На рассвете, когда вахтенные открыли глаза, из груди их вырвался вопль ужаса: шар, еще накануне вечером крепко привязанный к задней части шлюпки, исчез! Фарандуль и Мандибюль, прибежавшие на первые же крики, бросились на корму, чтобы выяснить причины этого прискорбного происшествия. Было ли виной всему ослабление тросов или же непринятые меры предосторожности? Одного-единственного взгляда им хватило, чтобы понять: никакого происшествия, никакого случайного обрыва тросов не было – произошло преступление!
Тросы были кем-то перепилены!
И никто ничего не видел, ничего не слышал! А ведь они находились посреди льдов в двухстах лье от какой-либо обитаемой земли!
Кого подозревать? Какого негодяя обвинять в этом гнусном преступлении, которое сводило на нет все их изощренные комбинации и нарушало все планы? К одному из лееров оказался прибит плакат, на котором заглавными буквами были выведены такие строки:
Приказываем всем отказаться от экспедиции на полюс. Нарушителей ждет суровое наказание.
– Так это было серьезно!.. – взрычал Фарандуль. – Что ж, господин губернатор Северного полюса, мы еще посмотрим, кто кого! Пусть мы и лишились воздушного шара, шлюпка у нас все еще остается – на ней-то мы и выйдем в свободное ото льда море, даже если нам придется взорвать все эти ледяные заторы!
Никто за всю эту роковую ночь ничего не видел и не слышал, за исключением Трабадека, который нес вахту с полуночи до трех утра: он признался, что, буквально на миг пробудившись, заметил среди айсбергов тень какого-то судна. Он принял эту тень за хорошо всем известный корабль-призрак и потому, несколько раз перекрестившись, снова уснул.
– Сомнений быть не может, – шепнул Фарандуль на ухо Мандибюлю, – у нашей экспедиции есть враг, и враг серьезный. Кто этот «губернатор Северного полюса» и какой у него может быть интерес помешать нам достичь цели – я пока не знаю, но рано или поздно обязательно выясню!
– Пока же, – заметил Мандибюль, – нам нужно двигаться вперед!
– Разумеется! Вперед, несмотря ни на что! Наша гондола-шлюпка прекрасно чувствует себя в море, мы доберемся на полюс и на ней!
– Но как же ледяные заторы?
– Мы найдем какой-нибудь проход! Столько моряков прорывалось через эти льды в свободное от них море – проберемся и мы! Так что – вперед!
Гондола-шлюпка не стала терять время на то, чтобы узнать, что приключилось с украденным воздушным шаром. Она приступила к углубленному изучению трещин во льдах, пытаясь обнаружить среди тысяч их ответвлений столь желанный проход. Сейчас она находилась в тех местах, где протекают, идя от Мексиканского залива к полюсу, теплые воды Гольфстрима, но, как ни старалась, искомого прохода во льдах так и не могла обнаружить.
Но что же стало с кораблем-призраком, который мельком видел Трабадек? Неся вахту на марселях, наш бретонец вроде как заметил его снова, и, когда гондола-шлюпка пошла в указанном им направлении, столь желанный проход наконец-то был найден.
Фарандуль больше не сомневался: загадочный враг экспедиции также шел к Северному полюсу, немного обгоняя их.
Берлинский научный конгресс: операции
Глава III
Ледяные заторы. – Сражения при помощи кипятка. – Медведи и ученые. – Тюлени с льдины говорят на латыни. – Помолвка приемного отца Фарандуля и молодой эскимоски
Вот уже три недели гондола-шлюпка плыла к полюсу через ледяные заторы; за исключением разрушения монументальных айсбергов, которые едва не потопили ее в узком проливе, никаких других инцидентов не происходило. Стоял жуткий холод, и, даже несмотря на влияние теплых вод Гольфстрима, в последнем рукаве которого шла шлюпка, температура держалась в пределах сорока – сорока пяти градусов ниже нуля. Прежде чем продвигаться дальше, Фарандуль позволил экипажу устроить большую охоту на шубы белых медведей, не лишнему удовольствию в этих краях.
Эта охота не вызвала никаких дополнительных проблем: белых медведей было полным-полно на льдинах, посреди многочисленных стай тюленей и моржей, толстым слоя жира которых были обмазаны практически все медвежьи шкуры.
К сожалению, пулями этих гигантских медведей было почти не сразить: если случайно они и пробивали шкуру, то терялись в жире, не причиняя иного ущерба их получателям. Медведи немного чесались, но и только.
Решив не упорствовать в применении карабинов и ружей, матросы запаслись более страшными снарядами, которые Фарандуль не поленился захватить с собой на всякий случай. Мы имеем в виду бомбы, наполненные хлороформом, которые наш герой уже с успехом применял во время войны в Разъединенных Штатах Никарагуа и с тех пор значительно усовершенствовал.
Вооруженные этими ручными бомбами, матросы покинули гондолу-шлюпку и принялись бегать по льдинам, преследуя белых медведей. При виде этих отважных, новых для них врагов медведи, разъяренные тем, что их потревожили, ворча и выпустив когти, со свирепым видом двинулись навстречу противнику.
