Деклан встает. Возвышаясь надо мной во весь рост, внезапно становясь внушительных размеров. Я откидываюсь назад и смотрю на него снизу-вверх, не уверенная, что он собирается делать дальше. Деклан выглядит удовлетворенным моим встревоженным выражением лица.
— Туалет находится в хвостовой части самолета. У тебя две минуты. Если ты к тому времени не выйдешь, я выломаю дверь.
— Почему? Неужели думаешь, что я попытаюсь сбежать через туалет?
Деклан прикрывает глаза. Могу точно сказать, что он снова раздражен по его медленному, прерывистому дыханию.
— Осторожнее, девочка. Твой парень, Ставрос, может, и терпит болтливых женщин, но я — нет, — мягко произносит Деклан.
Полагаю, он упомянул Ставроса, чтобы намекнуть мне, что он кое-что знает обо мне, что хорошо сделал домашнюю работу, выяснив детали из жизни пленницы, но меня это не удивляет. Любой уважающий себя похититель поступил бы так же.
Но он неверно истолковал один важный факт, а я — сторонник точности в этой конкретной теме.
— Ставрос — не мой парень.
Деклан снова выгибает бровь криво и презрительно.
— Прости, что?
— Я сказала, что он — не мой парень. У меня нет парней.
— Несомненно всему виной твоя подбешивающая способность болтать без умолку.
Его яички находятся у меня примерно на уровне глаз, но я сопротивляюсь желанию впечатать в них кулак. У нас всегда есть «потом».
— Нет, я имела в виду, что не держу их так, как вы, ребята, держите цыпочек. Или как мужчина заводит любовницу. У меня не хватает терпения на бойфрендов. Они слишком требовательны в плане технического обслуживания. От них гораздо больше хлопот, чем они того стоят.
Деклан смотрит на меня сверху вниз с ничего не выражающим выражением лица, но в его глазах происходит что-то интересное. Я почти вижу, как крутятся колесики у него в мозгу.
— Итак, вы расстались.
— Ты вообще слушаешь? Он никогда не был моим «парнем». У меня нет бойфрендов.
Его улыбка становится порочной.
— Отлично. Тогда мне не придется иметь дело с ним, если тот решит прискакать на белом коне, чтобы попытаться спасти тебя.
Я смеюсь, представляя себе Ставроса верхом на лошади — он боится животных.
— О, Ставрос точно попытается спасти меня, — когда Деклан прищуривается, я добавляю, — было бы здорово, если бы ты не причинил ему вреда. Я бы чувствовала себя по-настоящему виноватой, если бы он пострадал из-за меня. — Воцарившаяся за этим оглушительная тишина требует объяснений. — Я имею в виду, конечно, ты должен заниматься своими гангстерскими делами и все такое, но Ставрос на самом деле хороший парень. Это не его вина, что он попытается спасти меня. Он ничего не сможет с собой поделать.
— И почему же он пойдет на это?
— Я уже говорила тебе. Я — само очарование. С того дня, как мы с ним встретились, его судьба была предрешена.
На меня никогда не смотрели так, как Деклан смотрел прямо сейчас. Если бы инопланетный космический корабль приземлился на крышу самолета и засосал нас внутрь притягивающим лучом, Деклан не мог бы выглядеть более сбитым с толку.
Должна признать, что это было весьма приятно.
Чувство удовлетворения улетучивается, когда Деклан обхватывает меня за плечи большими ручищами и рывком ставит в вертикальное положение. Он наклоняется ближе к моему лицу и говорит сквозь стиснутые зубы:
— Ты — такая же очаровательная, как герпес. А теперь тебе пора отлить. — Деклан отталкивает меня, проводит руками по своим волосам и бормочет проклятия себе под нос.
Если бы палка, воткнутая в задницу этого парня, была чуть больше, он превратился бы в дерево.
Я направляюсь в хвост самолета, проходя мимо еще большего количества роскошных кожаных диванов и кресел. Декор элегантный и сдержанный — все выполнено в оттенках шампанского и золота. На всех окнах задернуты маленькие занавески. Ковровое покрытие под моими босыми ногами мягкое и роскошное. Это как миниатюрный пентхаус… в комплекте с охраной.
Шестеро крепких гангстеров в черных костюмах сердито смотрят на меня, когда я приближаюсь. Они сидят по разные стороны прохода в креслах, а между ними — столики из глянцевого дерева. Двое из них играют в карты. Двое пьют виски. У пятого в мясистых ручищах журнал, а шестой выглядит так, словно хочет отделить мою голову от туловища. Он самый крупный, с подбитыми глазами, полоской медицинского пластыря поперек распухшей переносицы и пятнами крови, украшающими воротник его белой рубашки.
Мне почти стыдно за то, что я так с ним поступила, особенно на глазах у всех его приятелей. Неудивительно, что он так на меня смотрит. Избит девочкой… его эго сейчас — это пятилетний ребенок, закативший истерику в отделе мороженого.
Но в какой-то момент в этом приключении мне может понадобиться союзник. Небольшое пресмыкательство сейчас может возыметь силу в будущем.
Я останавливаюсь рядом с его креслом и улыбаюсь ему.
