– Они любят тебя.
– Могли бы любить чуточку поменьше, – рассмеялась Элла.
– Это невозможно.
Они вместе вошли в столовую. По залу, подобно крошечным небесным паромам, носились дирижаблики, расхваливая блюдо дня. Суши-конвейер извивался змеей над столами, по проходам между ними летали нарядные карты меню, предлагая всевозможные чудеса: пицца-башни, парящие друг над другом; бесконечную лапшу, которая удлинялась каждую секунду; лепешки-дразнилки, которые разворачивались, показывая начинку, и снова заворачивались обратно; стеклянные контейнеры, стреляющие разноцветным попкорном; довольные драники и смеющиеся самосы; шоколадный фонтан, в который можно макать проводники из песочного теста, и еще много, много всего. Элле казалось, что она гуляет в парке среди фургончиков с волшебной едой. Ей не терпелось попробовать все, что предлагали.
Необычайн-директор Макдоналд издали помахал ее крестной.
– Элла! – подскочил откуда-то Джейсон. – Я забил тебе место… – Он не договорил, заметив тетю Сьеру, потом чуть слышно поздоровался.
Крестная снова чмокнула Эллу в щеку:
– Еще поговорим. Беги к друзьям.
И она решительно повернула к преподавательскому столу. А Элла с Джейсоном направились туда, где сидел первый уровень. Столы ломились от еды, вокруг сидели ребята, которых Элла наверняка уже видела на уроках, но пока еще не запомнила.
– Ты получила мою записку?
– Какую записку?
– Блин, опять кротти меня надули. Взяли сахар и смылись. – Джейсон хлопнул себя по лбу. – Надо отдавать угощение после.
– После чего?
– Да уже неважно.
Джейсон подвел Эллу к столу, за которым сидели по большей части темнокожие ребята. Имена многих она уже запомнила, но все равно была рада, что почти все еще ходили с бейджиками на груди.
При виде Эллы они подняли головы и замолчали. Абина нахмурилась, и толстый паук, угнездившийся в ее волосах, моргая, уставился на Эллу.
– Привет.
Некоторые буркнули что-то в ответ, другие сдержанно улыбнулись. Часть учеников сняли кристаллы-переводчики и болтали между собой на языках, незнакомых Элле.
Они с Джейсоном нашли свободные места и сели. Элла почувствовала, как внутри поднимается нервная дрожь, но тут подоспели дети звезд с тележкой еды.
– Элла, привет! Ты меня помнишь? – Это был Овен, который наводил порядок в ее новой комнате после переезда. – Димсамы, пляшущие пельмени, на пару или жареные. Выбирай!
Джейсон взял бамбуковую корзиночку.
– Мой брат Уэс говорит, что они ведут себя по-разному в зависимости от начинки. Димсамы с цыпленком носятся как бешеные, а со свининой – все больше лежат на боку.
Элла нерешительно пожала плечами. Ей хотелось всего.
– Начни с этого. Я сейчас вернусь. – Овен протянул ей корзиночку.
Подходили другие дети звезд с тележками.
– Горячий карри! Индийская кухня, все штаты! Кухни Ямайки, Тринидада, Гайаны, Японии, Вьетнама, Малайзии и других… Выбирайте, разбирайте, пока все горячее до слез, а то сами заплачете, да поздно будет.
– Ешьте скандальные крылья, пока они вас не оскорбили.
– Пиратские лепешки пури, такие разгоряченные, что готовы подраться с собственными специями.
– Фыркающий фалафель сыплет сальными шуточками!
– Бобы против фасоли! Кто вкуснее? Поединок века начинается! Кто за кого?
Элла все колебалась – большой выбор сбивал с толку, а окружающие продолжали на нее таращиться. В конце концов она подцепила палочками с зависшей над столом конвейерной ленты четыре суши от шефа Оширо.
– Все готовы? – спросила Абина, хлопнув в ладоши. – Тележка с джолофом уже здесь.
Красочные горшочки с рисом вертелись и подпрыгивали от нетерпения, крышечки на них съезжали набок, желая показать содержимое. На боках развевались маленькие флажки.
– Ага, ты уже знаешь нашу традицию! – хмыкнул сын звезд.
– У меня есть старшая сестра, – ответила Абина. – Ну давайте посмотрим, какой джолоф самый лучший.
– А как же рис с горошком? – спросила Тиффани.
– В следующий раз. – Абина схватила горшочек с флажком Ганы. – Ну, кто какой берет?
– Что происходит? – шепотом спросила Элла у Джейсона.
– Не знаю, – ответил он, сражаясь со скандальным куриным крылом.
– Самый лучший джолоф готовят в Гане! – хвастливо заявила Абина.
– Ну нет! В Нигерии! – Точи, подскочив, выхватил горшочек из тележки.
– Всем известно, что в Сенегале. – Еще один горшочек взял Усман.
– Ха, в Сьерра-Леоне, конечно. – Это уже Намина.
– Только Мали! – Бубакар вытащил пятый горшочек.
