Я отстраняюсь и начинаю сердито расхаживать взад-вперед по проходу, пока Ставрос в панике не появляется из кабины пилотов с мобильным телефоном у уха, отчаянно тараторя.
— Нет… она не будет… я не могу… она не послушает меня! Я не знаю, как открыть дверь!
Конечно, у Деклана должен был быть номер мобильного телефона Ставроса. Конечно, он бы позвонил ему.
Я громко говорю:
— Он не собирается стрелять из этой штуки. Повесь трубку, и давайте продолжим.
— Я пытаюсь спасти твою жизнь!
Только не снова.
Я шагаю по проходу к Ставросу, выхватываю телефон у него из рук и прикладываю к уху. Я огрызаюсь:
— Твоя сделка со Стави расторгнута. Он не будет ни за кем шпионить для тебя. И ты сдержишь свое слово не причинять ему вреда.
Смех Деклана мрачный и порочно довольный.
— Мне следовало догадаться, что ты заставишь его заговорить.
— Да, тебе следовало бы это предусмотреть. Ты продолжаешь недооценивать меня.
— Ошибка, которую не повторю. Сойди с самолета. Сейчас же. Или мое обещание не причинять вреда твоей бедной комнатной собачке Стави будет забыто.
На этот раз он вешает трубку первым.
Я стою, дрожа от кипучей ярости, споря сама с собой, и прихожу к выводу, что из этой ситуации нет выхода. Если не сделаю так, как он говорит, не сомневаюсь, что он навредит Ставросу. Теперь, когда он знает, что Ставрос — не отец моего несуществующего нерожденного ребенка, нет причин оставлять его в живых.
Этот сукин сын поставил мне мат.
Я возвращаю Ставросу телефон и говорю ему, чтобы он проинструктировал пилота открыть дверь кабины и опустить трап.
Он в ужасе от этого предложения.
— Нет! Я не могу этого сделать!
— Ты можешь и сделаешь это. Это не просьба.
Ставрос дико жестикулирует в сторону окон.
— Он — животное!
— Да, но разумное. По-твоему, я выгляжу так, как будто надо мной измывались?
Через мгновение он неохотно говорит:
— Нет.
— Это потому, что знаю, как с ним обращаться.
Ставрос странно смотрит на меня.
— Я не думаю, что ты понимаешь. Я никогда не видел тебя такой.
— Какой?
— Эмоциональной.
Меня выводит из себя то, что он прав. Когда я протискиваюсь мимо Ставроса, направляясь в кабину пилотов, чтобы самолично поговорить с пилотом, он хватает меня за руку и умоляет:
— Ты не понимаешь! Он задавал мне все эти вопросы о тебе. О нас. Он хотел знать все. Я думаю, он одержим тобой!
— Единственный человек, которым он одержим, — это он сам. Отпусти меня.
— Мамочка, пожалуйста!
Я поворачиваюсь к нему спиной, беру его лицо в ладони и говорю:
— Прекрати. — Ставрос стоит передо мной, опустив голову, и закрывает глаза. Какое-то мгновение мы молчим, пока я не заявляю:
— Мне нравится то, что ты сделал для меня. Ты был очень храбрым. Теперь я собираюсь сделать то же самое для тебя. А ты дашь мне это сделать. — Ставрос делает глубокие вдохи и выдохи. Затем, неохотно, но кивает. — Отлично. А теперь послушай. Когда все это закончится, я помогу тебе найти девушку, которая тебе нужна, хорошо? Мы оба знаем, что это не я. Но твоя пара где-то есть, и я позабочусь о том, чтобы она была достаточно хороша для тебя. А пока ты больше ни с кем не будешь заключать сделок, чтобы шпионить за Казимиром. И если кто-нибудь спросит тебя об этом, ты скажешь мне. Понял?
Ставрос снова кивает.
— Отлично. А теперь обними меня. — Он обнимает меня и вздыхает.
Я похлопываю его по спине, задаваясь вопросом, где найду девушку, которая захочет поиграть в мамочку для взрослого мужчины с неистовым фетишем на женскую обувь и пристрастием к прямой трансляции того, как он играет в World of Warcraft в нижнем белье.
Потом вспоминаю, что он очень богат, и знаю, что у меня не будет отбоя от желающих.
Пилот открывает дверь кабины. Трап спускается. Я прощаюсь со Ставросом, целую его в лоб и спускаюсь вниз. Кипя от злости, Деклан ждет меня внизу, бросив ракетную установку у своих ног.
Как только я ступаю на летное поле, Деклан подхватывает меня, перекидывает через плечо и направляется к ожидающему нас внедорожнику.
22СЛОАН
Меня швырнули на заднее сиденье, как чемодан. Деклан наклоняется к моему лицу и приказывает:
— Не двигайся. — Он захлопывает дверцу, обегает машину с другой стороны, забирается внутрь и рявкает Кирану, сидящему на водительском сиденье, чтобы тот трогался с места.
— Привет, Киран. Давно не виделись, — спокойно говорю я, игнорируя Деклана, превосходно изображающего извергающийся вулкан на сиденье рядом со мной.
Киран подавляет смешок.
— Привет, девочка. — Он заводит машину, и мы трогаемся с места.
Затем я слышу тревожный металлический звон. Я смотрю на Деклана как раз вовремя, чтобы увидеть, как он достает пару наручников из кармана на спинке водительского сиденья. В приступе паники я нащупываю дверную ручку, но дверь заперта.