— Мне жаль, что так произошло с носом, Киран. — Несколько парней фыркают. Еще двое обмениваются удивленными взглядами.
Горящий взгляд Кирана мог бы в этот момент расплавить сталь. Однако я провела немало времени среди гангстеров, так что у меня иммунитет к их вспышкам гнева.
— Если это имеет значение, то я ничего не помню. Тот кетамин, которым вы, ребята, меня накачали, отправил меня в неслабую отключку. Обычно я не такая противная. Не поймите неправильно, я полностью за насилие, когда оно необходимо, но прибегаю к нему в самую последнюю очередь, когда мне не оставляют выбора. Когда в сознании, конечно. — Я на мгновение задумываюсь, пока Киран пристально смотрит на меня. — По правде говоря, я, наверное, попыталась бы сломать тебе нос, даже если бы не была в тот момент под кайфом. В конце концов, ты похищал меня. В том, собственно, и дело. Но в любом случае, обещаю, что больше ничего не сломаю, если не посчитаю, что это необходимая мера. На самом деле, я хочу заключить с тобой сделку: если тебе вдруг понадобится, чтобы я залезла в багажник автомобиля или в грузовой отсек корабля, или в другой самолет, или еще куда-нибудь, просто вежливо попроси, и я буду рада услужить. Это не обязательно нужно делать язвительным тоном.
Кирану требуется мгновение, чтобы принять решение, что ответить на мое предложение. Или, может быть, он пытается понять, что значит «язвительно». В любом случае, этого парня нельзя назвать блестящим собеседником. Мне придется взвалить на себя всю тяжелую работу.
— Имею в виду, что мы не должны быть враждебно настроены друг к другу. У тебя есть работа, которую ты должен выполнить. Я понимаю и не буду пытаться усложнять ситуацию больше, чем нужно. Просто нормально общайся со мной, хорошо? И мы в мгновение ока избавимся от общества друг друга.
Тишина. Киран моргает один раз. Я принимаю это за согласие и лучезарно улыбаюсь ему.
— Круто. Спасибо. И спасибо за то, что ты не ударил меня в ответ. Твой босс ясно дал мне понять, что он не испытывает угрызений совести по поводу того, чтобы побить женщину.
С другого конца самолета Деклан гремит:
— Вали ссать, черт возьми!
Качая головой, я говорю:
— Мне жаль его мать. Потому что ей приходилось терпеть такого сына.
Я захожу в туалет. Звук гробового молчания шести ошеломленных гангстеров повисает у меня за спиной, когда закрываю дверь.
2ДЕКЛАН
Процесс похищения женщины не должен вызывать раздражение сам по себе.
Какая-то часть меня удивлена, что нам вообще удалось затащить Слоан в самолет. С того момента, как мы схватили девушку на той парковке на Манхэттене, она была настоящей занозой в заднице.
Большинство людей — большинство здравомыслящих людей — делают одну из трех вещей, переживая столь травматичный опыт, как похищение: они плачут, умоляют или полностью замыкаются в себе, парализованные страхом. Редкий человек будет бороться за свою жизнь или попытается сбежать. Немногие настолько храбры.
А тут еще эта чокнутая девчонка. Болтушка, веселушка и спокойная, как удав, она ведет себя так, словно играет главную роль в каком-то биографическом фильме о ее любимой исторической личности, которая погибла в расцвете своих сил, спасая группу голодающих сирот из горящего здания или что-то типа того. Ее уверенность непоколебима. Я никогда не встречал никого более уверенного в себе.
Или того, у кого так мало причин для того, чтобы не быть уверенным в себе.
Она — инструктор по йоге, черт возьми. В крошечном городишке у горного озера. По тому, как она себя ведет, можно подумать, что она — королева Англии.
Как, черт возьми, двадцатилетняя инструкторша по йоге, которая едва окончила колледж, у которой никогда не было постоянного парня и которая выглядит так, будто покупает одежду на распродаже в одном из бутиков, в котором одевается фея Динь-Динь1, может быть такой уверенной в себе?
Не имею ни малейшего понятия. Не хочу даже вникать в подробности. Хотя меня раздирает любопытство относительно ее боевых навыков. Возможно, она и не помнит, как ударила Кирана, но я-то определенно этого не забыл. За все годы нашей совместной работы я ни разу не видел, чтобы кто-нибудь одолел его вот так.
Мне неприятно это признавать, но это было впечатляюще.
Из того, что накопал, знаю, что Слоан не служила в армии и не проходила обучение боевым искусствам. И в тысячах селфи на ее странице в Instagram2 нет никаких указаний на то, что она умеет делать что-то еще, кроме как есть капусту, изгибаться кренделем и принимать нужную позу при хорошем освещении в обтягивающей и весьма откровенной спортивной одежде.
Вероятно, я отвлекся на ее сиськи.
Или, может быть, в том виноваты ноги.
Или, может быть, виной тому была та дерзкая ухмылка, которой она любит сверкать прямо перед тем, как сказать что-то такое, отчего захочется обхватить ее руками за шею и сжать, хотя бы для того, чтобы заставить замолчать.
Чем скорее все закончится, тем лучше. Я знаю Слоан всего два часа — половину этого времени она провела в отключке, — и уже готов выстрелить себе в лицо.