— Нет! Сейчас ты попляшешь в своей могиле, уродец! — прорычал Рунэр, удваивая усилия.
И влил в контур новую волну эфира, заставляя стены куба вздрогнуть. Пот лил по щекам, вены на лбу вздулись.
Но к его изумлению, стены куба так и не сдвинулись. Более того, нечто изнутри стало их раздвигать. Совсем немного. Но этого хватило, чтобы мастер запаниковал.
— Проклятие! — выругался он, сжав зубы. — Да кто ты такой⁈ — и обернулся к Свартбьёрну, который всё ещё сдерживал четверых имперцев. — СВА-А-АРТ!
Это была больше истерика, чем крик. Рунэр засомневался в себе. В своих силах. И понял, что ещё немного и проиграет эту дуэль какому-то психу-пацану. А потому этот вопрос можно было решить только с помощью превосходящей силы.
— Используй своё фирменное рассечение! Прямо на куб! СЕЙЧАС!!!
Старик магистр, услышав даже не приказ, а мольбу, рявкнул в ответ что-то нечленораздельное. Его зловещий топор описал дугу, отсекая Анисимову кисть левой руки одним точным ударом. Сержант отпрыгнул с криком боли. Свартбьёрн тут же ударил Алексея по боку плоской стороной, отбросив того в сторону. Затем, с силой, левой нанёс мощную пощёчину Галине. Столь хлёстко, что та перекрутилась в воздухе юлой, прежде чем рухнуть в сугроб в нескольких метрах.
— Ты отсюда не уйдёшь, девочка, пока перекури, — прохрипел старик, поворачиваясь к последнему противнику.
Коняра бросился на него, размахивая мечом, но «старый» лишь усмехнулся и ногой отправил его в полёт. Старший лейтенант пролетел через овраг, сбив на пути три обугленных дерева, прежде чем остановиться.
Оставшись на мгновение без надоедливых противников, Свартбьёрн крутанул топор над головой. Тот засиял зловещим красным светом, напитываясь эфиром своего хозяина.
— УАРРР! — прорычал старый магистр, рубанув в сторону тёмного куба.
С лезвия сорвалась красная режущая волна эфира. Чистая энергия разрушения. Как она подняла грунт! Вспахивая перед собой всё! Пронеслась через пространство, рассекая как плавник акулы морскую гладь.
В том числе и чёрный куб.
Да, прорезала его пополам как раскалённый нож — масло.
Даже не остановилась. Продолжила свой путь, вспахивая землю, рассекая деревья, пока, наконец, не погасла в сотне метров.
Рассечённый куб задрожал, стены пошли трещинами, фиолетовое свечение угасло.
— Сдох… — прошептал Рунэр. — Он же сдох, да?
Стены куба размякли, снова став жидкостью, и опали на землю испарившись.
В центре же на одном колене стоял юный Александр Волков. Правая рука рассечена от плеча до запястья, кровь стекает по пальцам, капая на серый снег. На животе тоже глубокий порез.
— Как… Как, ты выжил⁈ — вспыхнул гневом Рунэр. Но осёкся, когда юноша поднял голову и взглянул.
Нет. Это не были глаза человека.
Даже не практика.
Два чёрных провала. Д
Два бездонных колодца абсолютной тьмы.
Лишённые всякого света.
Всякой жизни.
Будто кто-то вырезал из ткани реальности два круга, открыв за ними пустоту, существовавшую до начала времён.
Абсолют тьмы. Её эталон.
Рунэр отступил на шаг, в глазах ужас.
— Кто ты… Кто ты такой? Злой дух? — прошептал он дрожаще.
Юноша молчал.
— Злой дух… — повторил Рунэр, отступая ещё на шаг.
Ответа не последовало. Вместо этого юнец вынул нож… и побежал на него всё также молча.
— Стой! Не подходи! — завопил мастер, сложив пальцы в сложный защитный жест, и вокруг него мгновенно вспыхнул полупрозрачный кокон — контур максимальной защиты, что использовался в моменты смертельной опасности.
Вот только…
Кинжал, выкованный ещё в Северном Княжестве, и попавший в руки юного практика, пробил брешь.
«Он наполнил эфиром клинок⁈» — сразу дошло до Рунэра.
Но ведь неофитом подобное недоступно! Хотя, кого он обманывает⁈ Этот монстр совсем не тот, за кого себя выдаёт!
Раздался звон стекла. Кокон в трещинах.
Ещё удар ножом в одну точку.
И Рунэр почувствовал боль. Остриё кинжала вошло точно между костями плеча, разрывая связки, но не задевая жизненно важные артерии.
— Аргх! — выкрикнул мастер, пытаясь восстановить защиту.
Но куда там.
Малец вгрызся и теперь не отпустит.
Второй удар пришёлся в бедро — точный, перерезающий важную мышцу, но неглубокий, дабы достать до бедренной артерии. Третий — во второе плечо, зеркально первому.
Рунэр ревел. От боли, от ярости, отчаянно размахивая ножом, что успел выхватить из-за пояса. Но лезвие рассекало лишь воздух. Противник был слишком быстр, слишком неуловим.
— ДА КТО ЖЕ ТЫ, ТВАРЬ⁈ — рычал советник навзрыд, пытаясь хоть как-то подловить это чудовище.
Только поздно.
Фатальная ошибка уже допущена.
Как контурщик, Рунэр должен был держать дистанцию, сражаться издалека, где его сила была максимальной. Вместо этого позволил противнику подойти вплотную, втянуть себя в ближний бой, где у него не было ни единого шанса. А всего-то нужно было потянуть время. Иногда первая мысль, приходящая на ум, наилучшая. Но увы.
