К глубочайшему удивлению нашего героя, его рука наткнулась на железное кольцо. Фарандуль крепко вцепился в него и так и остался висеть, когда волна схлынула. Держась одной рукой, другой он отвязал длинную веревку, которая была у него за поясом, намереваясь затем бросить ее терпящим бедствие.
Турнесоля осенило. Приемный отец Фарандуля держался рядом с ним, приходя на помощь тем, кого уже оставляли силы, собирая плавающие вокруг вещи и возвращая их основной группе. Турнесоль жестом подозвал его к себе, набросил ему на плечи несколько канатов и направил к тому месту, откуда доносился голос Фарандуля. В два прыжка отважный орангутан оказался рядом с Фарандулем, канаты были связаны между собой и брошены утопающим, после чего орангутан залез на плечи нашему герою.
Развлечения на косяке сельдей
Внезапно орангутан исчез вверху, но его радостный крик дал Фарандулю понять, что случилось нечто приятное. В тот же миг лица его коснулась веревка, он проворно схватил ее и полез вслед за приемным отцом.
Метрах в трех от кольца Фарандуль почувствовал, как его куда-то тянет сильная рука и исчез в какой-то дыре.
– Окно! – воскликнул он.
И пока орангутан бросал вниз веревку, чтобы вытащить из пучины другую жертву, Фарандуль на ощупь отправился в разведку. За окном обнаружилась узкая винтовая лестница. Наш герой понял:
– Маяк! Мы на маяке!
И, живо начав взбираться вверх с риском сломать себе шею на поворотах, он вскоре оказался на верхнем этаже маяка, в комнате, где горела закоптелая лампа. По громкому храпу, шедшему от двух походных кроватей, Фарандуль понял, что комната обитаема; решив не тревожить спящих, он взял лампу, подхватил лежавшие в углу спасательные пояса и моток веревки и бросился к лестнице, ведущей на платформу.
Многоголосый вопль, донесшийся снизу, сообщил ему, что лампу заметили.
– Эй, дети мои, держите веревку!
Приемный отец Фарандуля уже затащил через нижнее окно нескольких матросов, тяжелые шаги которых теперь звучали на лестнице. Турнесоль, плавая вокруг маяка, организовывал спасательную операцию. Он распорядился привязать дам к двум или трем бочкам и парочке длинных шестов, которые удалось выловить в бурной воде, и теперь женщин пытались поднять к окну. Турнесоль решил, что трех мужчин на платформе и трех у нижнего окна для этой операции будет вполне достаточно. Остальных он пока держал в воде для оказания помощи тем, кому предстояло подняться позже других. Мадам Леа д’Арсис, вцепившаяся в спасательный круг, была поднята – сначала до окна, а затем и до верхней платформы – первой.
Отважные матросы удвоили усилия; на бочке, содержащей остатки рома, нашли пристанище сразу три дамы; немецкие ученые, оседлавшие другую бочку, покачивались на волнах, – матросы доплыли до них и подтянули их к маяку. Солиситор Коджетт неохотно улегшийся на бочарные доски последней бочки был крепко-накрепко привязан к якорным цепям, сброшенным с платформы.
Турнесоль в последний раз осмотрелся. Кашалоты, искавшие исчезнувший косяк сельдей, уже подплывали, работая плавниками.
– Тяните! – прокричал он.
Сезар Пиколо и несколько дам болтались в воздухе над водой, последних терпящих бедствие тоже поспешно подняли – и как нельзя вовремя! Кашалоты заметили эту чудесную добычу и устремились на штурм, но опоздали: Турнесоль и матросы лезли наверх по канатам за счет силы рук, остальные тоже были достаточно высоко. Лишь один из ученых угодил в пасть более проворного, нежели другие, кашалота, но, резко дернувшись, смог высвободиться и ускользнул, оставив в зубах у монстра свой сапог.
Через пару минут, показавшихся им вечностью, бедняги стояли на платформе. Все были спасены, тщетно кашалоты сновали вокруг маяка: на сей раз им предстояло остаться голодными!
– Давайте-ка поскорее разведем огонь, – воскликнул Фарандуль, когда все поднялись наверх целыми и невредимыми, – и проведем перекличку!
Согреваться пришлось попеременно: в слишком узкой комнате помещалось всего семь или восемь человек, поэтому остальные держались на лестнице в ожидании своей очереди.
Смотрители маяка выпили все запасы масла
Глава IX
Тридцать потерпевших кораблекрушение на одном маяке! – Отсутствие еды и удобств. – Приемный отец Фарандуля арестован как нигилист. – Лошади Ольги Борогодоловой
Пока плита нагревалась, Фарандуль бросился к лестнице, чтобы произвести поверку товарищей по несчастью; спустившись до нижней площадки, он вдруг побледнел.
– Мандибюль! – прокричал он.
Нижняя лестничная площадка была пуста.
Матросы в изумлении переглянулись: Мандибюля на маяке не было. После удара его никто не видел: он исчез, а вместе с ним – и мадам Гаттерас!
Фарандуль уже бросил в море несколько спасательных кругов и бочек, он звал, но в ответ не услышал ни единого крика. Луна, как раз вышедшая из-за туч, осветила море, но матросы, склонившиеся над бездной, различали внизу, под собой, лишь скачки кашалотов, носившихся за проплывающим рядом мусором.
