Мама Мяфф пошевелилась, открыла глаза и удивленно спросила:
— Кто тут? Что такое?
Мурр на подкашивающихся лапах вошел в клетку и сел на хвост. Он плакал, и ничего не мог с собой поделать. Бусинки слез висели на длинных усах, переливаясь в полумраке, словно росинки.
— Мурр?.. — еще не веря, прошептала мама Мяфф: — Сынок, это правда ты?! Не может быть!
В комнату с клетками тем временем гурьбой ввалились Боря, Пыхча и Лакки. От шума роликового конька и топота лап Боевые Коты начали просыпаться, послышалось удивленное мяуканье, кто-то привычно дернул когтями решетку, проверяя — может, сегодня не выдержит, сломается?
Мурр, обняв маму лапами, сидел рядом с ней, уткнувшись мокрым носом в густую и такую родную шерсть, а Мяфф гладила котенка и приговаривала:
— Не плач, теперь все будет хорошо… Не плач, маленький Мурр… Не плач…
Мурр на радостях совершенно забыл обо всем, а время между тем поджимало. Охранник мог вернуться в любой момент, и тогда Лакки взял дело освобождения племени Боевых Котов в свои проворные лапы.
Он забрался на самый верх, и принялся перескакивать с полки на полку, отпирая клетки. Всем Боевым Котам Лакки говорил одно и тоже слово:
— Свободен! Свободен! Свободен!
В комнате стало шумно. Коты и кошки дождем сыпались с полок на пол, где их встречали хорошо знакомые каждому еще по жизни на свалке Боря и Толстая Пыхча.
Сказать, что пленники были удивлены и обрадованы — значит ничего не сказать. Проведя столько времени в заточении, они поначалу отказывались верить в происходящее, но умный Боря, чтобы расставить все по местам, сказал краткую речь:
— Друзья! Мы пришли освободить вас, и нам это удалось. Но надо торопится — скоро может вернуться человек, который вас охранял. Поэтому все вопросы отложим на потом.
Боевые Коты принялись обнимать и тормошить Борю, а короткохвостый Ухарр сказал, обращаясь к остальным:
— Я всегда верил в наших друзей! И в Борю, и в Пыхчу!
— Да мы-то что! — хором ответили в душе очень довольные черепах и морская свинка: — Это все Мурр…
— Как — Мурр?! Какой Мурр?! Это сын Марра и Мяфф? Разве он жив? А где он? — наперебой заголосили Боевые Коты, оглядываясь.
И тут заплаканный, но счастливый Мурр вместе со своей мамой вышел из ее клетки и замер на краю нижней полки. К нему тот час бросились папа Марр, повзрослевшие сестры Мухх и Мяхх, двое котов под лапы подвели почти совсем седого вождя Боевых Котов — дедушку Урра.
— Какая трогательная встреча. — смахивая слезы, сказала Толстая Пыхча, а Лакки, который закончил освобождение племени Боевых Котов, только фыркнул:
— Кошачьи нежности!
И отвернулся, чтобы скрыть предательски блеснувшие глаза.
Итак, Боевые Коты обрели свободу. Но теперь нужно было еще выбраться из Института, и Мурр, наконец-то нашедший свою семью, и немного успокоившийся, решительно топнул лапой:
— Друзья! Родичи! Дед, папа, мама, сестры! Надо спешить! На улице нас ждут Дикие ежики, они прорыли под забором ход. Будем бежать быстро, иначе ходилины поднимут тревогу. За мной!
Боевые Коты мохнатой лавиной бросились прочь из ненавистного вивария, но никакой паники не было. Конечно, проведя в заточении почти год, все кошки и коты сильно ослабели, и тем не менее те, кто сильнее, помогали немощным, а здоровые заботливо поддерживали больных.
Маленького Лакки едва не затоптали, и тогда папа Марр лапой подсадил ласку себе на спину:
— Давай сюда, освободитель! Как тебя?.. Лакки! Будем знакомы — Марр! Друзья моего сына — мои друзья! Ну, вперед!
Промчавшись по пустому коридору, племя и его спасители ринулись вниз по лестницам, и тут прямо у них на пути возник охранник. Конечно, он не смог поймать Вырви-глаза и Храпучее пузо, и теперь, усталый и злой, поднимался обратно, чтобы подремать в виварии.
Боевые Коты на мгновение замерли. Кто-то громко ахнул, кто-то даже поджал хвост, но вольный ветер свободы уже раздувал им ноздри, и дряхлый дедушка Урр, вдруг оттолкнув помогавших ему идти, рявкнул:
— Свобода или смерть! У-у-а-а-я-м-я-а-у!!!
И отважно прыгнул прямо охраннику на грудь.
— У-у-а-а-я-м-я-а-у!!! — проревели свой клич Боевые Коты и бросились вперед, оскалив клыки и выпустив когти.
Если кто-то думает, что обычная домашняя кошка — это безобидный зверек, он сильно ошибается. Попробуйте-ка просто удержать ее в руках, если она этого не хочет!
А уж когда почти три десятка рвущихся на свободу котов и кошек идут в атаку — их не сможет остановить ни один даже самый сильный и отважный зверь.
Охранник вивария, кстати, был вовсе не сильным, а уж тем более далеко не отважным. Он попытался отодрать от себя дедушку Урра, нелепо взмахнул руками, и тут лавина мохнатых тел накрыла его, погребла под собой, промчалась по нему и ринулась дальше, вниз по лестнице.
