ию.
— Нет, Джейкоб, но очень хотела бы. Чем занимается ваша жена?
— Она учитель. Ее сестра владеет школой, но дела идут неважно.
— Жаль. Думаю, они делают благое дело. Вы хотели бы, наверное, жить с ними?
— Конечно. Сынишке всего год, а дочери уже учатся. Старшей приходится сидеть с младенцем, когда жена преподает. Иначе нам не выкарабкаться из долгов.
— А что вы умеете, Джейкоб? Неужели не нашлось места, где вы работали бы в городе рядом с ними?
— Я мельник, мисс. В городе есть огромные мукомольные фабрики, но платят очень мало. Весной рабочие на одной из них устроили забастовку. Все хотели повышения оплаты или хотя бы уменьшения рабочего времени. Но хозяин большинство просто выгнал. Мой брат, который не то чтобы участвовать в забастовке, пикнуть боялся, лишь бы не лишиться работы, все равно попал под общую гребенку. Сейчас служит угольщиком.
— Ясно. Я хорошо вас понимаю, Джейкоб, - грустно ответила я.
Мы подъезжали к месту, и я уже видела Уорена, встречающего нас.
— Откуда вам знать, мисс? Нам всем понятно, почему мистер Лоуренс берет на себя тяжкий труд, но вы? Ваше дело жить в особняке, ходить на приемы, в театры.
— Возможно, мне это просто не интересно, Джейкоб, - я не хотела, чтобы он злился на меня, и удержалась от другого ответа. - Я очень хочу для всех нас другой жизни
Глава 25
Мисок, естественно, ни у кого не оказалось. На первом участке, где к оговоренному времени собрались мои постояльцы, я в первую очередь покормила их и Уорена. Потом люди начали подходить с водой, ополаскивали посуду после предыдущих едоков и, вынимая из кармана мелочь, протягивали мне миски.
До третьего участка мне уже ехать было не с чем. Я надеялась, что к завтрашнему дню весть о девушке-землекопе, привозящей обед для людей, разлетится по всей стройке. И планировала привезти уже вдвое больше.
К вечеру, когда жильцы поужинали, я убрала посуду и добралась до своего спального места. Сил совсем не осталось. Мне просто необходима была помощница, и, судя по сумме, которую я набрала, я могла ей неплохо платить. С этими мыслями и провалилась в сон.
Очень долго не могла понять, кто это стучит. И во сне ругала строителей за раннее начало трудового дня. Но, открыв глаза, поняла, что на улице темно, а стучат в двери. Сэм спал теперь в гостинице и вряд ли мог услышать, что ко мне кто-то ломится. От этого стало не по себе.
— Мисс Виктория, вы слышите меня? – я подскочила с постели, услышав голос Лео. Забыв про то, что надо накинуть платье, а не выходить в рубашке перед чужим мужчиной, я бросилась к двери, открыла ее настежь и бросилась на шею к своему «братцу».
— Лео, Боже, как же я переживала, - и только подняв голову, увидела за его спиной лица Элоизы и Оскара. Моя служанка стояла с открытым ртом, а господин детектив пялился на нас с Лео, как на привидения.
— Мы пройдем, Виктория, - Лео аккуратно снял мои руки со своей шеи, и мне стало неудобно.
— Элоиза, милая, как же я рада, что ты приехала! - не умолкая, я закрылась занавеской в своем уголке, натянула платье и босиком выбежала обратно. - Присаживайся, - указала на уголок моей кровати. Лео и Оскар присели на табуреты.
— Мне некогда было сообщить о том, что я отбываю срочно, - начал Лео, пока я раздувала угольки в печурке, чтобы заварить чай и поджарить хлеб. - Оскар отправил посыльного.
— Ваше дело, мисс Виктория, все еще не закрыто. Вас разыскивают, а Элоизу долго держали в тюрьме, надеясь, что она признается в содействии вашему побегу, - продолжил Оскар. Он все еще пялился на меня, как на диковинку из музея, и мне стало не по себе от его взгляда.
— Как только меня выпустили, мистер детектив решил отправить меня сюда. И решил, что лучше ехать не на поезде. Мы очень долго добирались до Роулинса. Мистер Оскар был очень добр. Сама бы я не догадалась вот так вот ехать на перекладных, - Элоиза встала и подошла ко мне. - Давайте я сама, мисс, - она попыталась отстранить меня от приготовления гренок.
— Элоиза, посиди. Думаю, скоро зазвонит наш гонг, - на горизонте тонкой линией, будто из щели под дверью, начал пробиваться свет. – Вы перекусите и отдохните. Мистер Лео проводит Оскара в гостиницу, а тебя я уложу на свое место. Все равно больше не засну, - я обняла ее в ответ и крепко прижала к себе.
— Я пробуду здесь всего несколько дней, мисс, и хотел бы поговорить с вами, - Оскар выглядел устало. В отличие от Лео, который имел всегда как будто удивленное, несколько детское выражение лица, мой спаситель был серьезен.
— Все плохо, да? Мачеха не унимается? А ведь я и правда не могла так поступить, - я подала чай и гренки. Мужчины с удовольствием приняли ранний завтрак. Элоиза помялась, но тоже взяла из моих рук чашку.
Все жевали молча, довольно отпивая горячий свежезаваренный чай, а я никак не могла унять сердцебиение от радости: Лео вернулся, Элоиза теперь рядом, а Оскар… я до сих пор не понимала, почему он решился на такое. Ради чего? Речи о деньгах здесь не было. Мы были друзьями? Тогда вряд ли моя мачеха позволила ему быть рядом во время расследования. Мы любили друг друга? Но я ничего не чувствовала к нему.