Мандибюль был в передовой группе охотников; когда рядом с ним оказался огромный медведь, он удовольствовался тем, что протянул животному руку с бомбой и, когда бомба перешла в медвежьи лапы, активировал снаряд.
Выпущенный хлороформ сделал свое дело, и медведь, громко взревев, упал навзничь. Его товарищи уже подбегали, желая отомстить, но и остальные матросы, по примеру Мандибюля, активировали свои хлороформосодержащие «бомбы Орсини». Через пять минут семнадцать медведей лежали без сознания на льду – оставалось лишь освежевать их. Топоры и ножи были приготовлены заранее, но в тот момент, когда уже нужно было приступать к работе, матросы замерли в нерешительности.
– Черт подери! – пробормотал Мандибюль. – Мы же просто их усыпили и теперь не посмеем разделать – это было бы уже предумышленное убийство!
– А что, если мы просто снимем с них шкуру? – предложил Трабадек.
– А ты представь, каково им придется, когда они проснутся через несколько дней в сорокаградусный мороз!
– Ба! Как-нибудь привыкнут!.. Давайте снимать!
– А как же жир? – воскликнул Турнесоль. – Нам нужен также и их жир – для сугреву, – но мы не можем забрать их шкуру, весь их слой жира и оставить их абсолютно голыми, это было бы жестоко. Придется все же убить их!
Приговор был вынесен: медведи безболезненно погибли во время сна, а матросы вернулись в гондолу-шлюпку с мехами и внушительными запасами жира.
– Это было бы уже предумышленное убийство!
За три дня пало около шестидесяти медведей, сначала усыпленных, а затем истребленных. Каждый на борту получил меховое пальто, одеяла и сменную одежду на случай еще большего понижения температуры.
Тюлени, моржи и другие животные исчезли, испуганные этой резней, – одни лишь белые медведи, скотина глупая, по-прежнему показывались на льдинах. Впрочем, и они теперь сделались настолько свирепыми, что приблизиться к ним стало весьма затруднительно. Ввиду отсутствия моржей и тюленей, их обычной пищи, голодные медведи бродили по льдинам вокруг корабля, принюхиваясь к кулинарным запахам, идущим от шлюпки, где вовсю плавился жир.
Когда пополнившая свои запасы гондола-шлюпка снова тронулась в путь, медведи пришли в смятение: еда уплывала! В едином порыве гигантские животные устремились на ближайшую к кораблю льдину; под их весом айсберг затрещал, распался на части и обрушился в воду.
Когда водовороты пены, произведенные этим падением, рассеялись, матросы вдруг увидели, всего в нескольких гребках от их судна, огромную льдину, на которой к ним приближалось десятка три грозного вида медведей.
– Дьявол! – воскликнул Фарандуль. – Теперь уже они нас атакуют!
Сбежались матросы, но в суматохе, вызванной этой внезапной атакой, некоторые из них поднесли хлороформосодержащие бомбы слишком близко к лицам товарищей – эта их неуклюжесть вывела пять человек из строя минимум на двое суток!
Сократившийся таким образом почти на треть экипаж шлюпки оказался в непростом положении: тридцать голодных медведей готовились перескочить с льдины на судно и одолеть отважных матросов уже хотя бы за счет своего численного превосходства, тем более что в этих условиях наши герои рисковали усыпить не только медведей, которым предназначались их бомбы, но и самих себя.
Турнесоль, уже почти уснувший от хлороформа товарища, повалился на пожарный насос, но, прежде чем окончательно сомкнуть глаза, успел в порыве озарения указать на насос Мандибюлю.
– Точно! – воскликнули Мандибюль и Фарандуль в один голос. – Пожарный насос!.. Скорее людей к насосу!..
– Сражаться с медведями вот этим? – пробормотали сразу несколько человек. – Да и потом, вода-то замерзла…
– В машинном отделении не замерзла – даже наоборот! Мы будем сражаться с ними кипящей водой! Ну-ка, посторонитесь!..
Матросы всё уже поняли. В мгновение ока соединенный с машинами насос получил потоки кипятка из резервуаров. Фарандуль поспешно натянул двойную пару толстых меховых перчаток и схватил шланг твердой рукой. Стоя на леере, он позволил медведям приблизиться.
– Качайте! – прокричал он, когда они оказались в нескольких метрах.
Преисполненные надежды медведи уже щелкали ужасными челюстями и поднимали лапы, чтобы вцепиться в борта гондолы-шлюпки. Внезапно, со страшным потрескиванием среди клубов пара, в грудь им ударила мощная струя кипятка. Те, что были поближе, попа́дали от этого нежданного душа навзничь, а их рычание перешло в жалобные постанывания.
– Качайте! Качайте энергичнее! – приказал Фарандуль. – Отлично идет!
Безжалостная струя кипятка снова ударила по медведям, опрокидывая свирепых агрессоров одного на другого. Льдина, на которой они находились, таяла, грозя развалиться; наконец сквозь пар матросы увидели, как более или менее ошпаренные медведи принялись бросаться в воду и уплывать прочь, другие валялись на поле боя, от боли уже не находя в себе сил прыгнуть в море. Как только они оставили шлюпку в покое, Фарандуль прекратил огонь.