Не все грамматические формы древнерусского языка совпадали с книжными. Ведь книжный язык был создан в IX веке, и его грамматический строй с тех пор оставался неизменным. А живой древнерусский язык менялся с течением времени. Можно с уверенностью сказать, что в XIII веке, когда живут и говорят наши герои, начинает утрачиваться двойственное число, лишь изредка используются в живой речи глагольные формы аориста, имперфекта и плюсквамперфекта. Поэтому вы почти не найдете их в текстах грамот, а вот в повествовании об Иисусе Христе, в Сказании о Борисе и Глебе, в Повести о крещении Руси таких форм много, ведь тексты эти книжные, и грамматические книжные формы в них закономерны.
Не только звучанием и некоторыми грамматическими формами отличался книжный язык русичей от их живого языка.
На книжно-славянском языке совершалось богослужение, на нем русичи обращались с молитвой к Богу, и нес этот язык в себе слова, обозначавшие высокие и светлые понятия: благовествование, благодать, покаяние, любомудрие… Эти новые для древних русичей слова вошли и в древнерусский язык, наполнили его новыми прекрасными образами.
А древнерусский язык питал и насыщал книги живыми выразительными словами. Соединяясь и переплавляясь в единое целое, два этих языка образовали то, что языковеды называют «русский извод книжно-славянского языка». Живой древнерусский язык грамот, летописей и книжно-славянский язык житий, повестей, поучений — таков языковой мир Древней Руси XIII века, в котором оказались наши герои Ваня и Вася.
Усталому путешественнику — моему читателю
Вот и окончилось наше необычайное путешествие в Древнюю Русь, милый мой читатель. Но, прежде чем закрыть «Грамматику древнерусского языка», перелистни еще несколько страниц, посмотри: перед тобой воинские повести Древней Руси — подлинные, такие, какими они сохранились в древних рукописях, в пергаменных книгах XIII в. Грамматика многое открыла тебе, она научила тебя и читать, и понимать по-древнерусски. Прочти же теперь «Повѣсти, отъ древняго списания сложеные»[3], не сробей, не отмахнись, постарайся понять прочитанное. Помни завет наших предков: «Аще поищеши въ книгахъ мудрости прилѣжно, то обрящеши велику пользу души своей».
Повести о житии и о храбрости благовѣрнаго иВеликаго князя Александра
«Повесть о житии Александра Невского» написана в конце XIII века неизвестным автором, знавшим князя смолоду. По своим воспоминаниям и по свидетельствам соратников князя Александра Ярославича автор жития рассказывает о его знаменитых военных походах против «иноверных»: шведов, немцев, литовцев, чуди, — о битве со шведским герцегом Биргером на Неве и разорении Копорья, об освобождении Пскова и Ледовом побоище.
В житии повествуется также о мудрости князя в отношениях с Ордой: князь Александр Невский стремился оградить Русь от опустошительных монголо-татарских набегов замирением с ханом Батыем, а не войной, а если случались нашествия, то «собирал людей распуганных в домы свои».
Воин, защитник вдов и сирот, справедливый судья и добрый радетель о своем народе — таким представляет нам святого благоверного князя Александра Ярославича Невского древняя повесть о его житии.
О Господе нашем Иисусе Христе, Сьше Божии. Азъ, худый и многогрѣшный, малосмысля, покушаюся написати житие святаго князя Александра, сына Ярославля, а внука Всеволожа.
Понеже слышахъ от отецъ своихъ и самовидець есмь возраста его радь быхъ исповѣдалъ святое и честное и славное житие его.
Сей бѣ князь Александръ родися от отца милостилюбца и мужелюбца, паче же и кротка, князя великаго Ярослава и от матере Феодосии. Яко же рече Исайя пророк: «Тако глаголеть Господь: «Князя азъ учиняю, священии бо суть, и азъ вожю я». Воистинну бо без Божия повелѣния не бѣ княжение его.
