— О, ты испачкался? — догадываюсь я. — Сейчас мы с тобой…
— Нет, — обрывает Кристард. — На этом всё. Можешь идти.
— Но…— прижимаю сына к груди, не желая отпускать. — Пожалуйста, я только переодену его...
— Я сказал – нет, — его голос становится жёстким. — Его бабушка справится, она здесь для этого. Ты свободна.
Будто по команде в комнату входит Майгара. Она снова успела переодеться, неизменен только её взгляд в отношении меня, остался таким же холодным.
Дрожащими руками передаю ребёнка вошедшей женщине. Кселарон начинает плакать, и каждый его всхлип отдаётся болью в сердце.
— До свидания, маленький, — шепчу, борясь с подступающими слезами. — Я люблю тебя.
Выхожу из комнаты, еле держась на ногах. В ушах всё ещё звенит детский плач. Прислоняюсь к стене, пытаясь восстановить дыхание.
Нужно вернуться к работе. Сосредоточиться на делах. Не думать о том, как пахнут его волосики, какой тёплый он был в моих руках, как отчаянно не хотелось его отпускать...
Но вместо этого я сползаю по стене и обхватываю колени руками.
Нужно подняться. Вытереть слёзы. Расправить плечи. И справиться.
Я должна. Ради него.
Глава 23. Кристард Деролон
— Да, Ваше Величество. Я всё понял. Будет исполнено, — киваю, хотя собеседник через кристалл связи не может этого видеть. За стеной в соседней комнате надрывается Кселарон, и каждый его крик отдаётся в висках острой болью.
Наконец, Лианор прощается со мной. Тру переносицу, пытаясь собраться с мыслями. Злит то, что у меня недостаточно информации, что эта командировка рискует затянуться.
С одной стороны хорошо. Мало прецедентов — значит мало жертв, но, к сожалению, основная часть информации собирается на анализе трагедий.
Стоит попробовать организовать что-то подобное, но в контролируемой и максимально безопасной среде. Чтобы и данные собрать, и человека не потерять. Нужно выбрать кого-то из солдат.
Я бы и сам пошёл, но увы, эти твари чувствуют жар драконьей крови и не приближаться. Основная их масса, разумеется.
Плач становится громче – невыносимо. Что там делает мать? Встаю, с кресла и быстрым шагом направляюсь в соседнюю комнату.
— Ну же, перестань! Какой капризный мальчишка! — голос матери звенит от раздражения. Кселарон, красный от крика, извивается у неё на руках.
— Дай его мне.
Мать с явным облегчением передаёт ребёнка.
Прижимаю сына к груди, и он почти сразу затихает. Маленькие пальчики цепляются за мой камзол, влажное от слёз личико утыкается в шею. Что-то сжимается внутри от этого доверчивого жеста.
— Ну вот, опять, — мать раздражённо поправляет причёску. — Совершенно избалованный ребёнок. Это всё твоя жена потакала ему во всём, теперь он и минуты не может провести без няньки.
— Мама, – вздыхаю, покачивая притихшего Кселарона. — Может быть, дело не в избалованности? Если бы ты больше внимания уделяла его потребностям...
— Что?! — она резко разворачивается, глаза сверкают. — Смеешь учить меня обращаться с детьми? Я вырастила тебя и твоих братьев!
— И сейчас было бы неплохо применить этот опыт.
— О нет, — она машет рукой, прерывая меня. — Я своё отняньчила. Я здесь, чтобы помочь тебе избавиться от этой... от твоей жены. А не чтобы снова возиться с пелёнками и соплями.
Чувствую, как начинает пульсировать жилка на виске. Сын, словно почувствовав моё напряжение, беспокойно ёрзает.
— Тогда, возможно, стоит нанять няню? — стараюсь говорить спокойно, хотя внутри всё кипит.
— Чтобы она тоже его разбаловала? Нет уж, я прослежу, чтобы мой внук вырос настоящим мужчиной, а не маменькиным сынком!
Кселарон снова начинает хныкать. Глажу его по спинке, чувствуя, как колотится маленькое сердечко.
— Мама, — мой голос становится жёстче. — Если ты не хочешь заниматься внуком, это твоё право. Но тогда не вмешивайся в то, как о нём заботятся другие.
— Ах вот как? — она прищуривается. — Собираешься вернуть ребёнка этой…
— Разумеется, нет, – обрываю её. Достаточно на сегодня.
Она поджимает губы, всем своим видом выражая возмущение. Но я уже не слушаю. Сажусь в кресло, устраивая сына поудобнее. Он затихает окончательно, посапывая мне в шею. Такой маленький, беззащитный...
Краем глаза вижу, как мать выходит из комнаты, демонстративно хлопнув дверью. Но сейчас меня это не волнует. Всё внимание приковано к тёплому свёртку на руках. У меня столько работы, совсем нет времени и сил, чтобы уделять ему достаточно внимания.
Всем этим должна была заниматься Элена, но потом она решила, что умереть в лесу лучше, чем просто быть моей женой.
— Что же мне с тобой делать, малыш? — осторожно поглаживаю пушистые волосики. — Ты слишком юн, чтобы брать тебя на задание. Здесь ты мне совсем не мешаешь, но там… Будет сложно сражаться и присматривать за тобой.
