Маленький красный пакетик соскальзывает с крышки и падает на мою кровать. Я поднимаю его и вытаскиваю красную коробочку Cartier. Открыв кожаный футляр, я поражаюсь бриллианту в форме капли на платиновой цепочке. Внутри также лежат серьги с бриллиантами.
Ладно, я знаю, что мама любит покупать мне вещи и все такое, но это точно не от нее. Я в этом уверена.
Я кладу коробку на пол и роюсь в пакете в поисках открытки, чека, чего-нибудь, что могло бы дать мне подсказку об отправителе. Ничего нет. Я роюсь в черной коробке Chanel и нахожу открытку поверх оберточной бумаги. Руки дрожат, когда я открываю конверт и достаю записку. Я уже знаю, что это от него. Кем бы он ни был.
Надень его. Оно выглядит на тебе сногсшибательно. — Д
Вот оно. Неужели он лично подписал открытку? Думаю, если у тебя есть сумасшедший сталкер, то лучше, чтобы у него были деньги на покупку приличных жутких подарков, верно?
Я бросаю открытку на прикроватную тумбочку и убираю оберточную бумагу. Затем вижу то самое черное платье, которое я примеряла сегодня утром в магазине. Ладно, это чертовски жутко. Это просто ужасно. Я оглядываюсь через плечо, и ощущение, что за мной наблюдают, становится сильнее, чем когда-либо прежде. Бросив платье обратно в коробку, я разворачиваюсь на пятках и начинаю обходить квартиру. Проверяя каждую комнату, каждый шкаф.
Через пятнадцать минут я вздыхаю с облегчением. Здесь никого нет. Но я не могу принять эти подарки. Мне нужно вернуть их. Или выбросить в мусорное ведро. Прежде чем я успеваю отговорить себя, я беру телефон и набираю незнакомый номер. И этот человек, назвавший себя "Д" отвечает после первого же гудка.
— Пчелка, какие-то проблемы? — От его глубокого, хрипловатого голоса у меня мурашки бегут по спине.
— Да, большие. В какую бы игру ты ни играл, я выхожу из нее. Это зашло слишком далеко, и я не хочу играть. Забудь о моем существовании и перестань присылать мне всякую хрень. Если я захочу что-то купить, я куплю это сама. — После моей тирады наступает тишина. Я отвожу телефон от уха, чтобы проверить, что я все еще на связи. Так и есть. — Ты что, меня игнорируешь? — Спрашиваю я его.
— Нет, просто пытаюсь понять, почему ты отказываешь себе в красивых вещах. Я знаю, тебе нравится это платье, — говорит он.
— Дело не в этом. Я пожертвую его в любой местный комиссионный магазин, который смогу найти. Мне ни хрена не нужно ни от тебя, ни от кого-либо еще, если уж на то пошло.
— Это неправда, Пчелка. Кое-что тебе нужно. Ты просто не хочешь этого признавать, — говорит он.
Можете называть меня тупицей, но я снова купилась на его бредни.
— И что же?
— Ты хочешь, чтобы я снова заставил тебя кончить. Хочешь, чтобы я заставил твое тело дрожать от желания так, как могу только я. Ты хочешь, чтобы твоя киска пульсировала вокруг твоих пальцев, пока ты слушаешь мой голос, утопая в удовольствии.
Ну, черт возьми, когда он так говорит, я не могу отрицать его правоту. Я действительно хочу этого. Но не стану признаваться ему в этом.
— Ложись на кровать, Пчелка, — говорит он.
Я мотаю головой. Откуда он знает, что я в своей комнате?
— У тебя здесь камеры расставлены? В моей комнате? Откуда ты знаешь, где я? — Спрашиваю я его.
— Удачная догадка. А теперь ложись.
— Нет, лучше я останусь на месте, — говорю я, хотя на самом деле подхожу к кровати и сажусь.
Смешок, раздающийся в моем ухе, словно молния пронзает меня насквозь. Проклятье, как его голос может так действовать на меня?
— Что на тебе сейчас надето? — спрашивает он.
— Почему бы тебе самому не ответить на этот вопрос, раз уж ты, кажется, все знаешь?
— На тебе джинсовые шорты, которые слишком коротки, чтобы носить их на публике, и белая футболка, из-под которой виднеется кружево твоего лифчика, — говорит он.
Я смотрю на себя, на те самые предметы одежды, которые он только что описал.
— Скажи мне, Пчелка, что ты чувствуешь, зная, что я наблюдаю за тобой?
— Я в ужасе.
— Что еще? — Спрашивает он.
Я думаю об этом. Мне страшно. Не поймите меня неправильно… Я знаю, что для меня это плохо кончится. Но за всем этим скрывается и некоторое волнение.
— Я чувствую себя живой, — говорю я ему. — Я чувствую, что кто-то видит меня, настоящую меня, а не ту версию, которой хочет меня видеть остальной мир.
— Я действительно вижу тебя, Пчелка, и от тебя, блять, просто дух захватывает.
Глава 15
Ее резкий вдох говорит о том, что мои слова сильно задели ее. Они правдивы. Я бы не стал говорить такое дерьмо кому попало. Если бы мне был нужен только быстрый перепихон, я мог бы пойти и заполучить любую телку, которая попадется мне на глаза. С ней я этого не хочу.
Хочу ли я выебать из нее все дерьмо? Абсолютно.
Но есть кое-что еще, чего я хочу от Люси Кристиансон. Не знаю, что это такое и как я получу это, не спалив нас обоих заживо, но я что-нибудь придумаю.
— Почему я? — спрашивает она.
— Потому что я не могу выкинуть тебя из своей гребаной головы. А моя голова — это настоящая дыра, куда тебе лучше не соваться.
