Я сажусь прямее, стряхивая его руки с лица.
— Позволь мне внести ясность. Ты думаешь, что для меня было бы хорошей идеей выйти за тебя замуж — давай даже не будем начинать все эти смешные истории о том, как мы познакомились, и о том, сколько времени прошло с тех пор, как это произошло, — прекрасно зная, что через несколько коротких месяцев или лет я стану вдовой?
Его брови сходятся на переносице. Деклан поджимает губы, переходя в классический режим сердитого, угрюмого кота так же быстро, как щелкает двумя пальцами.
— Ты стала бы моей единственной наследницей. Ты бы получила все, что у меня есть…
Я обрываю его едким смешком.
— О, мы снова говорим о деньгах! Похоже, у тебя сложилось впечатление, что единственное, что волнует женщин, — это наличные деньги, а это совсем не очаровательно. Но я могу заверить тебя, что мне насрать на то, сколько денег у тебя есть или что ты оставишь мне в случае своей безвременной кончины.
Мой сарказм выводит его из себя.
— Я знаю, что тебе плевать на эти чертовы деньги! Но это может облегчить твою жизнь, когда я уйду!
Сердце бешено колотится. У меня дрожат руки. Мне так сильно хочется заехать ему кулаком в нос. Мне удается говорить ровным голосом, хотя внутри у меня все переворачивается.
— Единственное, что могло бы облегчить все это, — это если бы ты не был тем, кто ты есть. Но это невозможно. Так что давай не будем строить гипотез о будущем, которое никогда не может произойти.
Раздувая ноздри и поджимая губы, Деклан становится похож на быка с оседлавшим его наездником на спине, который вот-вот вырвется из загона.
— И не смотри на меня так свирепо. Если ты хочешь высадить меня на следующем углу, будет прекрасно.
Как оказалось, это было совершенно неправильное высказывание. Он смотрит на меня, и от его взгляда целые города сгорают дотла.
Притягивая меня ближе, обхватив рукой сзади за шею, Деклан рычит:
— Я никуда тебя не отпущу, чертовка.
Я кладу руки ему на грудь и толкаю. Это бесполезно. С таким же успехом могла бы пытаться сдвинуть гору.
— Кстати, я ненавижу это прозвище.
— Ты понятия не имеешь. Тебе это чертовски нравится. И ты ненавидишь то, что тебе это нравится. Привыкай к тому, что тебя видят, и к тому, что ты рядом с мужчиной, который не позволит тебе спрятаться, и который не съежится, когда ты пустишь в дело свой язвительный язычок.
Он прижимается губами к моему рту.
Я начинаю понимать, что это будет то, что вежливо называют неустойчивыми отношениями.
И вырываюсь. Деклан позволяет мне, но только слегка. Я складываю руки на груди и смотрю прямо перед собой через лобовое стекло, пытаясь взять под контроль прерывистое дыхание.
Он мрачно говорит:
— Почему бы тебе не попробовать боксерское дыхание? Я слышал, это полезно в стрессовых ситуациях.
Краем глаза я вижу, как Киран оглядывается на меня в зеркало заднего вида. Если он беспокоится, что его босс вот-вот выцарапает ему глаза, то он прав.
Оставшаяся часть поездки в аэропорт проходит в молчании. Густая, напряженная, обжигающая тишина обволакивает нас. Левая сторона лица, кажется, вот-вот начнет отслаиваться из-за обжигающего взгляда Деклана.
Мы резко останавливаемся на вертолетной площадке. Напряженный Деклан выводит меня из машины и ведет через взлетно-посадочную полосу к большому черному вертолету, который выглядит так, словно был создан для перевозки военных. Деклан открывает пассажирскую дверь, усаживает меня на сиденье, пристегивает и целует. Жестоко.
Затем хрипло говорит:
— Пожалуйста, не отгораживайся от меня. Злись, сколько хочешь, но не закрывайся от меня. Ты нужна мне прямо сейчас. Я не смогу нормально мыслить, если ты не будешь общаться со мной.
Я — такая слабачка. От его слов становлюсь, как разогретое в микроволновке сливочное масло.
— Хорошо, — говорю я, глядя в его испытующие глаза. — Но только потому, что не отгораживаюсь от тебя, это не значит, что не разбиваю вазы у себя в голове.
Деклан снова целует меня, на этот раз нежнее.
— Я знаю, — шепчет он мне в губы. — Я бы и не ожидал меньшего.
Затем захлопывает дверцу с моей стороны, обходит вертолет с другой стороны и садится в кресло пилота. Он пристегивается и начинает щелкать переключателями. Указывает на пару зеленых наушников, закрепленных на палочке на приборной панели или как там называется консоль вертолета.
— Надень их.
— Только не говори мне, что ты летаешь на этой штуке.
— Конечно, летаю.
Конечно, это так. Почему вообще удивляюсь?
Глядя на меня, Деклан улыбается.
— Я же говорил тебе, что служил в армии.
— Ты не говорил, что ты Том Круз из фильма «Лучший стрелок».
— Разве? Должно быть, забыл упомянуть об этом. А теперь надень наушники.
Деклан надевает свои и нажимает кнопку, которая запускает двигатели. Над нами огромные черные лопасти начинают двигаться медленными кругами. Вертолет быстро набирает скорость.
Я наблюдаю за тем, как он проходит предполетную проверку, с чувством глубокого благоговения. Раньше думала, что Деклан — настоящий мачо, но это…
Что ж, это победа в войне мачо. Яичники кричат от восторга, как кучка детей на детской площадке, объевшихся сахарной ваты.
