— Приготовь мне свой напиток, Эдда, — велел Сигурд, прискакав домой. — Тот, что помогает против колдовства.
— Он очень сильный, — сказала Эдда. — Кто знает, как он на тебя подействует.
— Делай, что тебе велят! — Сердце Сигурда отчаянно колотилось.
Ночью он спал беспокойно. Однако никакая порча не тронула сына ярла.
Следующее утро было сырое и пасмурное, как бывает только в осеннюю пору. Сквозь дымовое отверстие просачивался тусклый, сероватый свет. Сигурд хлопал глазами и слушал сердитое стрекотание двух сорок, которые дрались из-за червяка под оконным проемом его спального покоя.
— Сыну ярла пора вставать. Сегодня он поедет на тинг.
На руке у Эдды висела одежда Сигурда: исподняя рубаха, верхняя, кожаные чулки и штаны. Лежа в постели, Сигурд потянулся и тут же вспомнил вчерашнее. Полно, да был ли он вчера в лесу? Может, ему все это только приснилось. После зелья Эдды голова у него была тяжелая.
Наконец он окончательно проснулся и сбросил с себя меховое одеяло.
— Эдда, быстрей! Где мое платье? Да шевелись же ты!
Сжав губы, Эдда помогала ему завязывать ремни, застегивать пряжки. Глаза ее были похожи на черные камешки, волосы растрепались. «Какая она некрасивая, — подумал Сигурд. — Совсем как Ворона». Сигурд с досадой пнул ее ногой — она недостаточно быстро шнуровала ему башмак. Во дворе ржали кони, позвякивала сбруя.
Сигурд уже собирался бежать, когда Эдда окликнула его.
— Обожди, Сигурд!
Он обернулся, ожидая услышать от нее хотя бы ласковое слово. Может, она попросит его быть поосторожней, чтобы он живой и невредимый вернулся к ней. Когда-то Эдда всегда его так напутствовала. Но теперь, после того как он выдал раба, кажется, все изменилось.
— Сыну ярла не пристало отправляться в путь без плаща.
Пока она накидывала на него плащ и застегивала на плече серебряную булавку, Сигурд внимательно следил за ее лицом.
Она не сказала ему на прощание ни слова.
У двери Сигурд обернулся, но Эдда даже не смотрела на него. Она торопливо приводила в порядок его постель.
Проклятая баба!
Но стоило Сигурду очутиться во дворе, как он тут же забыл про Эдду.
Какие красивые кони стояли на лужайке перед домом! Они лоснились на солнце, и сбруя на них сверкала позолотой.
Ярл был уже в седле. Вороной потряхивал гривой и нетерпеливо бил копытом о землю. Рядом с ним ждал Сигурда его Белогривый. Из конюшни вышел отцовский раб Дигральде, он поднял Сигурда и посадил в седло. Вскочили на коней и старшие братья Сигурда, а за ними — дружинники и слуги.
Сигурд ехал рядом с отцом. Он подставил лицо солнцу и засмеялся. Кругом раздавался смех и крики, на порогах домов стояли люди и махали вслед всадникам. Сигурд заметил горбатое существо в темном платье, прилепившееся к длинной стене гридницы. Он сразу узнал ее. И был немало поражен, когда ему показалось, что ярл, проезжая мимо, кивнул колдунье.
Они поднимались по склону. Неожиданно просвет между скалами начал сужаться. Под ними простирался Фьорд Троллей, черный и блестящий, как драконий глаз. Тропинка уходила в ущелье. Природа здесь была непривычно суровая и дикая. Прямо перед ними, между отвесными горами, лежало Ущелье Великанов. По нему были разбросаны замшелые валуны, словно их раскидала чья-то могучая рука. С горной стены в ущелье с ревом низвергался водопад, окруженный синеватой, как лед, водяной пылью. Ярл приказал пустить коней на луг, где трава еще сохранила летнюю свежесть. Там паслось небольшое стадо овец. Сигурд догадался, что овцы принадлежат отцу, — их пасла старуха Кумба, самая старая из рабынь ярла. Она как раз собиралась гнать овец домой, в долину.
Сигурд сел на траву и запрокинул голову. При виде отвесной скалы, подпиравшей небо, его взяла оторопь. По словам стариков, именно в этом ущелье бог Тор[56] бился с великанами. Ну и шум, наверно, стоял тут, когда великаны столпились на дне этой огромной впадины. Сигурду чудилось, что он слышит их крики, сотрясающие горы, и видит, как Тор, сверкая глазами, исполинским молотом обращает великанов в груду камней.
На самом верху скалы, над ущельем, Сигурд заметил маленький домик, который цепко держался за камни. Он как будто висел между небом и землей. В недоумении Сигурд не сводил с него глаз.
— Смотришь на Ущелье Великанов, сын ярла?
К Сигурду подошла Кумба.
Он отвернулся. Старуха была безобразна: два зуба на весь рот, сгорбленная спина, сморщенное землистое лицо.
— Я все помню, — зашептала Кумба в самое ухо Сигурду. — Ты вот-вот должен был родиться. В том доме тогда жила рабыня… Ее там скрывали.
От лохмотьев Кумбы шел острый, неприятный запах. Сигурд поднялся, чтобы присоединиться к остальным путникам. К горлу подкатывала тошнота.
— Рабыня-то была ярлова, — шептала Кумба, не отставая от Сигурда. — Не чета другим. Волосы черные, как сажа, маленькие, нежные ручки.
