, откуда ни возьмись, налетают краснокожие, эти пройдохи-апачи, и начинают изничтожать мормонов одного за другим. Как только все заканчивается, я подхожу к их вождю, чтобы принести ему свои поздравления, и тут этот мерзавец дает мне понять, что ему нужны мои волосы. Я пытаюсь сопротивляться, нас крепко-накрепко связывают, и вот уже апачи уводят весь наш караван в свою деревню. По прибытии туда мы предпринимаем попытку побега, нас снова ловят, избивают и…
– И?..
– И скальпируют!!! Мои бедные волосы! Они были мне так дороги, мне, который всегда расставался с ними разве что по паре прядей зараз! Теперь они украшают хижину некого Красного…
– …Бизона, – сказал Фарандуль.
– Да, Красного Бизона! Ну и дела! Так вам все известно?
– Мой дорогой Паспарту, поверьте: мне очень жаль, что я не знал об этом ранее, – в противном случае я бы привез вам вашу шевелюру. Но продолжайте.
Продолжение неприятностей в плену у апачей
– Ну, нас покромсали и оставили там умирать. Но мы цеплялись за жизнь, как могли. Вы же знаете, сэр Филеас – тот еще упрямец; вот и я постарался от него не отставать.
Какая-то индианка спрятала нас в небольшой пещере, вы́ходила и помогла встать на ноги. Память о ней всегда будет жить в моем сердце; то был настоящий ангел, мой дорогой мсье! А какая она была добрая, нежная и прелестная! И звали ее весьма поэтично – Восходящая Луна!
– Черт возьми! Да это же моя жена! – воскликнул Фарандуль.
Паспарту в изумлении распрямился.
– Быть такого не может! – пролепетал он.
– Да вот же она! Неужели не узнаёте? – сказал Фарандуль.
Мексика: лагерь каравана Филеаса Фогга
И он направился за Восходящей Луной, державшейся посреди изрядной группы женщин.
Паспарту и Филеас Фогг воздели руки к небу.
– Рад видеть вас снова, миледи, – воскликнул Филеас Фогг, – очень рад!
– Мадам! – произнес Паспарту, кланяясь.
– Восходящая Луна счастлива видеть бледнолицых в добром здравии, – ответила молодая индианка. – Великий дух милосерден; он позаботился о них.
Странно, подумал Фарандуль, и почему это Восходящая Луна до сих пор не говорила, что знакома с этими двумя путешественниками? Нужно будет не забыть спросить у нее об этом позднее, мысленно сказал себе он, знáком предложив Паспарту продолжить рассказ.
– Мы уже немного заскучали в этом нашем гроте и даже начали подумывать, как бы нам освободить тех дам, что находились теперь во власти апачей, когда одним чудесным утром нас разбудила ожесточенная пальба; апачей атаковали федеральные войска. Воспользовавшись подвернувшейся возможностью, мы забрали женщин и бросились бежать, оставив янки и апачей разбираться между собой. На первом же американском посту сэр Филеас купил повозки, и мы продолжили свое путешествие. Два дня все было спокойно. На третий мы узнали от трапперов, что все племя сиу, лелея надежду заполучить столь значительное количество белых женщин, ожидает нас примерно в десяти лье от Арканзасского перевала. Раз уж дорога на восток оказалась для нас перекрытой, мы решили двинуться к югу и добрались до Рио-дель-Норте, вдоль которой и спустились к мексиканской границе!
Какое путешествие! Мы проходили не более двух лье в день, преодолевая ужасные трудности. Мы вынуждены были самым тщательным образом уничтожать следы наших тридцати повозок, чтобы на хвост нам не сели индейцы. В Пасо-дель-Норте нам оказали восхитительный прием мексиканцы. Но и там наши невзгоды отнюдь не закончились. Как-то вечером мы имели неосторожность оказаться среди гостей генерала Рамона де лас Агуаса Кальентеса. Нам оказывали всяческое уважение, но после ужина дон Рамон предложил сэру Филеасу сыграть на нескольких наших дам в монте[12]. Сэр Филеас отказался, хотя женщин у нас было столько, что парочкой мы вполне могли бы и рискнуть. Дон Рамон рассердился, и, дабы уладить дело, я предложил ему сыграть на Эрнестину. Началась игра. Генерал принялся жульничать, сэр Филеас вежливо указал ему на это, но дон Рамон, разъярившись, выхватил свое мачете. Мы повытаскивали наши револьверы! Прибыл гарнизон, состоявший из шести генералов, четырнадцати полковников и сорока солдат и офицеров. Так как сложить оружие прибывшие отказались, мы попытались решить все путем переговоров. Дон Рамон де лас Агуас Кальентес приказал арестовать нас. Собравшийся под его председательством военный трибунал приговорил нас к смертной казни. На следующий день, на рассвете, улицы огласили громкие крики. Вновь прибыл гарнизон и выбил двери нашей тюрьмы. Нас триумфально пронесли по городу, и лишь в самом конце этого торжественного шествия мы узнали, что в Мексике только что разразилась революция – уже двести сорок шестая по счету с тысяча восемьсот двадцать первого года.
