– Нашли на что жаловаться!.. – возразил Мандибюль. – Вы разве не видите, что к нам снова вернулась удача? В тот самый момент, когда мы уже начали уставать от однообразной пищи, состоящей из одних лишь сельдей, не оставившее нас Провидение послало нам нечто другое… Этот белый медведь прекрасно будет смотреться на вертеле!
– Я и не утверждаю обратного; возможно, завтра я даже сочту его вкусным, но это не отменяет того факта, что сегодня он мог счесть вкусным меня. Отныне я не рискну больше прогуливаться по косяку…
– Полноте! Этот медведь свалился сюда с одного из айсбергов, о которые чешется наш косяк. Больше нам может и не повезти так.
Матросы были согласны с Мандибюлем. Под предводительством Фарандуля они вышли посмотреть, не бродит ли где-то поблизости товарищ убитого ими медведя. Вскоре они вернулись с пустыми руками: других медведей обнаружить не удалось.
Неожиданные посетители на косяке сельдей
Косяк сельдей, судя по всему, растревоженный этими хождениями взад и вперед, вызванными нежданным визитом белого медведя, снова принялся чесаться об айсберги. Остаток ночи прошел в многочисленных ударах и продолжительных сотрясениях.
Часов в семь утра из-за завесы туч, скрывавших ее до сих пор, выглянула луна, и ее света оказалось достаточно для того, чтобы горе-путешественники смогли выйти из будки. Фарандуль тут же провел всеобщий инспекционный обход.
Уже пройдя всего лишь несколько метров, он заметил, что косяк во всех направлениях избороздили многочисленные движущиеся трещины; в некоторых местах Фарандуль проваливался по колено в менее плотную массу сельдей. Чуть дальше косяк заметно просел на довольно-таки большом пространстве, и эта низина была заполнена морской водой, принесенной несколькими ручейками, пробегавшими в трещинах.
Теперь на косяке сельдей – плавучем и живом острове – появилось примерно двадцатиметровое озеро и несколько речушек. В передней его части бедствие приняло самые большие масштабы. За ночь косяк потерял более ста пятидесяти метров, и распад продолжался, трещины увеличивались, время от времени тот или иной фрагмент косяка отделялся от общей массы и исчезал позади айсбергов.
Фарандуль с задумчивым видом направился в заднюю часть косяка; следом, с тысячью предосторожностей, вышагивали матросы. В ширину косяк также потерял изрядное количество метров: его края, беспрестанно скребясь об айсберги, мало-помалу стачивались, – вместо изначальных пятисот метров ширины теперь косяк насчитывал не более трехсот пятидесяти.
В задней части разрушения шли не такими быстрыми темпами. Благодаря установленным матросами ориентирам, произвести подсчеты оказалось совсем просто: от зубов кашалотов и прочих прожорливых врагов косяк сельдей потерял лишь семь с половиной метров.
– Пусть против айсбергов мы бессильны, – воскликнул Фарандуль, – но совладать с кашалотами мы вполне сможем. Давайте же сражаться, чтобы продлить как можно дольше жизнь нашего косяка!
Сложная спасательная операция
Глава VIII
Кое-какие выдержки из газеты «Копченая селедка». – Бедствия и поэзия. – Маяк-риф. – Столкновение и разъединение
Мы не намерены день за днем описывать монотонное плавание наших друзей на косяке сельдей, так как опасаемся, что можем погрязнуть в деталях, не представляющих интереса. Мы говорим «монотонное» потому, что за первыми днями, о которых мы рассказывали столь подробно и долго, последовало весьма значительное количество дней, похожих один на другой. Полнейшее однообразие было характерной чертой этого долгого путешествия, длившегося не менее ста двадцати восьми дней и четырех часов.
Однообразие в занятиях. Каждое утро, еще до зари, – инспекционный обход, ремонт в будке и завтрак; затем – сражение на корме от восхода солнца до его заката, а порой, в полнолуние, даже вечером.
Однообразие в еде. Всегда – одни лишь сельди и мясо кашалота! Как ни старался шеф-повар, каждый день находя неизвестные кулинарные комбинации, все его блюда состояли из одних и тех же ингредиентов – из мяса кашалота и сельдей.
Однообразие в отдыхе. От зарядки пришлось отказаться, дабы не разрушать косяк, так что всем приходилось ограничиваться играми в фанты и исключительно литературными и песенными суарé. Когда все сильно уставали – и лишь в такие дни Фарандуль разрешал Сезару Пиколо блеснуть перед публикой своим поэтическим дарованием; аудитория, как правило, на двенадцатой или пятнадцатой строфе отходила в мир снов.
Чтобы хоть чем-то занять эти вечера, солиситор Джеймс Коджетт предложил прочитать серию лекций по гражданско-процессуальному и уголовному кодексу, но его идея вызвала столь мало энтузиазма, что он ретировался с глубочайшей обидой, пообещав истребовать с мадам Гаттерас компенсацию за моральный ущерб.