Но и взоръ его паче инѣхъ человекъ, и гласъ его — акы труба в народѣ, лице же его — акы лице Иосифа, иже бѣ поставилъ его египетьскый царь втораго царя въ Ennrrt, сила же бѣ его — часть от силы Самсона, и далъ бѣ ему Богь премудрость Соломоню, храборъство же его — акы царя римскаго Еуспесиана, иже бѣ плѣнилъ всю землю Иудейскую. Тако же и князь Александръ — πобѣжая, а не noбѣдимъ.
Се же слышавъ король части Римьскыя от полунощныя страны таковое мужество князя Александра и помысли въ собѣ: «Пойду и luitino землю Александрову». И събра силу велику и наполни корабля многы полковъ своихъ, подвижеся в силѣ тяжцѣ, пыхая духомъ ратнымъ. И прииде въ Неву, шатался безумиемь, и посла слы своя загордѣвся, в Новъгородь къ князю Александру, глаголя: «Аще можеши противитися мнѣ, то се есмь уже зде, πлѣняя землю твою».
Александръ же, слышавъ словеса сии, разгорѣся сердцемь, и вниде въ церковь святыя София, и, падь на колѣну, предь олътаремь, нача молитися съ слезами: «Боже хвалный, праведный, Боже великый крѣпкый, Боже превѣчный, основавый небо и землю и положивый предѣлы языкомъ, повелѣ жити не прѣступающе въ чюжую часть». Въсприимъ же пророческую пѣснь, рече: «Суди, Господи, обидящимъ мя и возбрани борющимъся со мною, приими оружие и щить, стани въ помощь мнѣ».
И скончавъ молитву, въставъ, поклонися архиепископу. Епископъ же бѣ тогда Спиридонъ, благослови его и отпусти. Онъ же изшедъ ис церкви, утерь слезы, нача крѣпити дружину свою, глаголя: «Не въ силахъ Богъ, но въ правдѣ. Помянемъ Пѣснотворца, иже рече: «Сии въ оружии, а си на конихъ, мы же во имя Господа Бога нашего призовемъ». Си рекъ, поиде на нихъ в мале дружине, не съждавъся съ многою силою своею, но уповая на Святую Троицу.
Жалостно же бѣ слышати, яко отець его, князь великый Ярославъ, не бѣ вѣдал таковаго въстания на сына своего, милаго Александра, ни оному бысть когда послати вѣсть къ отцю своему, уже бо ратнии приближишася. Темъ же и мнози новгородци не совокупилися бѣша, понеже ускори князь пойти. И поиде на ня въ день въскресения, иуля въ 15, имѣяше же вѣру велику къ святыма мученикома Борису и Глебу.
И бѣ нѣкто мужь старѣишина въ земли Ижерстей, именемь Пелугий, поручена же бысть ему стража нощная морская. Въсприя же святое крещение и живяше посреди рода своего, погана суща, наречено же бысть имя его въ святѣмь крещении Филипъ, и живяше богоугодно, в среду и въ пяток пребываше въ алчбѣ, тѣмь же сподоби его Богъ видѣти видѣние страшно въ тъй день. Скажемъ вкратцѣ.
Увѣдавъ силу ратныхъ, иде противу князя Александра, да скажеть ему станы. Стоящу же ему при край моря и стрежаше обою пути, и пребысть всю нощь въ бдѣнии. И якоже нача въсходити солнце, слыша шюмъ страшенъ по морю и видѣ насадъ единъ гребущь по морю, и посреди насада стояща святая мученика Борись и Глебъ въ одеждахъ червленыхъ, и бѣста рукы держаща на рамѣхъ. Грѣбци же седяху, акы мглою одѣяни. Рече Борись: «Брате Глебе, вели грести, да поможемъ сроднику своему князю Александру». Видѣвъ же таковое видение и слышавъ таковый гласъ от мученику, Пелугий стояше трепетенъ, дондеже насадъ отъиде от очию его.
