Смотрю, как дрожат её руки, как бледнеет лицо. Всё же есть что-то... возбуждающее в том, как легко можно манипулировать людьми, играть на их привязанностях и страхах.
— Решай, Мира, — голос звучит почти ласково. — Но решай быстро. Дело здесь не в моей жадности, я не собирался уменьшать сумму награды, а в том, что Элена не так безобидна, как может показаться.
Глава 17
Влажный воздух прачечной давит на грудь, или это страх перехватывает дыхание? Одна за другой женщины покидают помещение, бросая на меня встревоженные взгляды. Никто не говорит ни слова, но эта тишина красноречивее любых объяснений.
Пока мы работали, в прачечную приходят и уходят люди. Я слышу шепотки, но не прислушиваюсь. И так понимаю, какие новости витают в воздухе. Но не представляю как во всех этой истории мне следует себя вести.
Винтер говорил — нужно скрывать свою причастность, но… не уверена, что я достаточно хорошая актриса, чтобы отыграть до конца.
Я заканчиваю перебирать вещи, но к этому моменту все женщины, которым меня представила Таша, уже ушли, оставив меня в одиночестве и непонимании, что делать дальше.
Сажусь на скамейку и прижимаю к себе спящего сына, пытаясь унять дрожь в руках. Почему они ушли? Что происходит там, в общем зале? От неизвестности хочется кричать.
Надеюсь, они просто стараются меня не пугать. В глазах всех этих женщин я молодая мать, которой и без этого хватает переживаний. А раз я здесь совсем недавно, посвящать меня в подробности гибели хозяйки двора.
Если другие работники не знали о том, что она помогала сбегать от жестоких мужчин…
Сердце пропускает удар. Кристард уже здесь. Погибла женщина. Что если прямо сейчас он остановит это бессмысленное противостояние и отнимет у меня ребёнка?
Отступаю в дальний угол прачечной, лихорадочно оглядываясь по сторонам. Куда бежать? Как защититься? В голове вихрем проносятся бессвязные мысли, одна страшнее другой.
Пар поднимается от корыт с горячей водой, бельё сохнет на верёвках. Такая обычная, мирная картина, но сейчас она кажется декорацией перед надвигающейся бурей. Малыш во сне морщит носик, и я невольно прижимаю его крепче. Нет, я не позволю ему забрать тебя. Только не это.
— Прекрати паниковать, — уже знакомый голос заставляет меня вздрогнуть.
Винтер появляется словно из ниоткуда, запрыгивает на стол для глажки. Его янтарные глаза смотрят с привычным снисходительным спокойствием.
— Ты?! — шепчу я, боясь разбудить сына. — Где ты был всё это время?
— Там, где был нужен, — кот потягивается, выгибая спину. — А сейчас я нужен здесь. У меня есть план.
Смотрю на него с надеждой и страхом. Впрочем, разве у меня есть выбор?
— Какой план? — мой голос дрожит, но в нём уже меньше паники.
Винтер усаживается, обернув хвост вокруг лап.
— Солдаты остаются в таверне, — Винтер говорит тихо, но каждое его слово падает как камень. — Будут квартироваться здесь. У них какое-то задание, которое они сперва собирались просто проверить, но теперь всё подтвердилось.
— Вот чёрт…
— Такие словечки не используй, — строго обрывает кот. — Иначе сразу себя выдашь. И вообще, ты можешь просто думать, говорить всё мысленно. Я пойму, потому как моя речь строится так же.
Я затыкаюсь, и немного нервно покачиваю заворочавшегося сына. Попробовав несколько раз, Я, наконец, нахожу то, как именно нужно проговаривать про себя слова, чтобы Винтер смог мне ответить. Хоть и не исключаю, что кот просто вредничает и не стал отвечать мне с первого раза.
— Ты сказал, что у тебя есть план. Какой? Мне стоит связаться с кем-то и уехать? Может попытаться найти деньги, которые моя предшественница заплатила ей?
— Тебе нужно затаиться до вечера, — спокойно отвечает кот, — а потом… Пойти к Кристарду. Сама.
Повисает пауза. И в пустой прачечной, и в наших мыслях. Последнее даже страшнее.
— Что?! Ты с ума сошёл?!
Хорошо, что он объяснил мне, как пользоваться силой.
— После всего, что он сделал? После того как я едва спаслась?
— А у тебя есть другой выход? — Винтер щурит янтарные глаза. — Подумай головой, а не тем, чем обычно. Он лариан, у него власть и люди. Кристард найдёт тебя – вопрос времени, причём не только здесь. Но если ты придёшь сама, на своих условиях...
— Нет! – качаю головой так резко, что перед глазами плывёт. — Ни за что! Я скорее умру, чем...
— А ребёнок? Ты готова рискнуть им?
Эти слова бьют под дых. Прижимаю сына крепче, чувствуя, как предательские слёзы жгут глаза.
— Послушай меня, — Винтер подходит ближе, его хвост нервно подёргивается. — Просто продержись до вечера, а потом пойди к нему. Не глупи. Это единственный способ...
В голове вихрем проносятся картины прошлого: синяки на запястьях, ночные кошмары, постоянный страх.
Кому я нужна буду, да? Такая вот бестолковая и неправильная?
Погодите, это же…
Да. Это звучит голосом свекрови. Каждый раз, когда Гена вытворял что-то такое, на что я не могла просто закрыть глаза, его мать или сестра вываливали на меня нечто подобное. Убеждали в том, что причина всего — я.