Говорили, будто она издалека, из южных земель… Но она померла от родов…
Сигурд остановился и украдкой взглянул на Кумбу. Ее старые, тусклые глаза подернулись влагой, казалось, она плачет.
— А ребеночек-то у нее родился уродцем.
У Сигурда пробежал мороз по спине. Кумба считала, что жена ярла сильно гневалась и многие желали смерти новорожденной девочке. Однако ее все-таки оставили в живых. Она умела заговаривать скотину. Коровы, за которыми она ходила, тучнели и давали много молока…
Голос ярла прервал ее рассказ. Отец велел собираться в путь.
Зазвенели сбруи и уздечки, люди вскочили на коней. И по узкой тропе двинулись в селения, расположенные по ту сторону гор.
Но Сигурд заметил, что отец поднял голову и посмотрел на убогий домик, нависший над обрывом.
Кумба тоже это заметила. Криво усмехнувшись, она погнала овец в долину.
Солнце стояло над самым ущельем, когда путники подъехали к низкому, бедному жилью. Ярл ударил копьем в дверь. Из дома опасливо выглянул седой бонд и с испугом уставился на нежданных гостей. Из-за его спины выглядывала встревоженная старуха, его жена.
— К тебе пожаловали славные гости, — обратился ярл к хозяину. — Угости-ка нас получше.
— Много вас, мне всех не накормить, — запричитал хозяин.
Ярл недобро рассмеялся.
— Ведь это я разрешил тебе поселиться на этой земле, тут каждый камень принадлежит мне. Так что окажи нам должное гостеприимство.
Старик рванул на себе волосы и закрыл лицо руками. Старуха исподтишка погрозила кулаком людям ярла. Двое слуг уже отправились в хлев за телкой.
Сигурд отвел Белогривого в тень дома.
К нему подбежали братья.
— Пойдем на луг, сразимся, пока готовят угощение!
— Не пойду! — Сигурд сжался в комок, готовясь дать отпор.
— Еще как пойдешь! — усмехнулся старший брат и, схватив Сигурда за руки, приподнял над землей.
Сигурд зубами впился ему в руку.
— Гаденыш! — прошипел брат и ударил его кулаком.
Несмотря на сопротивление Сигурда, братья потащили его с собой.
— Сыновья ярла почище волков, — пробормотала старуха и плюнула им вслед. — Пусть же все боги Асгарда[57] пошлют им свое проклятье.
Насытившись, ярл сказал:
— Раз вы едете со мною на тинг, наденьте свое самое лучшее платье. Пусть все видят, что вы из рода ярлов.
Вскоре они были готовы. Ярл облачился в нарядный синий плащ, полы которого прикрывали круп коня. На сыновьях были красивые белые рубахи с золотым шитьем и серебряные пояса.
Отец улыбнулся:
— Теперь в путь, сыновья!
Кони прядали ушами, храпели, били копытами землю и грызли удила. Ходкой рысью дружина выехала со двора.
Много разных людей съехалось на тинг.
Много разных людей съехалось на тинг.
Большей частью бонды, которые хотели решить спор о наследстве, уладить распри с соседями или получить виру[58] за убийство. Одни прибыли сюда по фьорду на кораблях, другие приехали верхом через горы, чтобы присутствовать на тинге от начала и до конца. Во всех окрестных усадьбах, на всех сеновалах расположились люди, собравшиеся на тинг.
Ярл приехал на тинг, чтобы помочь одному из своих родичей в тяжбе об убийстве. Но не только ради этого пустился он в путь. Ярл хотел построить себе новый корабль. А он слыхал, что именно в этом году на тинг приедут корабельные мастера, известные своим искусством. Они строили корабли для хёвдингов и других богатых людей. Их-то ярл и собирался залучить к себе на зиму. Он озабоченно оглядывался по сторонам в надежде увидеть их палатку среди множества холщовых палаток, поставленных вокруг площади, на которой происходил тинг.
Вдруг ярл дернул поводья.
— Видите, кто сюда пожаловал? — тихо спросил он.
Сыновья посмотрели в ту сторону, куда указывал отец. Там, на гребне холма, стояла группа всадников. Сверкали копья и боевые топоры.
— Вон как вооружились, — заметил ярл. — И лезвия их топоров глядят в нашу сторону.
Впереди стоял высокий всадник в плаще с меховой опушкой, за ним — подросток в таком же дорогом одеянии.
— Запомните этих двоих, — сказал ярл. — Это сам Иллуги и змееныш Торд, его сын. Не забывайте, что люди из этого рода убили вашего брата. Ваш долг — отомстить им!
— Будь уверен, отец, мы этого не забудем, — в один голос пообещали старшие братья.
Но Сигурд промолчал. Все его существо сковал страх. Враги, застывшие на гребне холма, напоминали стаю воронов. Черные фигуры на фоне золотистого неба не предвещали добра. Сигурд вспомнил страшную борьбу, которую ему однажды довелось видеть: дрались два ворона, они клевали и рвали друг друга, пока не упали оба, истерзанные и окровавленные. Неужели то же самое ждет и эти два рода?
Ему вдруг захотелось очутиться подле Эдды. Бывало, наслушавшись страшных сказок, он влезал к ней на колени и чувствовал себя в тепле и безопасности. Но теперь он большой и ему стыдно искать прибежища у Эдды.