Удар за ударом юный мясник методично лишал мастера подвижности. Кинжал втыкался то здесь, то там, сам он появлялся будто из ниоткуда и исчезал вновь. Рунэр не поспевал. Каждый тычок кинжала выводил из строя очередную часть тела. Седьмой удар пришёлся по сухожилиям на правой ноге. Восьмой — по левой.
Ноги мастера подкосились, и он рухнул на колени.
Следующие две атаки пришлись по сухожилиям обеих рук. И те безвольно повисли вдоль тела. Мастер даже не мог пошевелить пальцами, не говоря уже о том, чтобы активировать ими контур.
Опасный мастер-контурщик третьей ступени превратился в беспомощного мужичка, неспособного создать и простейшую формацию.
— Ты… будь ты проклят… ты… — скрипел зубами Рунэр, но без толку. Высказать всё что он думал об этом демоне, не удалось.
Удар рукоятью кинжала по затылку оборвал всю гневную тираду. Глаза закатились, и он упал лицом в серый снег, вырубившись.
Александр склонился над его бессознательным телом. Кровь из многочисленных ран Рунэра растекалась на снегу, но ни одна из них не была смертельной. Убивать он его не планировал. Только обезвредить.
Пустые глазницы, заполненные бездонной тьмой, уставились на поверженного противника. Средний и указательный пальцы правой руки начали меняться. Кожа затвердела, приобретая белёсый цвет, пальцы удлинились и заострились, превращаясь в костяные шипы.
— Я победил. И забираю положенное, мастер. Ты не умрёшь, не волнуйся, — прошептал Александр голосом, который, состоял из нескольких, наложенных друг на друга, точь хор.
И вонзил костяные пальцы в плечо Рунэра, прямо в эфирный узел. Тело советника выгнулось дугой, хотя сам он не пришёл в себя. Изо рта вырвался беззвучный хрип, и Александр принялся выкачивать эфириум. Духовное ядро жадно впитывало энергию высокоуровневого контурщика. Прекрасная пища, которую оно так жаждало. Концентрированная, очищенная долгими годами практики. Часть эфириума было поглощено сразу, часть в резерв для очистки. Юноша мог бы забрать всё до капли, оставив лишь пустую оболочку, но остановился, когда эфирные узлы Рунэра опустели на девять десятых.
— Этого хватит, — пробормотал он, вынимая пальцы. — Тебе нужно остаться в живых. Пока что.
На чёрных провалах вновь вспыхнули эфирные синие огни. Техника подводного зрения скрыла взгляд фантазма.
Александр поднял голову и осмотрел поле боя. Ситуация критическая.
В двадцати метрах от него Свартбьёрн расправлялся со всей командой. Неутомимый топор, покрытый кровью, рубил, как заведённый. Куваева едва стояла, шатаясь. Лёгкая цель.
Старик сузил глаза. Наигрался. Пора завершать бой. Он издал утробный рык и взмахнул топором, собираясь снести ей голову одним ударом.
— НЕ-Е-ЕТ! — раздался отчаянный крик Ивана.
Время замедлилось. Коняра, с окровавленным боком, бросился наперерез, отталкивая Куваеву с линии удара. Топор, не встретив сопротивления, прошёл по идеальной дуге и отсёк ему голову одним чистым движением.
И раздался крик. Крик, полный боли. Отчаяния. И любви.
— ВА-А-АН-Я-Я!!!
Куваева с ошалелыми глазами наблюдала, как из тела любимого фонтанировала кровь, орошая серый снег. Недолго. Всего пару секунд, после чего рухнуло навзничь, рядом с отсечённой головой. Но для неё всё длилось вечность.
— Любимый… милый мой…
В её шёпоте было столько боли, столько чистого горя, что даже старик Свартбьёрн на мгновение замер.
Но снова поднял свой окровавленный топор, готовясь нанести следующий удар.
Анисимов, через боль от потерянной кисти, бросился вперёд, сжимая в здоровой руке короткий меч. Алексей присоединился к нему. Теперь двое против старого магистра. Ходячего чудовища.
Свартбьёрн только оскалился. Ударил топором снизу вверх, поймав Анисимова и распоров ему живот. Тело обожгло. Но, к чести сержанта, он даже не вскрикнул. Лишь тихо осел на землю, с глазами полными боли.
Магистр развернулся и ударил топором сверху вниз, целя напавшему Алексею прямо в голову, меж глаз. Удар, должен расколоть череп надвое.
Но…
Топор изменил траекторию, отклонившись в сторону.
Виной тому кинжал, встрявший между ним и головой разведчика в последний момент, перенаправивший мощный удар. Вместо того, чтобы расколоть черепушку Алексея, топор отсёк ему ухо и глубоко рассёк плечо.
Тот отшатнулся и рухнул на землю, захрипев. Жив. Но сильно ранен.
Свартбьёрн же в недоумении нахмурился.
— А?
Его взгляд старческих голубых глаз упал на юного Александра, стоявшего в боевой стойке с окровавленным кинжалом. За его спиной на сером снегу лежал Рунэр — бледный, истекающий кровью, но всё ещё живой.
— Ты его что ли так уделал, молокосос? — медленно произнёс Свартбьёрн, глазами впившись в юнца.
Впервые за многие десятилетия старик почувствовал нечто странное. Многое повидал он на своём веку, много сражался с великими воинами, пережил и войны и катаклизмы. Но сейчас, глядя на этого мальчишку с неестественно спокойным лицом и странными глазами, ощутил холодок, пробежавший по позвоночнику. Интуиция, отточенная смертельными сражениями, предупреждала об опасности. Почему? Разве эта букашка представляет угрозу?