Торжественный прием в Солт-Лейк-Сити
Этот роскошный обед, на котором в честь Фарандуля рекой текло шампанское, почтили своим присутствием Бригам Янг, епископы и старейшины. Мы не намерены пересказывать все беседы и перечислять все тосты, что были произнесены за мормонизм, старейшин и новых членов Церкви Иисуса Христа Святых последних дней, а также их очаровательных частиц, как выражался Мандибюль, говоря о своих женах, слишком многочисленных, чтобы быть названными половинами.
Мы хотим привести здесь лишь начало той речи, которую произнес наш герой посреди шума приветствий и аплодисментов и которая закончилась столь громогласным «ура!», что на улице погасло несколько газовых фонарей. Фарандуль начал так:
Дамы и господа!
Должен вам признаться, что просить у Города Святых места для еще одного верующего я решил лишь после зрелого размышления и долгих и глубоких раздумий!
Переживший немало штормов и бурь, немало ими потрепанный, я прибыл сюда в поисках надежной и спокойной гавани, где в тихих водах высокой добродетели смог бы отдохнуть от тщеты и суеты жизни, до сих пор посвященной защите великих реформаторских и гуманитарных идей.
Мормонская идея не менее грандиозна! Восстановить истинную роль женщины в библейских традициях; подчеркнуть значимость семьи; по примеру патриархов расширить семейный очаг, дав в нем место неопределенному количеству жен!.. Как абсолютно верно заметил ваш пророк Бригам Янг: «Сердце мужчины огромно, огромной должна быть и его семья!»
Впрочем, есть и еще один крайне важный довод в пользу полигамии.
Сколько мы видели этих унылых единоженцев, чье бесцветное и почти бесполезное существование с одной-единственной супругой плавно перетекало в постоянное состояние холодности и враждебности! Острые углы их характеров ежесекундно сталкивались, из-за чего возникали всевозможные недовольства, ссоры и огорчения для обоих; тогда как, решительно переняв принципы полигамии, гостеприимный домашний очаг вновь обрел бы былую привлекательность – вследствие определенного равновесия, производимого многообразием характеров, недостатков и достоинств, где одни качества способны компенсировать другие и суммарно образовывать то семейное счастье, коего невозможно достичь моногамной паре.
Да, полигамия определенно делает жизнь более счастливой!
Стало быть, мы обновим домашний очаг, воспитаем мужчину и возвысим женщину; но на этом мы не остановимся: мало-помалу мы изменим лицо всего мира! По моему глубокому убеждению, моногамные нации обречены на упадок и быстрое вырождение, и настал момент, когда под страхом приближения этого вырождения они будут вынуждены просить нас о помощи! Роль полигамных наций неизмеримо возрастет, мы должны стать и станем новаторской нацией!
Тост за очаровательных частиц Мандибюля
Один-единственный пример, господа, могущества полигамной идеи – я привожу его не для вас, убежденных и сильных, но для остального мира, для всех тех, чьи взоры сейчас обращены на нас.
Какой была эпоха наивысшего процветания для Турции, периода экспансии и величия Оттоманской империи? Это была как раз таки та эпоха, когда все полагали полигамию абсолютной святой обязанностью. Турция начала ослабевать лишь в период упадка нравов, когда могущественные турецкие вельможи, паши и султаны, перестали соблюдать полигамию.
Вот почему я говорю, что обновление старого мира начнется с мормонов, и почему готов в меру моих скромных возможностей содействовать триумфу нашей великой миролюбивой и гуманитарной идеи!!!
Мормонский дом в разрезе (набросок старшего помощника Мандибюля)
Глава II
Семнадцать жен Фарандуля. – Час спокойствия еще не пробил. – Привязанный к «столбу войны»
Мы уже говорили, сколь бурное волнение вызвала речь Фарандуля в мормонском собрании; внимательный наблюдатель мог бы заметить, что один лишь Бригам Янг не принес оратору своей порции поздравлений и что лицо старика, улыбчивое и радушное в начале банкета, мало-помалу отразило все оттенки недовольства. Поджав губы и нахмурив брови, он наблюдал за тем, как мормоны толпятся вокруг того, в ком он уже начинал видеть возможного соперника, сожалея о том, что принял этого человека с таким блеском и помпой.
Тем временем сло́ва попросил один из самых почтенных старейшин.
– Я буду краток! – воскликнул он в порыве энтузиазма. – В Большом совете вакантно место епископа; предлагаю сейчас же избрать на него нашего красноречивого друга Фарандуля! Поверьте: мой кандидат станет гордостью мормонской церкви!
Это предложение было встречено громом аплодисментов; губы Бригама Янга совсем исчезли в складках рта, руки сжались в кулаки, он начал было подниматься, но по размышлении снова опустился на свое место со злорадной улыбкой.
– Совет старейшин весь сейчас здесь, за столом, – продолжал оратор, – можем проголосовать поднятием рук!
Все руки взмыли вверх, и раздались громкие возгласы:
– Фарандуль – мормонский епископ!
Сатюрнен Фарандуль был избран единогласно.
– Вы оказываете мне огромную честь; постараюсь оправдать ваше доверие! – воскликнул наш герой, уже задыхаясь в толпе друзей и жен, желавших кто пожать ему руку, кто обнять покрепче.
