Именно кровь Ирис — тот «ключ», который должен был завершить ритуал.
Я замираю лишь на секунду. Прошло мало времени, а значит, источник осквернён не полностью. Возможно, на самой глубине озера ещё осталась чистая вода.
Замок защитит её, ведь так?
Раздаётся лёгкая вибрация, словно сейчас что-то взорвётся.
Ирис напрягается, собирается вскочить.
Прости. Но это единственный вариант.
Я делаю шаг.
Она резко поворачивается. В её глазах сначала недоумение, а потом… понимание.
Ирис делает шаг назад — поздно.
Я уже толкаю.
Воздух срывается с её губ в сдавленном вскрике. Её тело уходит назад.
Время замедляется.
Я вижу её расширенные глаза. Вижу, как магия, которую разбудил Перенс, рвётся за ней, пытаясь удержать её здесь.
Вода.
Шипение.
Удар.
Связь разрывается, как только её тело уходит достаточно глубоко под воду.
Я не двигаюсь. Аквария, сохрани меня.
Если с ней что-то случится…
Ривен меня убьёт — да.
«Она важна для меня, Зэйн», — он сказал это так, будто предупреждал. Будто знал, что я однажды окажусь перед выбором.
Но хуже другое. Она важна… мне.
Её лицо не выходит из головы. Глаза, в которых вспыхнуло осознание, предательство.
Я. Толкнул. Её.
А если она не вынырнет? Если крепость не спасёт её? Это будет худший мой провал. Не перед Ривеном. Перед ней. Перед собой.
Вглядываюсь в неподвижную гладь, затаив дыхание.
Взрыв раздаётся неожиданно. Громкий всплеск разрывает воздух. Волна сбивает с ног, и я падаю в озеро.
Мир тонет вместе со мной.
129
Фехос
Сиреневая вода смыкается над головой, плотная, вязкая, будто она сжимается, чтобы удержать меня в глубине.
Проклятье. Грудь сдавливает. Лёгкие горят, в ушах стучит кровь. Я ничего не вижу.
Выпускаю крылья — они вспыхивают, но их пламя тут же гаснет, утонув в лиловой мгле.
Вода обволакивает, тянется липкими щупальцами, не позволяя подняться вверх.
Защитные руны вспыхивают, окружая кольцом.
С усилием отталкиваюсь, пытаясь выплыть.
Драконьи крылья хоть и помогают удерживать баланс, но вода сопротивляется, словно живая. Она удерживает, не позволяя всплыть.
Ирис…
Я напрягаю все силы и прорываюсь вверх.
Выныриваю, сплёвываю воду. Лихорадочно окидываю взглядом поверхность — пусто.
Островок впереди едва различим.
Тусклый сиреневый магический огонь мерцает на камне, угасая, словно последние искры жизни.
Ритуал остановлен.
Я хватаю воздух, жадно, как утопающий. Снова ныряю, забывая о жжении в груди.
Судорожно ищу Ирис в глубине, но… ничего.
Под водой — ни звука. Ни всплеска, ни движения, только гулкая пустота, давящая на уши. Эта безмолвие хуже любого крика, потому что в нём слышется мой страх.
В очередной раз, когда мне кажется, что это конец, вдалеке мелькает лазурное свечение.
Я устремляюсь туда, но внезапно останавливаюсь.
В самой сердцевине багряной бездны Ирис парит — недвижимая, словно заключённая в сферу чистой силы. Вокруг неё пульсируют три кольца рун, вращаясь всё быстрее, заполняя воду мерцающим светом.
Лазурные крылья Ирис раскрываются, вспыхивают, озаряя мрак, словно украденное у богов пламя.
Одно крыло… Второе. Опасность инициировала её силу.
Золотые волосы медленно колышутся. Кожа ещё бледнее, чем раньше — фарфоровая, безжизненная.
Я опоздал?
Нет!
Проклятье, нет.
Бросаюсь вперёд, рывком хватаю Ирис и утягиваю вверх.
Широкими гребками подплываю к каменному островку и укладываю её на холодный камень.
Она не дышит.
— Дыши… во имя Акварии! — сиплю, откашливаясь от воды.
Но прежде чем я успеваю что-то сделать, камень под ней нагревается.
Магия кристалла пробуждается — алчно, нетерпеливо.
Амарантовые нити вспыхивают, устремляясь к ней, обвиваясь вокруг запястий, шеи, плеч, как змеи, требующие свою жертву.
Их прикосновение сначала осторожное, почти нежное — но внезапно магия дергает её, вырывая из моих рук.
Я хватаюсь за неё, но пальцы проскальзывают сквозь воздух.
Кристалл не просто забирает её — он требует.
Она зависает совсем близко к сиреневому кристаллу, будто их связывает незримая сила.
Я вскидываю крылья, бросаюсь за Ирис, но врезаюсь в невидимую стену.
Барьер.
— Нет, нет, нет!
Руны вокруг неё ускоряют ход. Неважно, что это значит! Я не дам её забрать.
Сияние заполняет грот.
Я закрываю глаза, заслоняюсь рукой. Когда свет гаснет, грот уже не тот. Свет пронизывает его, разгоняя прежний мрак.
Вода — не багряная бездна, а чистый лазурит.
Кристалл сияет, заполняя всё пространство небесно-голубым светом.
Только Ирис не изменилась.
Всё ожило. Всё — кроме неё.
Ирис парит в воздухе, застывшая, как фарфоровая статуэтка. Оживлённый свет кристалла ласкает её кожу, но она остаётся недвижимой, не принадлежащей этому миру.