— Эти детские игрушки для настоящей занозы. Жаль, что в машине, на которой мы заехали за тобой в Нью-Йорк, их не было. Я тоже больше не повторю этой ошибки.
— Ты самодовольный сукин сын.
Опасно улыбаясь, Деклан покачивает наручниками на кончике пальца.
— Покажи-ка мне свои запястья.
— Иди к черту.
— Бывал там каждый день с тех пор, как мы познакомились. Давай.
— Нет.
— Это последний раз, когда прошу по-хорошему.
Мой смех звучит безумно и пугающе.
— Это ты так мило просишь? Такие прекрасные манеры. Кстати, это должно быть «красиво». Вот тебе и высокий IQ, которым ты продолжаешь хвастаться.
Проходит шесть секунд оглушительной тишины, прежде чем что-либо происходит. Знаю, потому что я считаю. Затем Деклан говорит:
— У меня найдется для тебя одно слово: «Стави».
Я сжимаю руки в кулаки. Он поворачивает руку ладонью вверх, ожидая.
— Я отплачу тебе за это. Клянусь, так и сделаю. — Деклан лишь опасно и шире улыбается на это.
Я облизываю губы, проделываю цикл совершенно неэффективного бокс-дыхания, затем протягиваю левую руку.
Не отрывая от меня взгляда, Деклан заключает мое запястье в объятие холодного металла. Непроизвольная дрожь пробегает по телу. От этого его опасная улыбка становится еще более сексуальной.
Деклан надевает наручники на второе запястье, обхватывая металл ладонями, так что я в кольце металла и его ладоней.
Изо всех сил стараясь, чтобы мой голос звучал спокойно, я говорю:
— Никогда не видела тебя таким счастливым, гангстер.
— И я никогда не видел тебя такой нервной. Какую ужасную вещь, по-твоему, я собираюсь с тобой сделать?
Деклан пытается запугать меня. Я отказываюсь доставить ему удовольствие ответом и просто молчу.
Он притягивает меня к себе, запускает руку в мои волосы, прижимается губами к моему уху и хриплым голосом говорит мне в самое ухо:
— О чем бы ты сейчас не подумала, ты права.
Сердце, успокойся. Сейчас не время взрываться. Это касается и вас, яичники.
— Находиться в твоем обществе и так ужасно.
Деклан вбирает в себя мой аромат, дыша мне в шею, посылая каскад мурашек по позвоночнику.
— Почему ты не рассказала мне о других тестах?
— Я была слишком занята беспокойством о том, все ли с тобой в порядке, что, оглядываясь назад, само по себе является одной из самых глупых вещей, которые когда-либо совершала. Или думала. Или слышала.
— И почему ты беспокоилась обо мне, чертовка? Скажи правду.
Боже, какой у него сексуальный голос. И его тело такое горячее. Как и воздух вокруг меня, моя кожа и трусики. У меня в трусах пожар, который может превратить все восточное побережье в груду дымящегося пепла.
Я хрипло говорю:
— Потому что ненавижу тебя и хочу быть там, когда один из твоих врагов, наконец, прострелит тебе сердце.
— Но я уже позволил этому случиться, девочка, — бормочет Деклан, его губы скользят по моей коже. — Мое сердце уже изрешечено.
Деклан откидывает мою голову назад и целует. И вот так просто я улетаю. Вся борьба уходит из меня. Воля к сопротивлению исчезает в мгновение ока. Я прижимаюсь к Деклану и позволяю ему впиться в мой рот глубоким поцелуем, не заботясь ни о тихих звуках удовольствия, которые я издаю, ни о том, что Киран наблюдает за всем этим, ни о чем другом.
Я просто сдаюсь. В плен его губ. Растворяюсь в поцелуе. Капитулирую.
Когда поцелуй заканчивается, и я возвращаюсь из космоса, сворачиваюсь калачиком у него на коленях, как котенок, закинув ноги на одно из его мускулистых бедер, а связанными руками обвиваю его широкие плечи. Деклан сжимает меня в объятиях, словно в тисках.
Я тяжело дышу. Меня бьет мелкая дрожь. Не думаю, что я когда-либо чувствовала себя такой живой.
— Такая чертовски милая, — говорит Деклан, прерывисто дыша. — Я жажду больше этой милоты.
— Хорошо, — шепчу я.
Деклан снова завладевает моим ртом. Я погружаюсь, затем погружаюсь еще глубже, пока полностью не теряюсь в поцелуе, лениво плывя по волнам восхитительного тепла, густого и приторного, как сахарная вата. Деклан стонет мне в рот, и я вздрагиваю.
Он хватает меня за подбородок и кусает в губы. Когда хнычу, он опускает руку мне на шею. Большущей ладонью Деклан завладевает моей шеей почти полностью.
Я могла бы ахнуть. Могла бы застонать или пошевелиться рядом с ним. Я не уверена, что я делаю, но от моих действий он весь напрягается, становясь ненасытным и в десять раз более напряженным.
— Посмотри на меня.
Медленно открываю глаза. Деклан смотрит на меня сверху-вниз горящими глазами.
— Ты — моя пленница.
Я киваю, в голове у меня все плывет. Он чего-то хочет, но не знаю, чего именно. Не могу думать. Едва могу дышать. По моим венам струится Red Bull со снежком.
— Ты останешься со мной. И на этот раз сделаешь то, что я тебе велю. И веди себя хорошо. Будь послушной. — Я на это лишь улыбаюсь. Мне нравится, когда он бредит. — Скажи «да».
— Да. На сегодняшний вечер.