Мы сдали наших раненых санитарам — среди них и Сомов, что отправился в лазарет со своей раной. Тела погибших оставили в специально отведённом месте.
— Семь человек, — тихо произнёс Митька, глядя на сложенные в ряд тела.
— Могло быть хуже, — сухо ответил Анисимов. — Все там лечь могли.
Белов поправил шапку:
— Идём, Васька. Нужно доложиться о бое.
— Ага, — кивнул Анисимов и взглянул на нас. — Отдохните пока. Через час построение у юрты.
И он ушёл, оставив остатки четвёртого взвода подле лазарета.
Что до меня…
То мой первый бой в «Чёрном Лебеде» завершился, но нутро подсказывает, что это только цветочки…
Глава 3
Анисимов и Белов шли через лагерь меж палаток, где солдаты перевязывали раны и приводили в порядок оружие после битвы. Вдалеке раздавались крики санитаров, латающих раненых.
— Думаешь, не вернулась? — вытер Белов засохшую кровь со лба.
Анисимов не ответил. Взгляд устремлён к большой юрте с флагом «Чёрного Лебедя», стоявшей на возвышении.
— Лейтенант Куваева всегда возвращается, — ответил он, покрутив сигарету. — Что бы ни случилось.
У входа в её юрту стояли двое караульных. Прямые как колья, с бесстрастными обветренными мордами. Увидев приближение сержантов, слегка напряглись.
— К лейтенанту, — пояснил Анисимов, остановившись.
— Не вернулась ещё, — ответил караульный, не меняя положения.
— До сих пор? — нахмурился Белов.
— Так точно, — подтвердил второй. — С рассвета нет.
Анисимов сжал челюсти:
— На каком направлении была?
— На восточном посту, — ответил первый. — С сержантом Трофимовым. Там самое слабое отделение, она решила лично поддержать.
Белов и Анисимов обменялись тревожными взглядами. Они с отделениями убежали первыми отбивать позиции, так что не знали, куда именно отправилась лейтенант. Выходит, восточный пост, откуда так и не вернулся Трофимов. И если Куваева была с ним…
— ЧТО ЗА УНЫЛЫЕ МОРДЫ⁈ — раздался позади громовой голосище со смехом, от коего все вздрогнули. — Кого хороните⁈
Те обернулись, как по команде.
Лейтенант Галина Куваева стояла в десяти шагах, и зрелище было… печально впечатляющим. Левая рука отсутствовала по локоть и обмотана окровавленными бинтами. На лбу — глубокий порез, запёкшийся чёрной коркой. Форменный бушлат разорван на плече, обнажая ещё одну рану. И всё же она стояла прямо, с обычной медвежьей осанкой, будто все эти раны не более чем царапины.
По бокам суетились два медика, один из которых пытался придерживать её под здоровую руку, а второй бормотал, умоляя:
— Лейтенант, вам нужен покой! Срочно! Такие раны без должного ухода…
— Сам заткнись и успокойся, — отрезала Куваева, отмахиваясь от них, как от назойливых мух. — Видела я раны и пострашнее!
Оставшейся рукой достала из кармана бушлата помятую пачку папирос, зубами вытащила одну и зажала в углу рта. Затем активировала на пальце эфир. Синее пламя заплясало на кончике. И подкурила от него папиросу. Затянувшись с видимым удовольствием, выдохнула облако дыма и направилась к Анисимову с Беловым:
— Ну что столбами застыли? Проходите, — и кивнула на юрту. — Есть о чём потолковать.
— Лейтенант, но ваша рука… — продолжал один из медиков.
— Я и одной управлюсь с двумя такими, как ты, — отрезала она. — Свободны. Потом пришьёте, если найдёте.
Медики, уже привыкшие к её характеру, неохотно отступили. Куваева прошла мимо караульных, кивнула им и откинула полог юрты:
— Заходите, сержанты.
Анисимов с Беловым вошли следом.
Юрта лейтенанта разительно отличалась от обычных солдатских. Просторная, с деревянным настилом вместо голой земли, ещё и с настоящей мебелью. Тут и кресло, и рабочий стол, даже небольшой книжный шкаф. В центре — печка, выложенная кирпичом, а как исходит от неё тепло, ух.
Куваева опустилась в кресло у огня и указала сержантам на скамейки.
— Присаживайтесь, чего стоите, — после глубоко затянулась и выдохнула дым.
— Вы… в порядке, лейтенант? — осторожно спросил Белов, глядя на её культю.
— А не видно? — она ухмыльнулась. — Жива, значит в порядке. А рук у меня всегда было больше, чем требуется.
И снова выдохнула струю дыма к потолку юрты.
— Докладывайте о потерях, — приказала она уже официальным тоном. — Начнём с тебя, Анисимов. Твоё отделение было на северном посту?
— Так точно, лейтенант, — ответил тот. — Из тринадцати человек потеряно семь. Шестеро выжили, один тяжело ранен. Пост удержали, противник отступил по сигналу рога.
— Семеро, — повторила она. — Половина выживших. Неплохо, учитывая обстоятельства.
— Белов? — продолжила она.
— Фланг между северным и восточным постами, лейтенант, — ответил блондин. — Из пятнадцати осталось трое, включая меня. Позиция удержана.
— Ясно. Что Трофимов? — спросила она с беспокойством. — Где он?
Анисимов и Белов переглянулись.
— Мы надеялись, он с вами, лейтенант, — произнёс Анисимов. — Караульные сказали, что вы ушли с ним.