Прибытие мексиканского гарнизона
Генерал Агуас Кальентес был разжалован. Придя в себя от пережитых эмоций, мы – со всеми нашими повозками – двинулись в направлении Чиуауа. Пятнадцать дней марша – и стукнуло ровно два года с тех пор, как мы покинули Лондон! В Чиуауа мы оказались в самый разгар пронунсиаменто, предпринятого доном Рамоном, нашим врагом. Нас снова арестовали. Дон Рамон предложил нам выбирать между расстрелом и званиями полковников его армейского корпуса. Естественно, мы выбрали звания – при том условии, что нам разрешат оставить дам при себе. Дон Рамон согласился – и вот мы уже полковники! Таковых, однако, в армии дона Рамона было предостаточно: все служивые получили тот или иной чин – простые солдаты стали капралами, капралы – сержантами и т. д. Одни лишь бывшие генералы, теперь разжалованные, стали обычными солдатами! Из наших двухсот семидесяти пяти женщин (именно столько их тогда с нами было), все вооружение которых составляли одни лишь пики, мы образовали отдельный полк, получивший название Picadoras de la Libertad, и вместе с доном Рамоном двинулись маршем на Мехико. Спустя два дня в армии произошел новый пронунсиаменто, и дон Рамон был смещен генералом Сапатепасом. Дон Рамон стал ординарцем сэра Филеаса. Генерал Сапатепас продержался неделю, по прошествии которой армия взбунтовалась и заменила его доном Бенедикто Тюлипаньосом. После трехмесячного марша мы наконец оказались у стен Мехико и, так как президентская армия отправилась на наши поиски в другую сторону, беспрепятственно и триумфально вошли в столицу. Прекрасный денек! Армия строем дефилировала перед генералом Рикардо Акапулько, преемником Тюлипаньоса. Мы также участвовали в дефиле; при виде Picadoras de la Libertad мексиканцы не смогли сдержать своего восторга; нас забросали цветами и на руках пронесли по всему городу.
Народ и армия тотчас же совершили новый пронунсиаменто. Полковник Филеас Фогг был назначен президентом Мексиканской республики!.. Мы заночевали в президентском дворце. Посреди ночи меня разбудили. Группа недовольных предложила мне возглавить их фракцию, сместить президента Филеаса и объявить себя доном Хуаном Паспарту, диктатором империи ацтеков, наследником Монтесумы. Вы уже достаточно хорошо меня знаете, чтобы понять: я не раздумывал ни минуты…
– В добрый час! – сказал Мандибюль.
– Без малейших колебаний я приказал арестовать дона Филеаса, a Picadoras de la Libertad поместить под стражу. Два дня Мексика жила счастливо при моем правлении; на третье утро я услышал, как под окнами дворца трубят общий сбор. С четверть часа я решал, вставать мне или же нет, позволив тем самым возмущению перерасти в настоящий бунт; не случись этого рокового момента лени, пожалуй, я и сейчас бы вершил судьбы Мексики! Я так величественно смотрелся в униформе!.. Но не успел я ее на себя натянуть, как в спальню вошел мой преемник!.. То был Рамон де лас Агуас Кальентес, наш первый враг! Естественно, я уж подумал, что мне светит тюрьма.
Ничего подобного! Дон Рамон все еще опасался нашей популярности. Он попросту отослал нас в Веракрус – вместе с нашими дамами, так как я забыл вам сказать, что первым же его указом полк Picadoras de la Libertad был расформирован. Сэр Филеас простил мне мой пронунсиаменто, и я остался у него на службе… В Веракрусе нас посадили на некое парусное судно, которое через семьдесят дней морского путешествия доставило нас к побережью бразильского штата Пернамбуко, откуда мы направились к Рио, подхватив по пути – то тут, то там – еще тридцать две дамы. На то, чтобы пересечь всю Бразилию, у нас ушло восемь месяцев; за это время мы спасли еще двадцать три женщины… Но так как бразильские власти то и дело строили нам козни, мы вынуждены были углубиться в девственные леса. Так мы пересекли весь Парагвай! Наконец мы подошли к Буэнос-Айресу, где, как полагали, наши беды должны были завершиться, но неподалеку от острова Каравеллас на наших дам позарились холостые авантюристы из числа колонистов, среди которых был некий дон Эмилио…
Эти господа, тоскуя в одиночестве, с большой помпой явились просить у нас руки кое-каких наших протеже; некоторые хотели обзавестись даже двумя или тремя супругами, – по их словам, ввиду недостаточной безопасности пампасов, они вынуждены на всякий случай иметь несколько жен, дабы сохранять уверенность в том, что хотя бы одна у них уж точно останется. Но сэр Филеас отказал им!.. Они разозлились, бросились за нами в погоню, настигли и гнали до самых границ Патагонии!.. Мы стараемся, насколько это возможно, удерживать их на расстоянии, но у них есть лассо, и все они умеют искусно ими пользоваться… Время от времени тому или иному гаучо удается подобраться поближе; он забрасывает лассо в толпу и уносится прочь со своей добычей!.. Уф! Теперь вы знаете всё.
Лассо индейцев гаучо
Патагонцы предались некой радостной пантомиме
Глава VI
Как караван Фогга от гаучо угодил к патагонцам. – Вся Патагония на содержании! – Укрывшиеся у бобров. – Основание озерного поселения
Так как каждый уже нуждался в отдыхе, для того чтобы с рассветом со свежими силами вступить в новое противостояние с людьми и стихией, сразу же после того, как Паспарту завершил рассказ о своих несчастьях, заседание было закрыто, и вскоре весь лагерь погрузился в глубокий сон.