Этот инцидент напомнил ему, что теперь он – глава семьи.
– Пора, наверное, оказать почтение дамам! – сказал он. – Сгибаясь под тяжестью всех тех почестей, которыми вы меня столь щедро осыпали, я не успел даже как следует познакомиться с моими супругами! Едва ли те, кто согласился стать цветами моего домашнего очага, простят мне мою невнимательность, если я и дальше буду их игнорировать!
– Браво! Браво! – вскричало собрание. – Мы сию же минуту триумфально проводим вас до вашего дома! Муниципальный оркестр ждет на улице.
Бригам Янг исчез, а вместе с ним – и несколько мрачных типов, не пожелавших присоединиться к всеобщему веселью.
Кортеж возглавили старейшины. Следом шествовали Фарандуль с супругами, Мандибюль со своими частицами и семьи матросов. В путь отправились под звуки национального мормонского гимна, исполняемого всей толпой хором:
У великого царя Соломона было триста жен!.. и т. д.
Вилла Фарандуля оказалась восхитительной; все комнаты были меблированы скромно, но элегантно.
Прокричав под окнами несколько прощальных приветствий, кортеж удалился – нужно было разместить еще и Мандибюля с матросами. Некий субъект, судя по всему главный церемониймейстер, сунул в руки Фарандуля какой-то документ, оказавшийся копией его брачного свидетельства.
– Прекрасно! – сказал Фарандуль. – Наконец-то я узнаю имена моих очаровательных частиц! Первым делом проведем перекличку – вдруг среди моих жен оказалась одна из супруг Мандибюля? Приступим:
Сидони Брюлевиф, 26 лет, уроженка Бордо;
Лодоиска Ротоковска, 30 лет, уроженка Кракова;
Бальтазарда Маркассуль, 18 лет, уроженка Марселя;
Хлоя Вандербуф, 30 лет, уроженка Сан-Франциско;
Атенаис Плюме, 32 года, уроженка Парижа;
Калипсо Зангебар, негритянка, возраст и место рождения неизвестны;
Теодосия Ниггинс, 18 лет, уроженка Нью-Йорка;
Кора Миллингтон, 16 лет, уроженка Чикаго;
Долорес Кастаньетта, 22 года, уроженка Мехико;
Диана Пиккингтон, 17 лет, уроженка Филадельфии;
Пульхерия О’Кобблер, 35 лет, уроженка Балтимора;
Анджелина Фартинг, 26 лет, уроженка Дублина;
Ольга Бискорнова, 22 года, уроженка Санкт-Петербурга;
Хуанита Пачеко, 18 лет, уроженка Лимы;
Кларисса Дикинсон, 25 лет, уроженка Ливерпуля;
Каула Ка-у-линь, 28 лет, уроженка Литчу-фу, близ Пекина;
Маргарита Шумахер, 20 лет, уроженка Берлина.
Никакой ошибки не обнаружилось: каждая из означенных дам присутствовала, лишних тоже не оказалось, и Фарандуль с удовлетворением констатировал, что все жены действительно очаровательны. У Бригама Янга оказался хороший вкус, Сатюрнен сказал себе, что обязательно нужно будет потом выразить ему за это признательность.
Прибыл багаж. Фарандуль с задумчивым видом принялся разбирать чемоданы.
События в его жизни происходили с такой быстротой, что времени на размышления почти не оставалось.
Еще двадцать два дня назад он находился в Бразилии; затем – без перерыва! – пятнадцать дней плыл на пароходе и шесть дней путешествовал поездом, едва успев мимоходом уладить все дела в Нью-Йорке. Наконец, он был мормоном всего шесть часов, а его домашний очаг уже украсили семнадцать жен, притом что сам он успел стать епископом!..
Звонок колокольчика вырвал его из этих размышлений, семнадцать дам мгновенно исчезли, оставив его тет-а-тет с посетителем.
Последний явился только для того, чтобы сообщить: прямо сейчас, вечером, проходит заседание совета старейшин и Бригам Янг просит новоиспеченного епископа – конечно, если тот еще не падает с ног от усталости – почтить собрание своим присутствием.
– Что ж, пойдемте! – сказал Фарандуль.
И неутомимый Сатюрнен, сказав несколько слов дамам, вышел из дому вслед за посланником Бригама Янга.
Увы! Час спокойствия, после стольких рискованных приключений, еще не пробил для нашего героя. Новые опасности висели над его головой; гнусный Бригам Янг, встревоженный и ревнивый, счел благоразумным «устроить» исчезновение человека, который мог стать для него опасным соперником!
Уже смеркалось; наш герой шел по темной широкой улице, что вела к Большому мормонскому храму; не имея причин чего-либо опасаться, он не заметил, что за ним бесшумно следуют тени, а другие тени прячутся за каждым из деревьев.
Мысленно он переносился к своим семнадцати женам, в открывавшееся перед ним безоблачное будущее. Ни единой темной точки на горизонте, ни малейшей тучки на небе…
Внезапно позади него ухнула сова, настоящий смерч человеческих тел навалился на его плечи, прежде чем он успел понять, что к чему, и, несмотря на отчаянное сопротивление, вскоре он оказался на земле, связанный по рукам и ногам и с кляпом во рту.