Кряхтя, охранник кое-как сел, исцарапанными и покусанными руками нашарил фуражку и зачем-то натянул ее на свою всклокоченную голову. Меньше всего на свете ему сейчас хотелось преследовать кошачью орду. Он вытащил из кармана сигарету и закурил, тоскливо думая, что он завтра скажет директору Института по поводу исчезнувших кошек.
На левой щеке охранника отчетливо темнел ровный и даже в чем-то красивый след от Бориного роликова конька…
Вырви-глаз и Храпучее пузо, благополучно обманув своего преследователя, поджидали освобожденных и освободителей у окна на первом этаже.
Боевые Коты по одному забирались на оконный переплет и ныряли в открытую форточку. Мурр и Лакки, первыми выбравшиеся на улицу, расставили Черноногих ежей с той стороны забора охранять окрестности — так, на всякий случай.
Мурр, сам не свой от радости, в то же время делал все четко и быстро. В голове его уже созрел план: «Вести всех Боевых Котов в Грязнульник нельзя — они там просто не поместятся. Нужно прямо отсюда, от институтского забора, идти к Старому заводу, там передохнуть, а потом спешно уходить к Большому оврагу».
Когда все Боевые Коты собрались в кустах по эту сторону подкопа, Мурр рассказал им о своем плане.
— Помнится, сынок, нас вот также сцапали на пустыре, когда мы остановились там передохнуть. — сказал папа Марр, но дедушка Урр, страшно гордый за своего внука, кряхтя, покачал головой:
— Марр, ты не прав. Сейчас ночь, и мы сумеем незаметно добраться до Старого завода. Меня, правда, немного беспокоит другой вопрос — а куда потом? Где мы будем жить, восстанавливать силы, лечиться? Ведь на нашей свалке — крысы…
Все заговорили разом, кто-то предложил идти жить в лес, кто-то — еще куда-то, но тут Мурр поднял лапу — и все затихли, глядя на котенка.
— Какие крысы? — улыбаясь, с великолепно разыгранным удивлением, спросил Мурр: — Никаких крыс давным-давно и в помине нет.
— Ага! — со спины папы Марра подтвердил Лакки, расчесывая свой хвост: — Мы их это… того. Короче, и хвостов не осталось!
И все снова загомонили, замяукали…
Вскоре по улицам ночного города под хрустальный звон ломающегося на лужах тоненького ледка промчалась серая в темноте стая кошек. На спине самой первой из них сидел, хищно пригнувшись, маленький пушистый зверек, в котором знатоки животного мира без труда опознали бы обыкновенную чернохвостую ласку.
Потом по пятам за кошками весело протопали тоже серые во мраке лесные ежи. Замыкали же это странное шествие и вовсе неизвестно как оказавшиеся в такой кампании создания — морская свинка, черепаха верхом на роликовом коньке и кот-подросток, рыжий, со рваным ухом.
Дворник дома номер восемь, что на улице Пушкина, как раз вышел из дворницкой, намереваясь назло всем спящим жильцам пошаркать метлой по тротуару. Но когда мимо него в абсолютном молчании промелькнули серые тени, он в ужасе отшвырнул орудие своего труда и бросился наутек.
Наутро дворник вызвал врача и ушел на больничный. Но он так и не узнал, привиделись ему ночные кошки, ежи, морские свинки и черепахи, или нет…
Боевые Коты, Черноногие ежи и все остальные собрались на пустыре и отдыхали перед решающим броском из Города.
Чуть в стороне глыбился в темноте высокими стенами и толстыми трубами заброшенный Старый завод. Серп луны только-только выполз из-за тучи, и в его голубоватом свете красиво блестели замерзшие лужи и наст на осевших сугробах.
Отдыхать решили не больше часа — ночь катилась к утру, нужно было спешить. Ежики по большей части улеглись спать — они и так этой ночью потрудились на славу.
Боевые Коты разминались перед дальней дорогой — за время их плена лапы у многих ослабли, животы провисли, шерсть свалялась, и теперь надо было все приводить в порядок.
Пока суть да дело, Мурр, Боря, Лакки и Толстая Пыхча рассказывали недавним пленникам обо всем, что случилось с ними за это время. Особенно потрясли Боевых Котов истории о Великой битве с крысами, в которой Мурр одолел Хвостобоя, и спасение каланов от Одноглазого пирата.
— Если бы не мой сын… — авторитетно сказал папа Марр: — Еще неизвестно, какая судьба ждала бы нас в этом Институте, будь он трижды проклят! Может, и с нас, так же, как с этих морских бобров, поснимали бы шкуры, да и вся недолга…
Мурр от этих и многих других очень лестных для котенка слов прямо таки сиял в темноте, словно лампочка, но вредный Лакки, подкравшись незаметно с боку, неожиданно дернул Мурра за усы.
— Ой! — котенок вскочил на лапы, тряся головой: — Лакки, ты чего? За что?
— А это чтобы очень-то не зазнавался. — спокойно ответил Лакки, усевшись рядом с дедушкой Урром, а тот улыбнулся:
— Твой друг совершенно прав, маленький Мурр! Ты, конечно, молодец, но запомни — одинокий дуб и ветер ломает, а целую рощу осин и буре не одолеть! Твоя слава — она ведь не только твоя, она — ваша, всех-всех — и Борина, и Лакки, и Толстой Пыхчи, и всех ежей, и Гра, и Ш-ш-ш, и, конечно же, Рыцаря Ца, с которым я бы очень хотел познакомится. И даже Хомуса, Ква и Суслик-зона! Без каждого из них ничего могло бы не получится, и поэтому помни: важнее всего на свете — крепкая дружба, а слова, пусть даже и самые приятные — всего лишь слова, их ветер носит…