— Кажется, все не так уж плохо, — говорит она.
— О, Пчелка, ты даже не представляешь, — говорю я ей. — Расстегни пуговицу на своих шортах.
— Я… я не должна этого делать.
— Но ты это сделаешь, так что давай больше не будем терять время. Я умирал от желания услышать, как ты снова кончишь для меня. Расстегни пуговицу и засунь эти маленькие гребаные пальчики в свою влажную киску.
— С чего ты взял, что я мокрая?
— Ты мокрая для меня, Пчелка?
— Может, тебе просто стоит приехать сюда и узнать все самому?
— Это было бы игрой с огнем, Люси, а ты этого не хочешь. Засунь пальцы в свою киску и скажи, что ты мокрая для меня. — Моя собственная рука ныряет под шорты, а кулак обхватывает член. Из-за этой девушки у меня постоянно гребаный стояк, а ее и близко рядом нет. Я слушаю, как у нее перехватывает дыхание, и наблюдаю за ее действиями в прямом эфире. — Хорошая девочка, — хвалю я ее. — Насколько ты мокрая, Люси?
— Очень, — бормочет она.
— Хорошо. Я хочу, чтобы ты закрыла глаза. Представь, что я здесь, с тобой. Лежу сверху на тебе. Прямо сейчас мои пальцы трахают твою тугую маленькую киску.
— Как я могу это представить, если я не знаю, кто ты? И не знаю, как ты выглядишь?
— Закрой глаза. Тебе не нужно лицо. Просто слушай, — инструктирую я ее. Я жду, пока она откинет голову на подушку и сделает, как я сказал. — Хорошая девочка, я уничтожу твою прелестную киску. Сейчас мои пальцы трахают тебя, растягивая для того, чтобы я наконец-то вогнал в тебя свой член. — Я стону от этой мысли. — Когда я, наконец, трахну тебя, это уничтожит нас обоих, но лучшего способа кончины и не придумаешь… Я чувствую, как твоя киска сжимает мои пальцы, Пчелка. Ты чувствуешь это? — Спрашиваю я ее.
Мой кулак двигается по члену жесткими, быстрыми движениями. Большой палец проводит по кончику, собирая преякулят, который течет как из проклятого крана.
— О боже!
Я слышу, как ее пальцы быстрее входят и выходят из нее.
— Потри большим пальцем клитор, — говорю я ей.
— Это слишком, — хрипит она.
— Этого недостаточно. Я хочу, чтобы ты кончила для меня, Люси. Я хочу слышать твои крики.
И она не разочаровывает. Она выкрикивает целую вереницу ругательств, а я наблюдаю, как сжимаются ее ноги. Все ее тело сотрясается от оргазма.
— Блять! — Рычу я, когда мое собственное тело взрывается под звуки ее удовольствия.
— Черт. Я не должна была снова это делать, — шепчет она.
Моя грудь вздымается и опускается. Я стараюсь контролировать свое дыхание, чтобы не поехать к ней домой и не забрать ее.
— Если бы я мог запереть тебя в стеклянной банке и смотреть, как ты кончаешь снова и снова, я бы так и сделал.
— Знаешь, ты прав, — говорит она.
— В чем?
— Твой мозг — действительно настоящая дыра.
— Ты даже не представляешь. Надень то платье, Люси, — говорю я ей, а затем отключаю звонок и швыряю телефон через всю комнату.
Черт возьми, я должен был держаться от нее подальше. Что, блять, со мной не так?
Мне следовало бы проявить больше сдержанности. Я сильнее этого гребаного влечения, которое все время тянет меня к ней.
Я захожу в ванную и открываю кран — очевидно, одного душа было недостаточно, — а затем снимаю шорты. Я бросаю их в корзину для белья и встаю под горячую воду. Мой член снова наполовину тверд, в то время как моя голова заполнена картинками того, как она кончает, а в ушах продолжают отдаваться сладкие звуки ее наслаждения.
— Доминик, ты готов? — Зовет меня мама.
— Иду… Знаешь, им, блять, действительно стоило бы сшить более удобный смокинг, — жалуюсь я, теребя галстук-бабочку.
— Следи за языком, и этот смокинг сшит на заказ, так что перестань жаловаться.
— Прости, — извиняюсь я, но не всерьез.
— Тебе ведь даже не стыдно. Пойдем. — Мама протягивает руку, и я обхватываю ее своей, провожая к ожидающей машине.
Как только мы оба устраиваемся на заднем сиденье лимузина, я наливаю себе виски из мини-бара.
— Еще раз, в честь чего это мероприятие? И кому мне надо понравиться? — Спрашиваю я.
— О, я не помню, с кем мы сидим. Но я уверена, что ты будешь как всегда очарователен. Мы собираем средства для моего фонда, — говорит мама.
Я не знал, что сегодня она хозяйка вечера. И теперь чувствую себя дерьмовым сыном из-за того, что не был в курсе событий. У моих родителей есть фонд, который предоставляет бесплатную терапию и помощь молодежи, особенно тем, кто причиняет себе вред.
— Прости, я не знал, что это твое мероприятие, — говорю я ей. На этот раз я извиняюсь всерьез.
— Все в порядке. Я не жду, что ты будешь в курсе всех благотворительных мероприятий, Дом. Их очень много.
— Да, но я должен знать о твоих.
Когда мы приезжаем на место, я провожаю маму в зал. Она сразу же берет на себя роль хозяйки и ведет нас к первому столику. Она занимает свое место, а я обхожу стулья, чтобы просмотреть карточки и понять, с кем мне придется провести остаток вечера.