– Кот-д’Ивуар! – крикнула Клоди, хватая шестой.
Последние три взяли Лимнуйу, Фату и Дарэ, выступавшие соответственно за Камерун, Гамбию и Того.
– Посмотрим, посмотрим… – Абина крепко держала горшочек за бока, не давая ему скинуть крышку. – Правила простые: выигрывает тот, чей горшочек выше подпрыгнет.
Все радостно завопили, и Элла пожалела, что не может принять участие. Она никогда не пробовала джолоф, но, может быть, джамбалайя подошла бы? Это ведь тоже блюдо из риса.
– Юссеф, у тебя самые длинные руки. Будешь судить, – распорядилась Абина.
Юссеф встал, вытянул вверх длиннющие коричневые руки.
– Готовы? – расплылась в улыбке Абина. – Три… четыре!
Участники соревнования одновременно скинули крышки с горшочков и запели над рисом. У Эллы по спине пробежала дрожь. Это пение напомнило ей чарование. Они были похожи!
Ребята выстукивали ритм пальцами по столу, создавая единую вибрацию. Одна за другой рисинки в горшках начали подпрыгивать. Голоса звучали все громче, и рисины прыгали все выше и выше. У Эллы сердце колотилось в такт.
Первой в ладонь Юссефа ударилась рисинка Точи. Мальчишка вскочил, сияя от радости:
– Наиджа – Нигерия – всегда впереди!
Остальные принялись хлопать ладонью о его ладонь, повторяя:
– Нигерия! Нигерия!
Побежденная Абина плюхнулась на свое место.
– Это было потрясающе! – сказала Элла. – Вы пели прямо как мы. Как чародеи.
Абина зло сузила глаза, и за столом наступила тишина. Джейсон перестал жевать.
– Мы не такие, как вы, – резко сказала Абина.
– Но… – У Эллы сжалось горло.
– Мы делаем это по-другому, – с улыбкой попытался объяснить Точи.
Кто-то чуть слышно шепнул: «Тузы». Элла быстро окинула взглядом сидевших за столом – кто?
– Нет. Мы сами другие, – жестко произнесла Абина.
Она отвернулась, заговорила со смехом на неизвестном языке, который даже кристалл-переводчик не мог расшифровать. У Эллы внутри все перевернулось. Казалось, между ней и остальными вдруг выросла гора.
Слова Абины без остановки пульсировали в голове.
Мы другие.
Элла, привет. Кое-какие подсказки для тебя от моей сестры Беатрис.
По вторникам синяя линия фуникулера начинает работать позже. По понедельникам обязательно забегай в институтский магазин – в этот день у них завоз. Там все есть – перья, чернильницы, облачные ластики. Если хочется чего-нибудь особенного из еды, напиши по звездной почте шеф-повару Оширо, и тебе все приготовят.
Привет, Джейсон. Мне правда не нужна помощь. Ну, в смысле, почти не нужна.
P. S: Я слышала, что японские суфле-панкейки готовят только по воскресеньям. Это правда?
Здравствуй, моя малышка. Я так по тебе скучаю. Отправила тебе посылку с чаропчелками и майскими леденцами. Ты знаешь, я не люблю, когда ты объедаешься карамелью, но тебе, наверное, не хватает домашних сладостей.
Бриджит, ты забыла сделать домашку. Я оставила черновик на столе. Скажи, если нужна помощь.
Элла, мне пофиг.
Элла, приветик! Я впервые отправляю письмо звездной почтой. Надеюсь, все получится. Дома все норм. Мадам Коллетт твердит, что в Аркануме ты утратишь все способности к чарованию, но я отвечаю, что это не так. Напиши, чем тебя там кормят. Скучаю по тебе.
Глава седьмаяСпеции и смертбули
Конец сентября сменился началом октября, и воздушные климат-шары стали золотисто-желтыми и оранжевыми под цвет листвы. С медных фонарей свисали маленькие тыквочки, и даже роботы надели свитера и шарфы. Дети из теплых стран спорили, когда выпадет первый снег, а Элле все не верилось, что она уже две недели живет в Аркануме. Она теперь знала, на каком фуникулере доехать до класса, где будет проходить урок; какие роботы наябедничают на тебя, а какие – расскажут анекдот; и какие учителя с готовностью ответят на твои вопросы, а какие – только отмахнутся.
Элла и Бриджит шли через холл башни Вкуса, направляясь на урок по специям, который вел Мастерджи Такур. Это было их первое занятие в его классе – наконец-то началось изучение специализации разных факультетов. Бриджит слегка оттаяла, и теперь они с Эллой нередко ходили вместе в столовую и на уроки и даже иногда болтали по вечерам. В связи с этим мама напомнила Элле о фамильном обаянии Дюранов: «Мы и айсберг можем растопить, если понадобится», – она это часто говорила. Эллу радовало, что есть человек, который, как и она, был здесь чужим и не осуждал ее за то, что она столько всего не знает о необычайнах.
– Могли бы подольше за завтраком посидеть, – протянула Бриджит.