Мы взлетаем, поднимаясь в сумеречное небо с ревом и порывами ветра, который разбрасывает листья по асфальту и поднимает волну пыли. Над нами винты издают громоподобный стук, который совпадает с биением сердца. Когда я смотрю на Деклана, он смотрит прямо перед собой, сосредоточившись на траектории полета.
И ухмыляется.
Боль в щеках означает, что я тоже улыбаюсь.
Деклан оглядывается.
— Скажи мне, о чем ты думаешь, детка.
— Я думаю, что мы — пара сумасшедших.
Это заставляет его усмехнуться.
— Ага. Но мое безумие совпадает с твоим. Вот почему это работает.
Я опускаю взгляд на бриллиантовый браслет, который он надел мне на запястье перед отъездом. Браслет блестит, улавливая убывающий свет и разбрасывая по окнам сноп разноцветных искр.
На мгновение я ослеплена. Затем искры рассеиваются, и я поднимаю взгляд к горизонту. Он простирается через весь город до сапфирового залива. Атлантика — это волнистая темно-синяя лента далеко за ее пределами.
Жаль, что Нат не здесь и не видит всей этой красоты.
Я с острой, внезапной болью понимаю, как мне не хватает лучшей подруги. Боль, которая усиливается, когда вспоминаю, что сейчас она живет в Нью-Йорке. Больше не будет девичников в клубе «Даунриггерс» на озере, где можно хихикать за коктейлями и уплетать энчилады с креветками. Не будет никаких спонтанных походов по магазинам, забегов за кофе или вечеров в кино.
Ничего этого не будет, потому что она влюблена в Кейджа.
Раньше это не было бы проблемой, но Кейдж и Деклан — смертельные враги. А это значит, что если я останусь с Декланом…
Нас с Нат больше не будет.
Из ниоткуда это обрушивается на меня с силой, подобной разрушительному огромному камню. Словно кувалда врезается мне в грудь. Я едва могу сделать вдох.
Если действительно собираюсь быть с Декланом, это будет не просто «проблема», с которой нам всем придется разобраться. Ни Кейдж, ни Деклан не позволят нам, девочкам, тусоваться как обычно. Моей дружбе с Нат придет конец.
На самом деле, я, возможно, никогда больше ее не увижу.
Невозможно. Я не позволю этому случиться. Она тоже не допустит, чтобы это случилось. Мы что-нибудь придумаем.
Я смотрю на Деклана, такого спокойного и уверенного в себе, когда он управляет вертолетом, и вспоминаю его странную улыбку, когда тележурналист рассказывал о теле, найденном на свалке. Я помню татуировку «месть» у него на груди. Я помню восторг в его глазах, когда он спросил меня, кому принадлежу, и я ответила: «Тебе». Восторг и триумф.
Как будто он победил.
Потому что так оно и было.
Этот человек, который называет себя монстром, похитил меня и заявил на меня права. Он отнес меня в свою постель. Спас меня от конкурирующей банды, защищал, пока я была в больнице, дал мне выбор между «да» и «нет», дал мне вещи, о которых даже и не задумывалась раньше. Я и не подозревала, что мне так нужны простые вещи.
Дал мне обещание, что сделает все, о чем попрошу.
Я сказала ему, что единственное, чего хотела, — это чтобы он не причинял вреда Ставросу, но теперь думаю, что к этому списку можно будет добавить еще кое-что.
Начиная с обещания, что он никогда не пойдет за Кейджем. И я должна заставить Нат заставить Кейджа пообещать то же самое. В разгар войны.
Интересно, знал ли Деклан все это, когда говорил, что будет грязно?
30СЛОАН
— Ну, что думаешь?
Я стою посреди главной спальни, которая больше, чем вся моя квартира, и смотрю через окна от пола до потолка на холмистые песчаные дюны и неспокойное море за ними. На улице темно, но яркая луна заливает пляж призрачным светом и отражается от воды. Волны разбиваются о берег с повторяющимися приглушенными ударами.
Я тихо говорю:
— Думаю, это самый красивый дом, который когда-либо видела.
Деклан бесшумно подходит сзади и обнимает сильными руками. Целует меня в шею сбоку, щекоча кожу бородой, и хрипло произносит:
— Я рад, что тебе нравится дом.
Смеюсь еле слышно.
— Он немного маловат. И кто мог бы заснуть под аккомпанемент шума океана? Это так не расслабляет.
Деклан хихикает.
— Все, что тебе нужно, уже здесь. Одежда. Туалетные принадлежности. Корм для кроликов. Если тебе еще что-нибудь понадобится, просто скажи мне.
Я закрываю глаза и делаю глубокий вдох. Каждая минута, которую провожу с этим мужчиной, бросает вызов душевному равновесию.
— Спасибо. Я… потрясена.
Деклан откидывает мою голову назад и завладевает губами, жадно целуя, его рука словно тиски. Когда дрожу, он целует крепче. Я со вздохом прижимаюсь к нему, и он обхватывает рукой мое горло.
— Я собираюсь отдать тебе все, детка. Все, что есть во всем мире. — Его голос сексуальный и грубый. Деклан разворачивает меня и хватает за задницу, притягивая к груди. Затем снова целует на этот раз с большим намерением. Когда он ведет меня спиной к кровати, эрекция упирается мне в бедро.