Перевожу на неё взгляд:
— Да-да. Буду носить это звание с гордостью, — и усмехаюсь. — Что ж, дамы, я также вынужден откланяться. — киваю им. — Долг зовёт, капитанские обязанности и всё такое. Был рад, хм, познавательной беседе.
— До встречи, капитан Волков, — кивнула Фрея.
Ингрид что-то буркнула, мол вообще-то они первыми собирались уходить!
Но я уже обошёл их и по-шустрому зашагал вперёд, чувствуя спиной их взгляды. Нужно бы спустить пар! Точно. Соберу походный рюкзак и прогуляюсь в соседний лагерь! Очкастая симпатяшка сама же приглашала! Вспомнить бы её имя. Хотя, просто буду называть лапулей. Итак сойдёт.
…
Захожу в старую юрту-казарму, где ещё недавно делил скромный быт с другими штрафниками. Н-да. Странное ощущение — вернуться сюда уже капитаном. Будто прошла целая вечность, хотя в реальности минуло всего несколько дней.
Тепло и знакомый запах — пота, дешёвого табака и печки. Внутри практически пусто. Большинство обитателей сейчас на службе или тренировках. Только возле своей койки сидел Василий Анисимов, методично складывающий немногочисленные пожитки в потрёпанный вещмешок.
Услышав шаги, он поднял голову. Обветренное лицо с морщинами в уголках глаз осветилось сдержанной улыбкой.
— А вот и капитан Волков, — он поднялся, одёргивая форму. — Или можно просто «господин капитан»?
— Брось формальности, Василий, — отмахиваюсь, понимая его шутку.
Он хмыкнул, в его глазах появилась теплота:
— Собираюсь в дорогу, — и кивает на вещмешок. — Вечерним обозом до Петербурга. Не верится даже, что свободен. Три нашивки… Это ж почти как увидеть чудо.
— Ты заслужил, — хлопаю его по плечу и усаживаюсь на соседнюю койку. — Без тебя мы бы все там остались. Так что спасибо, что привёз обратно в целости и сохранности.
Василий покачал головой:
— Мелочи. — Он помолчал, сворачивая потрёпанную рубаху. Затем как-то слишком серьёзно произнёс: — Ты спас меня, Сань. Да не только меня. Всех нас. Так что если бы не ты, мои дети сейчас росли бы сиротами.
Что-то мне стало даже неловко. Никогда не умел принимать благодарности.
— Не преувеличивай. Я спасал не только тебя, но и самого себя. Обычный инстинкт самосохранения, ничего особенного.
— И всё-таки, — он серьёзно смотрел на меня. — Если когда-нибудь понадобится помощь. Любая. Ты знаешь, где меня найти.
Говорить что-то сейчас, мол забей или прочее, было бы не к месту, так что просто кивнул.
Анисимов кивнул в ответ. Закончил упаковывать вещи и затянул ремни на мешке. Движения точные, экономные.
— Интересный ты всё-таки парень, Сашка, — вдруг улыбнулся он. — Когда тебя только привезли, я подумал, ну, очередной отмороженный пацан, который вляпался в неприятности. Продержится неделю, максимум две. А ты… — он покачал головой. — Теперь вспоминаю наш первый разговор и понимаю — ты тут не спроста. Это твоё место и дело.
— Думаешь?
— Да, — он пожал плечами. — Ты слишком хорошо вписался. Будто всю жизнь готовился именно к этому. — Он тряхнул головой, отгоняя ещё какие-то непрошеные мысли. — В общем, если я могу как-то помочь, дай знать.
Задумываюсь на секунду. Он же в Питер едет. А значит…
— Вообще-то, есть одна просьба, — говорю, вынимая заготовленное ранним утром письмо. Хотел передать его через извозчика, но теперь есть идея получше. — Будешь в Петербурге, передай письмо Волковой Вере Николаевне. Адрес указан на обороте.
Василий кивнул.
— Твоя бабушка?
— Да. Единственный близкий человек, который у меня остался.
— Передам лично в руки, — твёрдо сказал он. — Можешь не сомневаться.
Мы посмотрели друг на друга, и я почувствовал странную грусть, что ли. Мы не были друзьями. Слишком мало времени провели вместе. Но деление тягот службы в «Чёрном Лебеде», совместная миссия, бой с северянами. Всё это создало связь, что трудно описать словами. Наверное, братство по оружию, так будет правильно.
Василий протянул руку:
— Ну что, до встречи, капитан Волков? Надеюсь, ещё свидимся в лучшие времена.
Крепко пожимаю его ладонь, а потом мы неловко, по-мужски обнялись, похлопывая друг друга по спинам.
— Береги себя, Василий. И семью свою береги.
В этот момент снаружи раздаётся пронзительный свисток и громкие голоса.
— О, — Анисимов улыбнулся. — Вот и очередное пополнение новых штрафников. Бедняги, не представляют, куда попали.
Тоже улыбаюсь, вспоминая своё прибытие в лагерь. Надо же, ощущение, будто прошла целая жизнь.
— Что ж, не буду задерживаться, — Василий забросил вещмешок на плечо. — Удачи тебе, Сань. Она тебе понадобится.
— Тебе тоже. И спасибо за письмо.
Ребят, немного отвлекался, лето всё-таки!) Следующие главы будут побыстрее:) Впереди немного быта и после уже начнётся ОГОНЬ!)