Сын, уставший за время своей истерики, ворочается. Ему бы поспать, но думаю, что сперва его стоит отнести к Элене и покормить.
Поднимаясь с кресла. Выбора нет, как бы сильно я ни любил своего сына, я не смогу сам закрыть все его потребности. К сожалению, это не только потому, что он ещё младенец.
— Пойдём искать твою мать, — говорю сыну, который уже начинает нетерпеливо ёрзать.
Нахожу её в одной из комнат нижнего этажа. Сидит на стуле, сжав голову руками. При виде Кселарона её лицо искажается гневом.
— Как вы могли? — шипит она, вскакивая. — Я слышала, как он кричал! Почему никто...
— Молчать, — спокойно, но строго приказываю я.
Элена осекается на полуслове, но в глазах пляшут злые огоньки.
Передаю ей сына, наблюдаю, как она устраивается в кресле. Что-то тихо шепчет ему. Связь между ними... раздражает и восхищает одновременно.
Отхожу к окну, делая вид, что рассматриваю двор. Мысли крутятся вокруг одного: что дальше? Мне нужно возвращаться к заданиям. Кому оставить сына?
Может быть... может быть, стоит позволить Элене больше времени проводить с ним? Она явно знает, что нужно ребёнку. И Кселарон к ней тянется...
Но тут же вспоминаю о её побеге, о предательстве. Как можно доверить ей воспитание наследника после такого? А если она снова попытается сбежать?
Бросаю взгляд через плечо. Она полностью поглощена кормлением, словно в целом мире не существует ничего, кроме их маленького уголка. На лице умиротворение и нежность. Это делает её как-то по-особенному красивой…
Нет. Нельзя позволить чувствам затуманить разум.
Я мог бы оставить ей Кселарона и попросить мою мать присматривать за ними. Держать ситуацию под контролем.
Тут же вспоминаю недавнюю сцену в детской, её раздражение, нежелание заниматься внуком. Нет, это не вариант. Она только всё усложнит. А если они снова сцепятся с Эленой, мой сын может пострадать.
Сжимаю кулаки, чувствуя, как раздражение нарастает. Проклятье! Почему всё так сложно? Если бы Элена не предала моё доверие и просто поговорила со мной, вместо того чтобы убегать...
— Он уснул, — тихий голос прерывает поток мыслей.
Киваю и забираю сына. Он сыто причмокивает, глазки уже закрыты. Элена встаёт и собирается уйти, но у двери останавливается:
— Кристард...
На секунду я чувствую, что готов её выслушать, но потом меня сносит воспоминание о том, как глупо она бегала от меня по всему двору, и я прикрываю глаза.
— Иди.
Дверь тихо закрывается. Прижимаю засыпающего сына, вдыхаю сладкий детский запах. Нужно сделать невозможное и найти здесь няню. Кого-то опытного, надёжного. Кого-то, кто сможет заменить мать, пока я не буду уверен, что могу ей доверять.
Если такой день вообще когда-нибудь наступит.
Глава 24
Голова гудит, словно колокол. Поднимаюсь с постели, морщась от боли в груди – молоко прибывает, а сына нет рядом. Эта мысль отзывается покалыванием где-то под сердцем.
Ночь выдалась тяжёлой. Дважды за мной присылали стражников – Кселарон был голоден. И каждый раз, стоило мне только привыкнуть к теплу его маленького тельца, насладиться близостью, как меня отсылали прочь. Простая функция для поддержания жизни. Кормилица собственного ребёнка. Я стараюсь не унывать, но это не так просто.
Подхожу к окну, прислоняюсь лбом к прохладному стеклу. Внутри всё кипит от смеси усталости, обиды и злости. Понимаю, что часть эмоций – просто гормоны, качели настроения. Но от понимания не становится легче.
Горько усмехаюсь, думая о том, какое счастье, что в этом мире не знают о сцеживании молока. Иначе меня, наверное, вообще бы не пускали к сыну. Зачем, если можно просто собрать молоко в бутылочку? По крайней мере, необходимость кормить грудью даёт мне эти драгоценные минуты с ним.
Стук в дверь заставляет вздрогнуть. Это Таша, с подносом завтрака. Её лицо непривычно встревожено, движения неловкие, явно что-то случилось.
— Что такое? — спрашиваю, наблюдая, как она расставляет тарелки.
— Да… так, — она мнётся, теребя передник.
— Что случилось? Говори давай.
— Лорд Деролон... он расспрашивал меня утром. О том, кто мог бы присматривать за молодым господином, когда он будет в отъезде.
Чашка звякает о блюдце слишком громко — руки дрожат от внезапной волны гнева.
— Вот как? — мой голос звучит хрипло. — И что ты ответила?
— Сказала, что не знаю никого достойнее тебя, — она опускает глаза. — Но он и слушать не стал.
Внутри всё переворачивается. Значит, вот как? Он даже не рассматривает возможность доверить мне нашего сына? После того, что его мать устроила вчера, очевидно, что Кристард и сам понимает, его Майгара на эту должность не подходит ну никак. Но неужели он собирается упрямиться и отказывать в очевидном?
— Конечно, — горечь в голосе не скрыть. — Зачем доверять ребёнка той, кто всего лишь носила его девять месяцев?
Таша беспомощно разводит руками. Я не злюсь на неё. Просто не могу сейчас быть хладнокровной и держать мысли при себе.