Сама виновата.
Но какое отношение это имеет к текущей ситуации? Да и важно ли это?
Нет, я скорее сбегу снова. Куда угодно, хоть на край света. Если эти солдаты должны остаться здесь, за мной они не рванут, так ведь? Нужно придумать, как нейтрализовать метку.
Если я и пойду договариваться, так только ради того, чтобы как-то выиграть время или убедить его не преследовать меня. Но это ведь ещё придумать нужно как сделать.
Дверь прачечной скрипит, заставляя меня вздрогнуть. На пороге стоит Мира – бледная, с покрасневшими глазами.
— Лена, — её голос звучит странно, напряжённо. — Пойдём со мной? Нужно... кое-что обсудить.
Бросаю взгляд туда, где только что сидел Винтер, но кота уже нет. Как всегда, исчез в самый неподходящий момент.
Как он это делает?
Киваю Мире, чувствуя, как сердце колотится где-то в горле.
Что-то в её взгляде заставляет меня насторожиться. Это она так на новости о Рильде реагирует? Что-то изменилось, и я не уверена, что хочу знать, что именно.
Глава 18
В воздухе постоялого двора висит тяжёлый дух тревоги. Всё изменилось всего за день. Ещё утром здесь кипела жизнь, перекрикивались работники кухни, звенела посуда в общем зале, слышался смех служанок.
Сегодня всё иначе. Тишина давит на уши и прерывается только глухими шагами солдатских сапог по деревянному полу. Мира ничего не говорит, поэтому создаётся ощущение, что меня ведут на казнь.
Сердце замирает, когда мы проходим мимо кабинета Рильды. Массивная дубовая дверь закрыта, но я чувствую – там кто-то есть. Инстинктивно сжимаю ручку корзины, в которой спокойно спит сын, крепче, стараясь ступать тише по потёртому ковру. Метка слегка теплеет, так что я пониже одёргиваю рукав.
В коридорах непривычно пусто. Развешанные по стенам гобелены, обычно придающие месту уют, сейчас кажутся выцветшими и мрачными. Лампы не горят, хотя день клонится к вечеру, и в углах собираются густые тени.
— Что происходит, Мира? — мой голос звучит неестественно высоко. — Почему все так странно себя ведут?
Она останавливается у окна, выходящего во внутренний двор. Там столпились солдаты – начищенные нагрудники тускло поблёскивают в вечернем свете. В её глазах стоят слёзы.
— Рильда... она… — девушка запинается, теребя передник дрожащими пальцами. — Погибла сегодня в лесу.
Это я уже знала, но пол всё равно уходит из-под ног. Как будто до того, как я услышала это от другого человека, всё случившееся было просто чьей-то злой шуткой. Вдруг я просто неверно поняла, ошибалась. Глупая попаданка из другого мира, которая просто не так всё поняла. Которую разыграли.
Психика пыталась защищаться до этого момента, но теперь её ресурс достиг предела. Всё взаправду. Этот мир не сон и не просто бред моей фантазии. В нём действительно можно умереть.
Прислоняюсь к стене, чувствуя шершавость старой древесины под ладонью. В нос ударяет запах свежевымытых полов – кто-то будто по привычке продолжает выполнять ежедневную работу, даже когда весь мир рушится.
— Идём, — Мира вытирает слёзы рукавом и тянет меня дальше по коридору. — Ужин начался.
Кухня встречает нас непривычной тишиной. Учитывая, что гостей у нас прибыло, должно быть жарко от растопленных печей, но они едва теплятся, котлы с похлёбкой остывают нетронутыми.
Работники сидят за длинным, отполированным годами использования столом. Тусклый свет из закопчённых ламп падает на их склонённые головы и миски с нетронутой по большей части едой. Слышно только, как позвякивают ложки, будто колокольчики на похоронах.
Опускаюсь на скамью. В воздухе висит тяжёлый запах подгоревшей каши и чего-то ещё... Страха? Отчаяния?
Украдкой разглядываю незнакомые лица вокруг. Все подавлены, это понятно. Но есть что-то ещё... Будто тяжёлая туча нависла над кухней, и вот-вот грянет гром.
Никто явно не понимает, что дальше.
Мира садится рядом на скрипнувшую скамью, придвигает мне щербатую миску с похлёбкой. От неё поднимается пар, но запах не вызывает аппетита. В горле стоит ком, и каждый глоток воздуха дается с трудом.
— Послушай, – шепчу я Мире, наклонившись ближе. — Может, если мы...
Договорить не успеваю – дверь кухни распахивается с такой силой, что ударяется о стену. На пороге стоит женщина в дорогом платье, её лицо искажено гневом.
— Что здесь происходит?! — её визгливый голос режет уши. — Почему никто не работает? Постояльцы голодные, в комнатах бардак, а вы тут прохлаждаетесь?!
Все за столом вздрагивают, но никто не двигается с места. Эта неподвижность, кажется, злит её ещё больше.
— Вы что, оглохли? Я с кем разговариваю?!
Меня пробирает дрожь, а в горле возникает неприятная тошнота. Моя обычная реакция на появление незваных и нежданных гостей в лице Генкиной мамы. Та точно так же кричала, врываясь в нашу квартиру без стука. Обязательно надменный взгляд и интонации человека, считающего себя центром вселенной.