Глава 7
Решил забрать личные вещи чуть позже. Как-никак, приехали новые штрафники. Любопытно? Конечно! Ну, не прям очень, но всё же интересно поглазеть на новеньких. Так что отложив рюкзак и новую пару сапог, выхожу из юрты-казармы, щуря взгляд. Солнце сегодня слепит, ещё и снег кругом. Уральский шлем был бы сейчас впору. Апчхи! Чёрт. Стоит выйти на этот ослепительный свет и чихаю. Потерев уголки глаз, смотрю на собравшуюся толпу наших «старичков». С одной стороны, мы тут около недели, с другой — попробуй выжить тут столько дней. Прибывающей партии новичков однозначно повезло, в данный момент с северянами перемирие, пусть и в подвешенном состоянии, но, как говорится, лучше плохой мир, чем хорошая война. Так что в ближайшие дни у них будут вполне спокойные.
— Мясо едет! — гоготали наши.
— Ща посмотрим на их рожи! — рявкнул рыжий.
— Да что на них глазеть, — махнул купец Захар. — Лучше пойти «баню» подготовить!
Вот, зараза. А с виду такой добряк. Шучу. Просто тут нет других развлечений. Так что все развлекаются как могут. И, естественно, не обсудить и не подшутить над новичками, ну, никак нельзя. Традиционный юмор, не более. Главное пусть не принимают на личный счёт.
Сам присаживаюсь на пенёк, подальше от остальных. Хлопаю по нагрудным карманам. Василий оставил мне сигареты. Зачем только, я ж не курю. Видимо тоже традиция. Белову он оставил свой китель и шапку. А, ещё наш блондин теперь замком взвода. Кстати, кого поставили командиром — чёрт знает. Не интересовался. Да и всё равно. Я больше не в составе четвёртого взвода. Он существовал, существует и будет существовать дальше, а командиры всегда найдутся.
В общем, сижу на пне, кручу в пальцах иглу. Конкретная такая, цыганская. Взял набор у Петровича на складе. Он ими не пользуется, зато я смогу пришить пару-тройку практиков. Отличные дротики. Швыньк в глаз, и готово. Перекручивая сразу две между пальцами, наблюдаю как к нашей толпе подъезжают шесть повозок. Знакомое зрелище. Конвоиры с хмурыми мордами.
В спешке припарковались. Переговорили с нашими, после чего разместились по периметру. А дальше по процедуре — откидывать пологи и стучать по клеткам.
— Выгружаемся! — гаркнул стражник.
Из повозок в тюремной полосатой робе стали высыпаться заключенные. Самые разные. Молодые, старые, толстые, худые. Патлатые, лысые, с тату и без. Контингент, полный контрастов. Но здесь, на фронте, всем плевать на внешний вид. Выполняешь боевые задачи — молодец. Хоть кривой, хоть косой. Пытаешься филонить, и тобой быстро займутся. Неважно, насколько ты красив и богат. Да, равноправие существует. Именно здесь, как выразился полковник Ветров, в богом забытых землях. Знал бы он сколько крови тут пролито за эти территории.
— Поторапливаемся! — подгоняли конвоиры особо медлительных.
— Командир! Тут один мерзляк! — заглянул в опустевшую повозку охранник.
— Проверь побои. — ответил тот. — Если его пришили «соседи», всей повозке прибавить срок на полгода.
— Есть!
Зэки с той самой повозки переглянулись. Попали. По глазам вижу, виновны. Что ж, не знаю по какой причине они убили своего сокамерника, но ещё пожалеют об этом. Пройдут курс молодого бойца и, скорее всего, будут отправлены вместе с батальоном Громова в бой с британцами. Как мясо, естественно. Или приманка. Разница небольшая. Выжить в подобной бойне будет столь малый процент вероятности, что можно считать за очищение. И случится это буквально через пять-семь дней, а они даже не догадываются.
Задача офицеров сейчас хоть как-то привить дисциплину и исполнение команд. Так шансов на выживание появится больше, соответственно, как и на успешное выполнение налёта на британский гарнизон.
Новоприбывшие топтали снег на плацдарме. Неуверенные, потерянные, у многих на физиономиях страх, у некоторых наигранная бравада. Всё как и у нас неделю назад. Бросаю взгляд на ухмыляющегося Митьку и других ребят с нашего завоза. Все улыбаются, кто строит суровое лицо, кто мнёт кулаки. Вот же, показушники. Всё-таки человек, как существо, довольно быстро адаптируется к новым условиям.
— Равняйсь! Равняйсь сказал!
— Ублюдки! Слушай команду!
— Да они тупые! Сынки мамкины!
— Чуешь⁈ От них несет пирогами, сука!
— Ха-ха! Дрожат как щенки!
Многие из старичков смеялись. Шутки, конечно, слетали с уст такие себе, на любителя, но все равно все потешались. Тут больше не молодняку радовались, а увидели те самые повозки, и каждый вспомнил себя на этом же месте. Как выслушивали оскорбления, свыкались с холодом, с мыслями о том, что придется провести часть своей жизни в подобном ледяном аду. Теперь вот наблюдают за процедурой со стороны.
Перед неровной шеренгой показался лейтенант Лукин — тот самый, что встречал и нас. Выглядит всё таким же нервным и неуверенным, как и неделю назад. Вот, кто никак не может привыкнуть к своей работе встречающего. Его большие уши, постоянно красные от мороза, покраснели ещё сильнее, как и красный острый нос, что казался ещё острее, как сосулька. Или морковка у снеговика. Как бы то ни было, он принялся расхаживать перед строем, стараясь казаться значительнее, чем есть на самом деле.