– Ничего! Ничего! – бормотал Фарандуль и уже чуть ли не рвал на себе волосы.
Турнесоль спас свой карабин. К счастью, тот был заряжен. Фарандуль взял его и выстрелил в надежде, что звук выстрела достигнет ушей Мандибюля, если тот еще жив.
После выстрела прошло две минуты. Ни единого крика не раздалось в ответ; затем, где-то далеко-далеко, на линии горизонта, сверкнул огонек и едва слышный выстрел ответил на ружейный выстрел Фарандуля.
– Он жив! – вскричал Фарандуль. – Он жив!
Раздался второй выстрел, третий, потом четвертый – через регулярные промежутки. Затем послышались еще два или три, но уже совсем отдаленные, и вскоре все стихло.
– Если бы он находился в воде, держась за обломок будки, то не смог бы поддерживать такую стрельбу, – заметил Фарандуль. – Должно быть, Мандибюль сейчас на том, что осталось от нашего косяка сельдей, а значит, есть надежда.
Следуя за менее ошеломленным из двух русских смотрителей, Турнесоль прохаживался по всему маяку, роясь в каждом его уголке. Один из немецких ученых, знавший русский язык, служил им переводчиком. Русский давал пояснения, заикаясь; и так как Фарандулю показалось, что разговор этот больше походит на ссору, он счел необходимым вмешаться.
Турнесоль выписывал смотрителю одну оплеуху за другой, обвиняя его в том, что он-де и стал причиной крушения косяка сельдей; действительно, маяк не светился ввиду отсутствия масла – смотритель признавался, что выпил его весь без остатка на двоих с товарищем! Фарандуль знал: такое довольно часто случается на маяках побережья России, поэтому, не тратя время на претензии, он задал смотрителю несколько важных вопросов.
Ответы его отнюдь не обрадовали. Они находились в открытом море, примерно в пяти лье от мыса Канин Нос, в Архангелогородской губернии. Продовольствие и горючее на маяк подвозили лишь раз в месяц, и следующий корабль должен был подойти только через две недели. Это представляло проблему, и весьма значительную. Провизия на маяке вскоре определенно должна была закончиться: даже если бы ее хватило на двоих, на тридцать человек растянуть ее было невозможно!
Экипаж и особенно Турнесоль приуныли; косяк сельдей мог давать немало поводов для критики в качестве плавучего средства, но его огромный плюс заключался в том, что он поставлял пассажирам здоровую и, главное, обильную пищу.
Дефицит продуктов был не единственным неудобством русского маяка. Когда выбираешься из ледяной воды, на это не обращаешь внимания, но, чуть обсохнув и придя в себя, все заметили, что места на маяке – даже просто для размещения и проживания – на такую толпу катастрофически не хватало. Даже при условии, что в верхнюю комнатушку народу набилось бы битком, трем четвертям от всей их компании пришлось бы расположиться на ступенях и площадках лестницы, где было тесно, темно и сыро.
Солиситор Коджетт пребывал в отчаянии из-за потери мадам Гаттерас, которая, как и Мандибюль, исчезла после крушения косяка сельдей. Вместе с ней испарились и все надежды этого достопочтенного адвоката получить хоть какой-то гонорар за те неприятности, которые ему довелось пережить с того дня, как он столь опрометчиво взялся за сложное дело «Гаттерас против Гаттераса».
Когда Коджетт узнал, что, возможно, им придется провести на маяке две недели, что спать они будут вынуждены на лестнице, а продовольствие вот-вот закончится, он совсем пал духом.
Матросы, не дожидаясь приказов командира, уже приняли меры для того, чтобы добавить к скудным запасам маяка свой улов. Стоя на платформе или высунувшись из всех отверстий маяка, они закинули в море многочисленные удочки и теперь ждали, когда рыбы проявят добрую волю.
Фарандуль, обнаружив в комнате смотрителей старую карту Белого моря, изучал местоположение маяка. Как мы уже сказали, от берега маяк отделяли пять лье. Ближайший город находился в трех или четырех лье к югу; он назывался Краснов и насчитывал всего пять тысяч жителей.
Но как доставить туда просьбу о помощи? Как связаться с землей?
Узнав, что в относительной близости от них располагается цивилизованный город, солиситор Коджетт тут же пришел в себя и попросил слова для внесения предложения.
– Есть один способ, – сказал он. – Пять лье вплавь – это не так уж и много, один из нас должен пожертвовать собой ради общего спасения. В моменты смертельной опасности без самопожертвования не обойтись, поэтому я предлагаю…
Нехватка съестных припасов
– Браво! – воскликнул Пиколо. – То, на что вы готовы пойти, заслуживает всячес…
– Да, друзья мои, чем прозябать две недели в этой тяжелейшей ситуации, я уж лучше предпочту, чтобы один из этих мсье отправился вплавь в Краснов и вернулся с каким-нибудь судном! Я закончил!
Матросы с сомнением покачали головой. Заплыв в пять лье в ледяной воде не представлялся им таким уж легким и приятным дельцем. Тем не менее после некоторых раздумий несколько отменных пловцов уже намеревались вызваться добровольцами, когда Фарандуль сообщил, что возьмет эту опасную миссию на себя вместе со своим приемным отцом, славным орангутаном.