Куваева затушила папиросу о кирпич печки. И, глядя в пустоту, ответила:
— Мы разделились. Ледяные прорвали линию справа. Трофимов рванул туда со своим отделением, я — с левого фланга, на отсечение.
Она замолчала. Через секунд пять, будто прокручивая перед глазами весь бой, продолжила:
— Началась мясорубка. Больше он мне не встречался.
— Тогда, может, выжил? — спросил Белов. — Он крепкий.
— Может и выжил, — согласилась Куваева, но без уверенности. — Через тридцать минут и узнаем, как доложат.
Анисимов смотрел на её культю.
— Что у вас там случилось, лейтенант?
— Подмастерье третьей ступени, — ответила она просто. — Ублюдок с топором. Не успела уклониться.
— Вы убили его? — спросил Белов.
— Обижаешь! — фыркнула она. — Конечно, убила. Даже одной рукой я сильнее этих ледяных крыс!
И поудобнее устроилась в кресле, вытянув ноги в портянках к печи.
— Странная была атака, — произнесла она задумчиво. — Обычно они прут толпой в одну точку, полагаясь на численность. А сегодня… будто военный совет провели.
— Подмастерьев ещё взяли, — заметил Анисимов. — Видел двоих.
— Я троих, — кивнула Куваева. — И, судя по шлемам, все из разных кланов, — и стала серьёзней. — Раньше они со своими грызлись. Клан Белого Барса не терпел Ледяных Змей, а Морозное Дыхание враждовало со всеми сразу. А теперь что? Работают сложа.
— Объединились… — кивнул Белов.
— Именно, — подтвердила Куваева. — И это плохо. Очень. Если бы они и раньше действовали сообща, боюсь, мы бы вряд ли удерживали границу так долго.
Она запустила здоровую руку в пачку, снова достала папиросу.
— Кстати, Анисимов, что за чушь я слышала у лазарета? Будто в твоём отделении какой-то новобранец уложил двух подмастерьев?
Анисимов никак не поменялся в лице:
— В лазарете слышали?
— И не только. Слухи у нас быстро разносятся, особенно такие, — усмехнулась она, делая затяжку. — Так это правда?
— Правда. Клянусь всем святым, — кивнул сержант. — Своими глазами видел. Сопляк, новенький, из последней партии прибывших. Но бился так… Не знаю. Никогда такого не видел.
— Фамилия?
— Волков. Александр Волков.
Куваева задумалась. Это имя что-то ей напомнило.
— Волков… — пробормотала она. — Где-то я уже слышала о нём.
И взглянула на Белова:
— Достань-ка папку из нижнего ящика. Синюю, с имперской печатью.
Белов послушно поднялся и подошёл к столу в углу юрты. Выдвинул нижний ящик и извлёк толстую синюю папку.
— Эту? — и протянул её лейтенанту.
— Да, — кивнула Куваева, забрав документы. — Здесь личные дела всех, кто к нам прибывает. Капитан настаивает, чтобы я знала каждого своего солдата. Но запомнишь тут, с такой текучкой.
Она положила папку на подлокотник кресла и принялась листать страницы одной рукой, бормоча под нос:
— Так, так… Воронин… Вересаев… Вишнёв… А, вот. Волков.
И по мере чтения досье её брови поднимались всё выше и выше.
— Что за чертовщина? — пробормотала она, и начала зачитывать вслух: — «Волков Александр. Бывший курсант Городской Академии Практической Эфирологии. Осуждён за пособничество британскому шпиону. Приговорён к шести месяцам службы в штрафном батальоне Чёрный Лебедь.»
Перевернула страницу:
— «Особые отметки: победитель межакадемического турнира. Известен под прозвищем „Ненормальный практик“. Особо опасен. Ранг: неофит первой ступени.»
Куваева резко подняла взгляд на Анисимова:
— Подожди, как неофит? Победитель турнира между академиями — и при этом неофит? И он уложил двух ПОДМАСТЕРЬЕВ?
Анисимов выглядел не менее ошеломлённым:
— Турнир? Этот сопляк? Не знал я этого. Но что уложил двух подмастерьев — чистая правда. Своими глазами видел. С первым справился в одиночку, со вторым я помогал, но основную работу сделал он.
— Неофит, и победил на турнире… — находился в прострации также Белов. — Да там же сражаются лучшие из академий. Гении поколений…
— «Ненормальный практик», — задумчиво повторила Куваева. — Интересное прозвище.
И снова опустила взгляд на документы:
— Здесь ещё приписка от… — она прищурилась, пытаясь разобрать подпись, — от самого архимагистра Воронцова… Чего… Того самого?
— Читайте уже, лейтенант! — торопили сержанты.
— Да читаю я! — фыркнула та и продолжила: — «Субъект демонстрирует исключительные боевые навыки, не соответствующие его официальному рангу. Рекомендуется постоянное наблюдение и осторожность при взаимодействии.»
В юрте воцарилась тишина.
— И такое сокровище прислали к нам? — произнесла Куваева с нотками иронии. — Что он такое натворил, что сам Воронцов им заинтересовался?
— Пособничество британскому шпиону, — напомнил Белов. — Так там написано.
— Да, но это официальная версия, — лейтенант задумчиво хмыкнула. — А что на самом деле? Почему его не казнили за измену, как обычно поступают со шпионами и их пособниками? Почему прислали к нам? И почему с такими пометками?