Потомь скоро поеде Александръ, онъ же, видѣвъ князя Александра радостныма очима, исповѣда ему единому видѣние. Князь же рече ему: «Сего не рци никому же».
Оттолѣ потщавъся наеха Александръ на ня въ 6 часъ дне, и бысть сѣча велика надь Римляны, и изби их множество бесчислено, и самому королю возъложи печать на лице острымь своимь копиемь.
Здѣ же явишася 6 мужь храбрыхъ съ самѣмъ съ нимь ис полку его.
Единъ именемъ Таврило Олексичь. Се наѣха на шнеку, видѣвъ королевича, мча подь руку, и възъѣха по досцѣ и до самого корабля, по ней же хожаху съ королевичемь, иже текоша передь нимь, а самого, емше, свергоша и съ конемь въ воду з доскы. И Божьею милостью невреженъ бысть, и пакы наѣха, и бися съ самѣмь воеводою середи полку ихъ.
Другый — именемь Сбыславъ Якуновичь, новгородець. Се наѣха многажды на полкъ ихъ и бьяшеся единѣмь топоромь, не имея страха въ души своей, и паде нѣколико от руку его, и подивишася силѣ и храбръству его.
Третий — Яковъ, родомь полочанинъ, ловчий бѣ у князя. Се наѣxa на полкъ съ мечемь, и похвали его князь.
Четвертый — новгородець, именемь Мѣша. Се пѣшь натече на корабли и погуби 3 корабли з дружиною своею.
Пятый — от молодыхъ его, именемь Сава. Ce въѣха въ шатеръ великый королевъ золотоверхый и подъсѣче столпъ шатерный. Полци Олександрови, видѣвши шатра паденье, възрадовашася.
Шестый — от слугъ его, именемь Ратмѣръ. Се бися пѣшь, и оступиша его мнози. Он же от многыхъ рань паде и тако скончася. Си же вся азъ слышахъ от господина своего великаго князя Олександра и от инѣхъ, иже въ то время обрѣтошася въ той сѣчи.
Князь же Александръ возвратися съ побѣдою, хваля и славя имя своего Творца.
Во второе лѣто по возвращении съ побѣды князя Александра приидоша пакы от Западный страны и возградиша градь въ отечьствѣ Александровѣ. Князь же Александръ въскорѣ иде и изверже градь ихъ до основания, а самѣхъ извѣша и овѣхъ съ собою поведе, а инѣхъ, помиловавъ, отпусти, бѣ бо милостивъ паче мѣры.
По побѣдѣ же Александровѣ яко же побѣди короля, въ третий годь, въ зимнее время, поиде на землю немецькую въ велицѣ силѣ, да не похваляться, ркуще: «Укоримъ Словеньскый языкъ ниже себе».
Уже бо бяше градь Псковъ взять и намѣст от немець посажени. Онъ же въсκорѣ градь Псковъ изгна и немець изсѣче, а инѣхъ повяза и градь свободи от безбожныхъ немець, а землю ихъ повоева и пожьже и полона взя бес числа, a овѣхъ nocѣчe. Они же, гордии, совокупишася и рекоша: «Поидемъ и noбѣдимъ Александра и имемъ его рукама».
Егда же приближишася, и очютиша я стражие. Князь же Александръ ополчися, и поидоша противу себе, и покрыша озеро Чюдьское обои от множества вой. Отець же его Ярославъ прислалъ ему брата меньшаго Андрѣа на помощь въ множесτвѣ дружинѣ. Тако же и у князя Александра множество храбрыхъ, яко же древле у Давыда царя силнии, κρѣщии. Тако и мужи Александровы исполнишася духомь ратнымь, бяху бо сердца ихъ, акы сердца львомъ, и рѣша: «О княже нашь честный! Нынѣ приспѣ время намъ положити главы своя за тя». Князь же Александръ воздѣвъ руцѣ на небо и рече: «Суди ми, Боже, и разеуди прю мою от языка непреподобна и помози ми, Господи».