Между тем Сезару Пиколо, жаждавшему найти хоть какой-то выход для своих разглагольствований о высокой литературе, пришла в голову гениальная мысль: он решил основать литературное ревю – что-то вроде «Обозрения двух миров», но попроще. После недели размышлений над названием этого сборника, он склонился к такому варианту:
Морская и литературная газета,
выходящая ежедневно на «Косяке Фарандуля», большом косяке сельдей, идущем от Северного полюса к берегам Голландии.
Главный редактор: Сезар Пиколо
Секретарь редакции: Джеймс Коджетт
Не внеся необходимого залога, «Копченая селедка» сама себя лишила права говорить о политике, поэтому ограничивалась тем, что каждое утро давала на первой полосе резюме событий предыдущего дня, затем следовали размышления и предположения главного редактора, а в рубрике «Последние новости» говорилось несколько слов о вечерних происшествиях. Оставшиеся полосы были посвящены философии и беллетристике.
Тут следует еще заметить, что «Копченая селедка» выходила на гербовой бумаге (один шиллинг за лист). Сезар Пиколо не отступал ни перед какими тратами, и, однако же, газета, у которой не было ни одного подписчика, дохода ему не приносила вовсе. Пиколо издавал ее в одном-единственном рукописном экземпляре, который он лично вывешивал каждое утро в восемь часов на двери будки.
Гербовая бумага, по правде сказать, не стоила ему ничего, кроме литературной жертвы: первые листки Пиколо украл у солиситора Коджетта, затем, по жалобе последнего, выкупил оставшиеся, «заплатив» за них приемом солиситора в редакцию газеты в качестве секретаря и согласием опубликовать в виде фельетона
Джеймса Коджетта, солиситора, Ченсери-лейн, 7, прием с часу до пяти пополудни, если только этому ничто не препятствует.
Главный редактор «Копченой селедки»
Самым примечательным материалом первого номера «Копченой селедки» был сонет, называвшийся:
Посвящается мадам Л. д’А. (ее светлости)
Начинался он так:
Огромная глыба,
Испещренная заиндевелыми
колоколенками,
Айсберг… и т. д. и т. п.
А заканчивался такими словами:
…и ваше сердце, мадам,
Столь же остро, сколь и он,
И еще больше, чем он, ледяное!
После сонета шла статья о разведении тюленей и несколько коротких философских мыслей, подписанных «Декарт-младший».
Избранными отрывками из «Копченой селедки» мы и хотим продолжить рассказ о путешествии наших друзей на большом косяке сельдей; пренебрегая незначительными фактами, мы выберем лишь самые примечательные и увлекательные эпизоды этого драматичного плавания.
Материалы, необходимые для нашей работы по «сжатию», если так можно выразиться, повествования, были нами взяты из номеров от 27 и 28 мая, 5, 6, 7 июля и 11 сентября.
Читатели, желающие проследить за всеми перипетиями драмы, могут ознакомиться в архивах Географического общества с очень подробным докладом старшего помощника Мандибюля и полной подшивкой «Копченой селедки» или прочесть в «Обозрении двух миров» рассказ самого господина Сезара Пиколо.
Мы начинаем:
27 мая
Этой ночью, вследствие уж и не знаем какого недовольства, косяк сельдей принялся чесаться обо все айсберги, которые беспрестанно встречаются на нашем пути в более благоприятные климатические зоны. Первый толчок мы почувствовали в 23 часа 25 минут, он длился 3 минуты 27 секунд, и все это время будка не переставала зловеще трещать.
После десятиминутной передышки толчки возобновились – теперь они были еще более мощные – и продолжались до самого утра.
На тот час, когда пишутся эти строки, оценимый ущерб заключается в нескольких глубоких трещинах в перегородках с левой стороны нашей будки, в обрушении внешнего настила и особенно в более или менее серьезных синяках и ушибах, отмеченных у следующих персон:
мадам Бишар, драматической актрисы: синяк на левом плече;
господина Трабадека, матроса: ушиб носа, вызванный падением куска потолка;
господина Джеймса Коджетта, редактора «Копченой селедки»: многочисленные синяки и ломота во всем теле;
мадам Гаттерас, рантье: ушибы.
28 мая
Как мы уже сообщали читателям, центральная часть косяка меньше всего пострадала в результате тех мощных толчков, которые беспрестанно продолжаются со вчерашнего дня.
Как и в предыдущих катастрофах, больше всего досталось носовой части. С первыми же лучами зари коммодор Фарандуль организовал спасательную экспедицию к оказавшимся под угрозой местам; наш главный редактор, вошедший в состав этой экспедиции в качестве одного из добровольцев, на протяжении всего дня проявлял мужество и активность, чем вызвал восхищение всех свидетелей его