Отправив Оскара в гостиницу и уложив Элоизу спать, я убрала посуду. К моменту, когда прозвучал «будильник» начала готовить завтрак для постояльцев. К слову, моя просьба была услышана, и теперь этот Бешеный Джеральд не бил по рельсе со всей дури, а начинал аккуратными постукиваниями. Я заглянула за шторку и с радостью отметила, что Элоиза не проснулась. Шторка, за которой спал Лео, тоже не колыхнулась.
Уорена я поймала на пороге и не дала ему громко поздороваться. Отвела за дом и пока кормила кур, рассказала, что Лео вернулся. Как только отоспится, сам придет на дорогу. Уорен даже как-то засиял от этой новости.
Сэм отнес завтрак в гостиницу и, проводив мужчин, мы принялись за привычные уже дела: я занялась хлебом, а он отправился на охоту.
Элоиза проснулась перед обедом, осмотрелась, сходила к реке, достала из своей необъятной сумки свежее платье и молча наблюдала за тем, как я выкладываю последнее тесто на дно печи. Так пекла моя бабушка: на поду. Прямо на камнях в печи, отодвинув угли, она разметала небольшой участок от золы и с помощью деревянной лопатки на длинной ручке отсаживала туда каравай.
— Мисс, это вы где такому научились? Если бы не знала вас в лицо, ни за что не поверила бы, что это вы. Я же с вами была столько лет: я все знаю о вас, - Элоиза наблюдала за мной с открытым ртом и сейчас с огромным трудом смогла мне это сказать.
— Пришлось научиться, Элоиза, - я улыбнулась и показала уже готовые буханки, отдыхающие под полотенцем. В тесто я добавляла сахар, и они получались пышные, ноздреватые внутри.
— Вы всегда называли меня Лиззи. Я не стала говорить об этом тогда дома. Но потом долго думала. Вас как подменили. Память так и не вернулась? – с надеждой спросила Лиззи, осматриваясь и пытаясь предугадать, чем она может мне помочь.
— Нет, Лиззи, не вернулась. Но, тем не менее, я очень ждала тебя и рада, что мы снова вместе. Хорошим людям необязательно помнить все о другом хорошем человеке. Своими поступками ты снова доказала свою любовь. А я за время здесь поняла, что скучаю по тебе и доверять мне особо больше некому.
Я рассказала о гостинице, о том, что сейчас мы вместе поедем на дорогу, где будем кормить людей. Рассказала о своих надеждах на этот городок. Служанка мотала головой, молча выслушивая меня, а потом, словно наседка, хлопнула себя руками по бокам и побежала в дом.
Когда я вошла следом, увидела, как она достает что-то из своей большой сумки. Я думала, что это все ее вещи. И их уже куда больше, чем у меня. Но там оказались совсем не тряпки. Вернее тряпки, но они служили лишь прокладками между множеством тарелок, огромной супницей, большой салатной тарелкой и блюдом. В другой сумке, размером меньше, чем первая, оказались чайные и кофейные чашки. Элоиза сама достала каждую, проверяя, не разбилось ли что-то в дороге.
— Я помню, как ваша матушка любила этот сервиз. И знала, что дорога будет сложной. Но эта змея, когда вы пропали, принялась громить все на кухне. Благо он стоял в шкафу, и я уже собирала его в дорогу. Оливия не велела слугам впускать меня в дом, когда я вернулась из тюрьмы. К счастью, наш дворецкий хороший человек. Он согласился вынести мои сумки. С ними я и пришла к мистеру Оскару. Я хотела лишь одного: чтобы он передал его вам.
— А он настоял отвезти тебя ко мне? А ты? Я же ждала тебя! Ты это знала.
— Да, но я знала и то, что вам сейчас сложно и без меня. Я не хотела сидеть на вашей шее, - Лиззи бережно гладила бок пузатой супницы, выставленной на стол. А я смотрела на эту молодую женщину не просто с уважением, а с каким-то тянущим чувством нежности к ней, с любовью и благодарностью. Это же надо было: так переживать за простой сервиз. Тем более ничего не значащий для нее.
— Элоиза, иди, я тебя обниму. Ты молодец, что сберегла его. Но то, что ты сама приехала ко мне, много ценнее любой, даже самой дорогой посуды. Теперь ты видишь, что твоя помощь мне все еще нужна? – я обняла ее и почувствовала ее слезы на своей щеке.
— Да, мисс, вижу, что вы хорошо справляетесь даже в этих условиях. Я, наверное, испугалась бы жить здесь: ведь родилась и выросла в городе, жила в хорошем доме, всегда в тепле … - она осмотрелась, подбирая слова, но улыбнулась и принялась вытирать слезы.
— В уюте? – продолжила я за нее. — Это ничего. Были бы руки и ноги, а уют… уют, он начинается в сердце, Лиззи. Вот сейчас моему сердцу уютно и тепло. А значит, мы сможем создать его снаружи.
Глава 26
Я даже радовалась, что Оскар долго не приходил к нам. Или спал, или мотался по поселку. Я показала Лиззи курятник, нашу пристройку, где можно было постирать, помыть посуду, где до этого она и застала меня за выпечкой хлеба. Я решила ничего не разъяснять, а рассказывала о планах на весь день, о том, что и когда готовить, на сколько человек.