просто изучил контуры после пятидесяти пяти книг из бабулиной библиотеки, я их понимал. Что до браслетов? Устройства настолько просты, что даже смешно, как их боятся обыватели.
Навязываю портянку, тем временем активируя минимальный прощуп эфирным зрением. Совсем каплю, чтобы увидеть схему, и при этом, не засекли. Конечно, данное действо можно было сделать и при отбое, но всё равно ни чем не рискую. Браслет засветился бледно-голубым, обнажая структуру.
Улыбаюсь.
Вот как.
В голове сформировались как минимум четыре варианта снятия.
Первый — деактивировать контур. Он был уровня подмастерья первого ранга, что для меня — как детская головоломка. Отключить руну, блокировать замыкающую петлю, и вуаля — бесполезный кусок металла.
Второй более экзотичный — выкачать эфириум из встроенного кристалла. Нужно лишь знать через какой проводник качать. А дальше — без источника энергии даже самый сложный контур становится просто рисунком.
Третий вариант — сломать. Грубо, варварски. Без активации самого браслета контур периметра не сможет детонировать его. Справится даже неофит, знающий, где именно приложить силу.
Но лучший из вариантов был четвёртый. Перенастроить сам контур. Не просто деактивировать, а изменить глубинные настройки. Убрать вводную дистанцию и реакцию на охранный контур. При этом браслет останется активным, что не вызовет подозрений. Элегантное решение, которые и люблю.
В общем, займусь этим позже. Сейчас же…
Ощущаю чужой взгляд. Не поворачивая головы, скольжу глазами вправо. Подле юрты курил мужик лет пятидесяти с обветренным лицом. Хотя они тут все обветренные. Сразу легко определить, что старичок лагеря. Ещё и тулуп не как у нас. Стоит курит. И наблюдает. Не скрываясь, но и не демонстративно. Профессионально. Замечаю его уже не впервой. Соглядатай? Однозначно. Значит, я под присмотром.
Кто его приставил? Анисимов? Вряд ли сержант стал бы заниматься таким по собственной инициативе. У него и без того дел хватает. Кто-то из офицеров? Лейтенант Куваева?
Ну да ладно. Главное — обнаружил его, а значит теперь никаких проблем. Более того, мне понятны опасения той же Куваевой. Неофит, сразивший двух подмастерьев? Такого в пору допросить бы, но пока наблюдают.
Перекур оборвался пронзительным, режущим слух свистом.
— Строиться! Живо! — Анисимов возник посреди курильщиков, как призрак.
Солдаты четвёртого взвода сбивались в неровную шеренгу, всё ещё тёплые после сытного завтрака и надеющиеся на отдых. Напрасные мечты. Война не делает перерывов на переваривание пищи.
Встаю в строй, сохраняя спокойное лицо. На периферии зрения маячит фигура соглядатая — он отошёл на пару десятков метров, но продолжал следить.
Сержант Белов, припадая на правую ногу, обошёл строй и встал на фланге. Несло перегаром. Похоже, успел «принять» после боя. Неудивительно. В моём прошлом мало кто из ветеранов возвращался с поля боя трезвым. И нечего их винить.
— Сейчас тренировка! — объявил Анисимов тоном, не предвещающим ничего хорошего, — Пять кругов вокруг лагеря! Бегом! Без эфира!
— Это ж пять вёрст! — невольно вырвалось у кого-то из строя.
— Теперь десять кругов! Стало быть десять вёрст! — кивнул сержант. — Курс начальной арифметики можно считать освоенным! Пора заняться улучшением вашей физической подготовки!
Строй заволновался. После утреннего боя, похлёбки, набившей животы, и всего лишь десятиминутного перекура мало кто мечтал о беге. Завалиться бы подремать, а не вот это вот всё!
— Четвёртый взвод! Напра-во! Бегом марш! — скомандовал Анисимов, и сам побежал вперёд лёгким, пружинящим шагом, прям как опытный разведчик.
Колонна нехотя тронулась следом. Белов, матерясь, захромал в конце, подгоняя отстающих.
Первый круг дался относительно легко.
Утренний морозец бодрил, а темп, заданный Анисимовым, оказался не слишком быстрым. Скорее трусца, чем полноценный бег. Хотя, для пузатого купца Захара, отродясь не бегавшего дальше своей лавки, и это стало испытанием. На втором круге он захрипел, как загнанная лошадь, но держался. Синяки под глазами углубились, холенная морда побагровела, однако удивительным образом купец находил в себе силы тянуться за хвостом колонны.
— Хорош… прессовать… — выдыхал рядом со мной Митька, с трудом удерживая ритм. — Из нас… не спортсмены…
— Дыши ровнее, — советую ему, легко поддерживая темп. — Вдох — три шага, выдох — три. И рассчитывай дистанцию.
С этой простецкой техникой 3:3 могу бежать сутками без остановки. А если снимать усталость духовным ядром… Сейчас, не активируя и десятой части, чувствую себя бодрячком.
Начало третьего круга стало переломным. До него все ещё держались вместе, более-менее сохраняли строй. Потом кто-то из задних рядов начал отставать. С каждым шагом всё больше и больше. Белов, хромавший позади, встряхнул его за шиворот, но не помогло.
— Не могу… больше… — выдохнул пухловатый мужичок невысокого роста. И рухнул на снег.
Анисимов тут же остановился.
Вся колонна замерла.
— Значит так, — сержант прищурился, окидывая нас пристальным взглядом, — пока этот ленивый ублюдок не поднимется, все отжимаемся! Приступить!
По строю пронёсся ропот, но спорить никто не решился. Вся колонна принялась выполнять отжимания прямо мордами в снег, матеря упавшего на чём свет стоит. Подобной практикой во многих армиях добиваются от войск железной дисциплины. Не всегда удачно, конечно, но порой действенно.
— Вставай, гнида ползучая! — прошипел габаритный здоровяк, отжимаясь рядом с лежащим. — Ноги переломаю, если сейчас же не поднимешься!
— Ты мне суставы вывернешь, я тебе глаза повыдавливаю! — пообещал другой, дуясь от усилий. — Оторву ногу с браслетом и в жопу засуну! А потом выброшу тебя из лагеря, чтобы разорвало пердак!