– Ба! – воскликнул Мандибюль. – И всего-то? Да такое им может вдолбить любой залетный бакалавр!
Объяснение между орангутаном и ученым
– Подождите немного, – торжественно произнес Германн Кнапп, – это еще не все!
– Polus, polus! – сказал один из тюленей.
– Pater, mater!.. Navis[28], navis! – проговорил другой.
– Us, us… lus, lus… tus, tus…
– Servus[29], servus! Infelix![30]
– Polus, polus!
– Ну что? Вы еще сомневаетесь? Это ли не латынь? – с торжествующим видом воскликнул Германн Кнапп.
Фарандуль и Мандибюль с удивлением смотрели на этих столь сообразительных тюленей, которые продолжали повторять серию «us», «us»… представлявшую собой части явно латинских слов. Но что все это означало?
– Понял! – воскликнул Фарандуль, хлопнув себя по лбу. – Голосом этих тюленей бедняги, потерявшиеся в полярных морях, находящиеся сейчас на какой-нибудь обледенелой скале, быть может, в каком-нибудь эскимосском племени, взывают о помощи! За неимением бутылки, которую можно было бы доверить морским водам вместе с вложенным в нее письмом, как это обычно делают потерпевшие кораблекрушение, они приручили тюленей и за счет упорства и терпения научили их повторять с горем пополам слова, описывающие печальное положение этих несчастных! Что-то вроде этого, – может, в чем-то я и ошибаюсь, но это лучше, чем ничто! Возможно, мы найдем этих бедняг!
Немецкие ученые позеленели от ярости. Столь простое объяснение вывело их из себя; они уже готовы были вступить в продолжительную чрезвычайно научную дискуссию, когда Фарандуль попрощался с ними, оставив их наедине с английскими учеными. Еще долго было слышно, как немцы о чем-то оживленно спорят с англичанами, опровергая их доводы. В конечном счете англичане ускользнули от своих собеседников и поднялись на палубу, но упрямый Кнапп последовал за ними. К счастью для англичан, он потерял их в тумане и вцепился в приемного отца Фарандуля, который курил трубку, прогуливаясь взад и вперед по палубе, чтобы согреться.
По-прежнему полагая, что имеет дело с коллегой, Германн Кнапп продолжил развивать тему, опровергая один за другим все аргументы и обращая в прах гипотезу Фарандуля; достопочтенный приемный отец, сначала удивившись, отвечал ему, хотя ничего и не понимал, утвердительными кивками. Германн Кнапп говорил долго, так долго, что, дабы отвязаться от него, бедному орангутану пришлось прибегнуть к решительным средствам; когда его мучитель проходил мимо люка, он схватил его за ноги и зашвырнул головой вперед в твиндек.
Фарандуль советовался с Мандибюлем. Оба сходились в одном: где-то там, на какой-то скале полярной зоны, несчастные взывают о помощи; латынь они, вероятно, использовали для того, чтобы оказаться понятыми представителями все равно какой нации. Нужно было брать курс на любую землю или скалу, замеченную впередсмотрящим, – возможно, тогда они еще успеют спасти этих бедняг.
Зéмли в этих местах встречаются редко; однако карты показывали, что в нескольких сотнях лье к северо-востоку имеется береговая линия, которую мельком видели моряки последних полярных экспедиций. Эти безымянные берега не были исследованы, нужно было попытаться достичь их и посмотреть, не страдают ли там от ужасов вечной зимы какие-нибудь несчастные мореплаватели.
Кое-какие отрывки из судового журнала, который вел Мандибюль, поведают нам обо всех происшествиях во время этих поисков, немного уведших экспедицию в сторону от ее основной цели, но предпринятых исключительно из гуманных побуждений.
8 апреля
Прескверная погода. Снег. Туман. 43 градуса ниже нуля.
9 апреля
Прескверная погода. 44 градуса. Туман. Снег. Немецкие ученые дуются. Со дня нашего спора они не показываются на палубе, однако чувствуют себя хорошо, так как много едят. Английские ученые с ними не ладят, поэтому пришлось их разъединить. Доктор Германн Кнапп постоянно жалуется на самого пожилого из англичан; похоже, тот так вспылил, когда они не сошлись во взглядах по какому-то научному вопросу, что даже применил к немцу силу. Я и не думал, что этот старик-англичанин столь крутого нрава: он просто-напросто схватил весьма плотного Кнаппа в охапку и зашвырнул через люк в кают-компанию, прямо на середину стола. Надо будет приглядеться к этому английскому ученому, когда он выйдет прогуляться по палубе.
10 апреля
Прескверная погода. 46 градусов. Снег. Туман. Один из тюленей доктора Германна Кнаппа сбежал через иллюминатор. Усыпили при помощи хлороформа медведя, который спрыгнул на палубу с какого-то айсберга.
11 апреля
Прескверная погода. 44 градуса. Туман. Снег. Многочисленные айсберги, ледяные горы трехсотметровой высоты.
12 апреля
Прескверная погода. 43 градуса. Туман. Снег. Благодаря просвету на небе заметили на востоке землю. Подойти к ней невозможно, она со всех сторон окружена льдами.