Я снова устремляюсь к ней — но магическая сила с силой швыряет назад.
Грохочущий удар, боль пронзает плечи, крылья судорожно бьются.
Я пытаюсь подняться, рвусь вперёд, но не могу.
Она всего в шаге. В шаге… но недосягаема.
130. Изнанка
Ирис
Я очнулась оттого, что кто-то зовёт по имени. Голос глухой, будто сквозь толщу воды.
— Ира… слышишь меня?
Пытаюсь открыть глаза.
Свет бьёт в лицо, как прожектор. Голова гудит, мысли сбиваются в хаотичный клубок.
— Врача! Она очнулась!
Мужской голос… знакомый.
Но чей?
Не могу вспомнить.
Белый потолок. В ушах — тихое гудение аппаратов, воздух пропитан антисептиком с химозной, сладковатой примесью. Капельница отбивает медленный ритм.
Я в больнице.
— Ирочка…
Моргаю. Надо мной нависает мужское лицо. Зелёные глаза, небритость, тёмные круги под глазами. Губы мужчины потрескались, словно он питался лишь чёрным кофе и тревогой.
Дима?
— Ты меня слышишь? — тревожно спрашивает он.
Пытаюсь ответить, но горло будто перетянуто верёвкой. Только слабый, едва слышный выдох.
— Тише, не напрягайся. Ты долго была без сознания… — он сжимает мою ладонь, и его пальцы кажутся ледяными. — Врачи говорили, шансы невелики… — Дима сглатывает, но берёт себя в руки. — Но ты вернулась. Теперь всё будет хорошо.
Вернулась… откуда?
Память мутная, как запотевшее стекло. Я ощущаю не просто пробел, а зияющую пустоту.
— Что… случилось? — мой голос хриплый, чужой.
Дима осторожно касается моих волос, как будто боится, что я исчезну.
Хочу отодвинуться, но, кажется, мышцы разучились работать. Это не просто слабость, а беспомощность. Как если бы моё тело разучилось существовать.
— Ты долго была в коме. Мы думали… — он осекается, отводит взгляд. — Неважно. Теперь всё позади.
Кома?
Я пытаюсь вспомнить.
— Сколько?.. — едва шепчу.
— Почти два месяца.
Сердце сбивается с ритма.
Два месяца. Два⁈
Чёрт.
Что-то не так.
Я не помню этих двух месяцев. Ни снов, ни голосов, ни теней. Я же должна была хоть что-то чувствовать?
Пытаюсь расспросить Диму, но в палату заходят врач и медсестра. Проверяют пульс, зрачки, задают вопросы. Всё звучит слишком привычно, слишком механически.
Но внутри тревожно пульсирует ощущение… Что-то важное… Что-то, что я забыла.
— Ир, позже загляну, — шепчет Дима, и тут же пропадает за дверью палаты.
Нет. Не так. Ощущение, будто я… отсутствовала.
— Как вы себя чувствуете? — голос врача звучит ровно.
— Слабость… и… — я запинаюсь, пытаясь подобрать слова. Как объяснить это чувство пустоты, отсутствия воспоминаний?
— Головокружение? Тошнит? Голова болит? — мягко уточняет медсестра, склонившись ко мне.
Качаю головой.
— Нет… Просто… пустота. Я не помню. Совсем.
— Ваша память будет возвращаться постепенно, — врач поправляет очки. — Это естественная реакция организма.
— Но почему я помню Диму, и совершенно не помню, что со мной произошло?
Врач делает пометку в планшете.
— Это нормально. А что последнее вы помните?
Я пытаюсь сосредоточиться, но в голове — пустота.
— Не знаю… Всё обрывается.
— Это типичная реакция мозга после комы. Сначала восстанавливаются основные воспоминания: кто вы, где находитесь. А более сложные события могут всплывать частями или постепенно.
— А если я ничего не вспомню?
Врач чуть склоняет голову, раздумывая.
— У всех процесс идёт по-разному. Иногда память возвращается постепенно. Иногда… мозг решает, что какие-то вещи ему больше не нужны. Мы будем наблюдать.
Он задаёт ещё несколько вопросов, но я отвечаю машинально. Чувствую, как что-то внутри зудит, словно заноза в пальце. Забытая деталь. Что-то важное.
Врач заканчивает осмотр и делает последнюю запись в планшете.
— Пока главное — отдых. Постарайтесь не волноваться.
Медсестра заботливо поправляет капельницу, и они выходят.
Закрываю глаза. Прислушиваюсь к себе. К этому чувству пустоты.
Два месяца… Что было за эти два месяца?
Я вспоминаю свои последние осознанные моменты перед тем, как… что?
Потеряла сознание? Попала в кому?
Темнота.
Но в этой темноте что-то есть.
Яркий свет, как вспышка. Рука, тянущаяся ко мне.
Чей-то голос, далёкий, будто зовущий сквозь пространство.
«Ири…»
Резко открываю глаза.
Сердце гулко стучит в груди. Этого не было. Или было?
Зажмуриваюсь, в попытке ухватить образ, но он растворяется, как дым.
Я должна вспомнить. Хочу сжать пальцы, вцепиться в одеяло, но ладонь едва шевелится.
Три дня сливаются в однообразное мерцание ламп, шаги медсестер и неспособность двигаться.
Врачи проверяют моё состояние несколько раз в день. Светят в глаза фонариком, фиксируют реакцию зрачков, задают вопросы, которые звучат всё более однообразно: