— Клятвой? — переспрашиваю.
— Да. Защитник Истока даёт священную клятву. Это не просто присяга — она магически закреплена. И в дела Совета Ривз не имеет права вмешиваться.
Он делает паузу.
— Но даже мне интересно, что он выберет: жизнь без вас… или клятву, которая его уничтожит.
Я отвожу взгляд. Клятва. Конечно. Он — дозорный.
— Знаете, почему Башня проверяет именно прыжком? — Фехос усмехается.
— Почему?
— Потому что в этот миг… вы не видите дна. Не знаете, раскроются ли крылья. Остаётся только падать — и верить.
— Как в любовь, — тихо говорю.
— Или как предательство… — мягко добавляет Фехос. Потом замолкает, и, когда говорит снова, голос меняется. Он становится серьёзным: — Я хотел поговорить.
— Хотите, чтобы я сказала «спасибо»? — спрашиваю. — За то, что вытащили меня из озера? За Изнанку?
— Нет, — качает он головой.
В его глазах появляется что-то неожиданное — не жалость. Не вина. Признание.
— Я… любил её.
— Её? — резко спрашиваю.
— Ту Ирис. Настоящую. До вас.
— Если вы её любили, почему не спасли?
— Я пытался. Мы познакомились здесь, в Цитадели. Ирис была умна, интересовалась моими исследованиями сломанной магии. Я видел, как она страдает рядом с Атертоном, — он делает паузу. — В какой-то момент я понял, что он что-то замышляет. Предупредил Ирис, предложил помощь: установить РОСИ — новую, экспериментальную технологию, которую сам создал. Хотел защитить её, отследить изменения. Верил, что время ещё есть… что успею вмешаться, если станет слишком опасно. Но всё закружилось слишком быстро. Резко. Безумно. Как удар в спину.
Он отводит взгляд, и в этом жесте — всё.
— Обвинения Совета. Постриг. Это было внезапно… Я — генерал. Не имею права вмешиваться в дела Совета без прямого вызова или нарушения базовых протоколов. Даже когда больно. Даже когда душа рвётся на части.
К тому же, Ирис никогда не просила о помощи. Я знал — она справится. Она всегда справлялась. Даже когда Атертон мучил её — она держалась.
И я не ожидал, что Совет решится на это без разбирательства. Это казалось невозможным.
Я отправил своих людей, — медленно произносит он. — Но когда они вернулись… уже без неё… Я проиграл снова.
Повозка была разбита. Дозорные — мертвы. Ирис… пропала.
Я хотел ехать сам. Но — слишком поздно. Как всегда.
Фехос поджимает губы.
— Я… просчитался. Думал, успею: вступиться, собрать доказательства. Что ещё не всё потеряно. Но когда мы говорили у повозки, я понял — вы не она. Не тот взгляд. Не та улыбка. Моя Ирис никогда не говорила так холодно. Отчёты РОСИ — а я до сих пор их получаю — показывали не просто потенциал, а всплески энергии, которых раньше не было. Это настораживало. Я перепроверял каждый протокол, каждый шаг. Всё было выполнено верно…
Фехос опускает взгляд.
— Не понимаю. Кэтрин сказала, что я где-то ошибся… Но временами кажется: она знала больше, чем говорила.
Его голос гаснет, становится глухим:
— А может, я просто слишком хотел верить, что смогу всех спасти. И ту Ирис, и свою сестру.
Он выдыхает:
— Но в этом мире невозможно быть героем для всех. Даже любовь не всегда побеждает, когда над ней — клятвы, протоколы, руны.
— Кэтрин говорила про ошибку? — уточняю, но Фехос словно не слышит и продолжает:
— Не знаю, как теперь с этим жить. Выходит, это моя вина. Выходит, я убил воплощение. Снова. Снова убил чужое воплощение.
— Мне жаль, Зэйн, — впервые называю его по имени. — Правда жаль. Но вы и сами знаете…
Слова застывают на языке.
— Она — это другая я. Но я не она. И я не знаю. Я пришла после.
— Простите, — он поджимает губы, затем вновь становится суровым. Он — драконий Хранитель миров. Ему нельзя быть слабым. — Не стоило это говорить. Просто… я не смог помочь тем, кто был мне ближе всех. Ни той Ирис. Ни сестре. И сколько бы я ни бился — проклятые сломанные потоки не поддаются. Ни магии. Ни технологии. Ни их сочетанию. Словно эта сила — подвластна лишь богам.
— У вас получится. Обязательно, — говорю. — Я в это верю.
— Осталась только Кэтрин. Но я не смогу ей помочь. Ни с вашим источником — я исследовал его, пока вы спали. Ни через её воплощения — все они мертвы. Простите… Я пойду.
Фехос уже почти у двери. Оборачивается:
— Не волнуйтесь. Ривен сделает правильный выбор. Удачи вам. Вы справитесь.
Я молчу. Несколько секунд — долгих, как вечность. Потом тихо произношу:
— Может, вы и не смогли спасти всех.
Он замирает в полоборота.
— Но кому-то всё же дали шанс.
Я подхожу ближе, но не прикасаюсь — как он раньше.
— Даже если не знали. Даже если это было иначе, чем вы хотели. Иногда спасение выглядит как падение. Иногда шанс приходит в другом теле. Я здесь.
Мои слова не обвинение. Не утешение. Просто правда.
— И я всё ещё верю в вас, Фехос.
— Тогда у меня ещё есть шанс, — тихо говорит он и уходит, не оборачиваясь.
145. Совет
Я возвращаюсь к окну. Снова — к этой чёртовой башне, что вонзается в небо, как игла.
Фехос ошибся. Все мы совершаем ошибки. Главное — найти в себе силу их исправить.
Позади хлопает дверь. Наверное, Нэя. Я не поворачиваюсь. Скорее бы это испытание кончилось.
Но сердце вдруг сжимается, как от невидимого рывка. Вдох застревает в горле. Запястье вспыхивает жаром — будто ожог.
Я оборачиваюсь.
Ривз.
Он стоит слишком близко. Серебряный мундир мерцает в полумраке, отражая дрожащие магические сферы.
Строгие линии, высокие сапоги, перчатки — каждый штрих словно вырезан из стали и льда.
Только глаза — янтарные, живые.
Да уж, как я могла подумать, что он всего лишь дворецкий. Он не похож на него. И никогда не был.
Передо мной — дозорный. Защитник Истока. Тот, кто пересекает границы миров. Тот, кто пришёл, несмотря на клятву.
Смотрю в его лицо — привычно холодное, безукоризненное.
Но в следующий момент он делает шаг. Один, широкий. Его руки обхватывают и прижимают к груди. Я чувствую знакомый запах. Мне так его не хватало.
Замираю. Не дышу. Даже сердце забывает, как биться.
Он держит крепко, будто боится, что я снова исчезну. Будто если отпустит — я рассыплюсь, растаю, уйду в ту самую башню за окном.
Его пальцы проходят по моим прядям, как будто запоминают. А губы — горячие — едва касаются виска.
Трепетно. Словно не имеет права чувствовать… но всё равно чувствует.
Я прижимаюсь щекой к его плечу.
— Ты пришёл, — шепчу.
— Я не мог не прийти, — так же тихо отвечает он.
Он не отстраняется. Не оправдывается. Просто держит. И этого — достаточно.
Впервые за всё это время я не чувствую страха. Ни перед башней. Ни перед Советом. Ни перед тем, что будет дальше.
— Я нарушаю клятву. Прямо сейчас. Здесь, — шепчет он. — Но плевать.
— Ривз…
— Но если зайду еще дальше — я исчезну. Клятва Истока меня сотрёт, Ири. Моя сущность, память, всё, чем я был…
Он замолкает. В глазах — огонь, который раньше прятался за сталью.
— Но я не позволю им забрать тебя. Давай уедем. Там за Тринадцатым Регионом — Пустоши. Совет не влияет на независимые территории.
— Ривз…
Он берёт моё лицо в ладони.
— Когда ты вернулась в этот мир, я поставил знак истинности на твоём запястье. Не как дракон, жаждущий твоей силы… а как мужчина, который любил тебя задолго до того, как ты вспомнила, кто ты. Я пришёл, потому что люблю тебя, Ирис Мелани. Всегда любил. С той самой минуты, когда ты перепутала номер. Когда стояла и злилась. Когда сжёг твои туфли. С самого начала. С первого взгляда. С первого шага. С первой ошибки, что привела тебя ко мне.
Значит, это была метка.
Истинность. Я помню, что читала — это может быть связью. А может — проклятием. Но разве проклятие оставляет после себя тепло? Разве проклятие приходит в тот самый миг, когда ты больше всего в нём нуждаешься?
Прислушиваюсь к себе. Злюсь ли я?
Нет. Потому что с самого начала мне хотелось идти рядом с ним. Через огонь. Сквозь боль. В счастье, которое будет только нашим.
— Прости за метку. Прости за то, что всё это время я давал тебе выбор… а потом не дал. Я просто хотел защитить тебя. Обещал себе — и не смог иначе. Не молчи, пожалуйста. Хочешь — кричи на меня. Ударь. Только не молчи. Это разрывает сердце. Скажи, что ты чувствуешь. Только одно слово — и я уйду. Оставлю клятву, Совет, Исток. Оставлю… всё. Ради тебя.
Мир замирает. Я смотрю в его янтарные глаза — в них боль, нежность, безумная решимость.
— Я люблю тебя, Ривен. С того самого момента, как перепутала номер. Когда я злилась. Когда ты сжёг мои туфли. Всегда любила. И… не злюсь. Но мы не можем уехать. Чёртов Двенадцатый — мой. По праву наследия. Во имя Эдриана. И я собираюсь взять своё.
Он целует меня. Не мягко. Не осторожно. Как дракон, который может погибнуть в следующую секунду. Как будто это его первое дыхание. Как будто больше не будет ни времени, ни мира, ни нас.
Поцелуй — горячий, глубокий, полный отчаяния и любви, которую слишком долго держали взаперти.
— Даже если я исчезну, — шепчет он в мои губы, — я всё равно выберу тебя.
И в этот миг что-то в комнате вспыхивает.
Резко отстраняюсь. На моём запястье зажигаются тонкие витиеватые линии, складываясь в светящийся браслет. Истинность.
Он закатывает рукав. У него — такой же.
Знак. Связь. Печать, не требующая слов.
Резкий стук в дверь.
— Сиятельный Защитник Истока, Совет скоро будет здесь, — раздаётся мужской голос за дверью.
— Иду, Тион, — отвечает Ривз.
Он осторожно берёт мою ладонь, разворачивает её вверх и медленно чертит пальцем знак — будто русскую «П».
— Запомнила? Напишешь на любой вещи, которую тебе дадут. Это защита.
Киваю.
— Я не смогу подняться с тобой на Башню… Но постараюсь быть рядом, — продолжает Ривз. — Насколько позволит клятва. Насколько смогу — до конца.