13 апреля
Прескверная погода. 42 градуса. Туман. Снег. Ужасное событие: славный приемный отец моего дорогого Фарандуля, этот честный и порядочный орангутан, такой милый, любезный, преданный, этот друг, исчез! Потерялся в вечных льдах! Теперь уже, быть может, замерз или угодил в лапы медведей! Фарандуль безутешен, но не оставляет надежды и руководит поисками. А случилось несчастье вот как. Утром, благодаря трещине во льдах, мы смогли подойти достаточно близко к берегу, чтобы попытаться высадиться, я сошел на землю с шестью парнями и нашим несчастным орангутаном, которого все мы оплакиваем. Высадка прошла надлежащим образом, и мы приступили к исследованиям. Никаких следов потерпевших кораблекрушение, о которых нам поведали «латинские» тюлени, мы не нашли: к несчастью, среди скал мы разделились; и когда после трех часов тягот и опасностей мы снова воссоединились, чтобы вернуться в гондолу-шлюпку, славного орангутана с нами не оказалось!
14 апреля
Прескверная погода. 43 градуса. Снег. Туман. Продолжаем поиски. Увы! Увы! Мы уже и не надеемся когда-нибудь снова увидеть доброе и открытое лицо нашего потерявшегося друга! Он исчез в буквальном смысле бесследно. Завтра – большая экспедиция. Фарандуль и восемь человек выходят с трехдневным запасом провизии. Это наша последняя надежда.
15 апреля
Прескверная погода. 42 градуса. Туман. Снег. Прекрасные новости! Экспедиция только что вернулась, и Фарандуль рассказал мне о своих приключениях. Они прошли около четырех лье в северном направлении, ничего не обнаружив, когда вдруг легкий дым на горизонте сообщил о присутствии людей. Десятиминутная пробежка привела наших парней к источнику дыма: то оказалась эскимосская деревушка, состоящая из пяти или шести покрытых снегом юрт из шкур северных оленей. Все ее население толпилось у самой большой юрты, где, должно быть, проживал вождь. Всего там было около пятидесяти эскимосов, которые из-за их меховых одежд больше походили на бродячих медведей, нежели на людей.
Наши парни, похоже, расстроили приготовления к некоей церемонии: перед старым эскимосом, вероятно вождем, стоявшим с большой палкой в руке, держалась, смиренно склонив головы, пара аборигенов. Турнесоль, который когда-то был китобоем, догадался, что речь идет о свадьбе, всего-навсего свадьбе дочери вождя, – уже и свадебный посох поднялся над спинами брачующихся.
– Полноте! – пробормотал Фарандуль. – Этот старый эскимос еще успеет благословить молодых – сначала попытаемся выудить из него какие-нибудь сведения.
Будущие супруги обернулись на шум прибытия незваных гостей, и Фарандуль и матросы испустили радостный вопль удивления: женихом молодой эскимоски оказался не кто иной, как приемный отец нашего героя!
Вскоре все объяснилось. Славный орангутан, заблудившись в тумане, шел до самого вечера, изрядно продрог и уже начал отчаиваться, когда вдруг заметил перед собой эскимосскую деревушку. Приняли его сердечно, предложив кров и еду. В следующие пару дней он ходил рыбачить с новыми друзьями; рыбаком он оказался умелым и ловким, всякий раз возвращаясь с богатым уловом моржей, которых по возвращении складывал к ногам дочери вождя, кокетливой эскимоски со слегка приплюснутым носом.
Старый вождь счел это признанием в любви. Он произнес перед славным орангутаном длинную речь, разъяснил ему обязанности главы семейства, смахнул слезу и завершил свое выступление словами: «По рукам, зять мой!» – на эскимосском, на что наш бравый орангутан ответил лишь довольным ворчаньем.
Фарандуль прибыл как нельзя кстати: отеческий посох еще не опустился на спины жениха и невесты – орангутан не успел жениться.
Церемония брачного благословения у эскимосов
Между Фарандулем и эскимосами, которые не хотели терять нового товарища, состоялось долгое и бурное объяснение. Со стороны женской части племени были плач и слезы. Дабы уладить дело, Фарандулю пришлось поднести щедрые дары: девушка получила от него приданое – блестящий топорик и пару сапог, – которое, несомненно, поможет ей найти другого мужа.
После приятного вечера, проведенного в юрте, и крепкого сна весь отряд триумфально вернулся на судно, приведя с собой и потерявшегося друга.
Посланные в разведку матросы
Глава IV
Загадка проясняется. – Ужасные приключения профессора философии и труппы кафешантана на переправе между Гавром и Трувилем. – Концерты на Северном полюсе. – Мадам Гаттерас
Вечером 25 мая гондола-шлюпка наконец-то вышла в свободное море! Ледяные заторы были преодолены; теперь между судном и целью путешествия, Северным полюсом, больше не стояло никаких препятствий!
Никогда еще никто не заплывал так далеко, и однако же впередсмотрящий утверждал, что видел высокие реи исчезающего на горизонте корабля.