Некоторые тактики попрекают генерала Мандибюля тем, что он не соизволил тотчас же отправить группу водолазов на рекогносцировку порта. Упрек этот вполне заслужен: не прояви он такой небрежности, Папагайо, быть может, удалось бы захватить без боя. В брошюре, изданной спустя год в Соединенных Штатах, генерал Мандибюль отвечает на этот упрек следующее: в данном случае он боялся выдать еще до часа атаки свое присутствие и потерять тем самым преимущество неожиданности ночью.
Отважный генерал не знал, что, в свою очередь, Филеас и его ученые также предусмотрели возможность нападения со стороны моря и, дабы сорвать любую попытку подобной операции, тоже организовали корпус подводной кавалерии, которому было поручено вести наблюдение за морским дном в районе бухты. Возможно, эту мысль им подбросили северные перебежчики, но, так или иначе, южные подводники были начеку!
Ровно в полночь, в условленный час, Мандибюль отдал по телефону приказ, и полк, с саперами во главе, устремился к берегу. Незадолго до выступления каждый из кавалеристов закрепил на голове у своего меченоса небольшой, снабженный рефлектором фонарик, бьющий красным светом метров на десять вперед.
Отряд беспрепятственно миновал стоящие по обе стороны от пролива форты и вышел к собственно аванпорту. Уже отчетливо был виден пост южных солдат, приникших к амбразурам передового укрепления; казалось, шум плавников, «работающих» на глубине в пять-шесть метров, едва достигал их ушей. Мандибюль на мгновение испытал желание снять этот пост, но затем проплыл мимо, так и не отдав такого приказа.
То было большой ошибкой, но понял это генерал слишком поздно. Едва отряд вошел в гавань, ужасные завывания паровой сирены превратили глубокую тишину бухты в адский шум. Ночная тьма исчезла; десятка два лучей электрического света добили до самого дна! Взорвались сотни донных мин. В то же время саперы Мандибюля уткнулись в огромную сеть, натянутую поперек ведущего к порту канала; замысел был раскрыт, и теперь оставалось только пробиваться через все преграды! Северные кавалеристы ринулись вперед, прямо на сеть, как вдруг на меченосе подорвавшегося на мине офицера к Мандибюлю подлетел репортер «Фигаро» и сообщил, что и вторая сеть только что натянулась и теперь преграждает выход на одной линии с постом южан, виденным ими чуть ранее. Лишь два эскадрона успели войти в канал, сделавшись таким образом пленниками меж двумя сетями, которые, мало-помалу сближаясь, собирали, словно драги, все, что встречалось на их пути.
Подводные операции. Невод
Подводные уланы
– Отходим! – распорядился по телефону Мандибюль.
И подводники, живо развернувшись, направили все свои усилия на вторую сеть. Собранные по причине непрерывного сближения двух драг в одну беспорядочную массу, они с трудом могли двигаться; с каждой минутой передовой отряд северян становился все более и более компактным – приближался момент, когда драги выловили бы своими сетями оба эскадрона.
Наконец при помощи топориков саперам удалось-таки пробить дыру в роковой сети; ее тотчас же с неистовством расширили – и настоящий поток спешенных кавалеристов и меченосов, лишившихся всадников, хлынул в эту брешь! И как нельзя вовремя; подтягиваемые мощными машинами сети уже поднимались со своей добычей, унося с собой двести или триста водолазов вперемешку с вырванными кусками скальной породы.
Едва пролив освободился, как на отступавших северян набросились две тысячи южных подводников во главе с Филеасом Фоггом. Два невредимых эскадрона Мандибюля выдвинулись вперед и с яростью встретили эту вражескую орду.
Эпическое и грандиозное сражение завязалось перед южными фортами: сначала в ход пошли карабины, но вскоре бой принял характер скорее рукопашной схватки, в которой слово имели одни лишь сабли. Электрический свет заливал поле брани; южане узнавали друг друга по синим фонарикам, тогда как северяне, как мы уже говорили, были экипированы красными.
Мало-помалу северные эскадроны начали отступать под натиском южных бойцов. Подводные батареи, открыв страшный огонь по их правому флангу, выкашивали врагов десятками, в то время как эскадрон подводных же южных уланов атаковал левый фланг северян.
Генерал Мандибюль спас свой армейский корпус благодаря великолепному маневру. Остатки его двух эскадронов отошли чуть назад и переформировались между скалами пролива и трансатлантическим кабелем. Немного отдышавшись на этой сильной позиции, они внезапно с ужасающей яростью напали на южан и возобновили сражение. В порыве вдохновения Мандибюль телефонировал своим саперам новые распоряжения, и те начали наносить искусные удары исключительно по кислородным баллонам южных водолазов.
Такая тактика оказалась крайне успешной; вскоре сотни южан вынуждены были покинуть поле боя и подняться на поверхность за живительными глотками свежего воздуха.
Тщетно Филеас бился как лев, демонстрируя чудеса храбрости. Трансатлантический кабель шесть раз переходил из рук в руки. Репортер «Фигаро», вцепившись в кабель, успешно отбивал все наскоки; приладив к кабелю небольшой карманный аппарат, он телеграфировал в редакцию своей газеты короткие сообщения, отмечающие все фазы сражения.
Трансатлантический кабель переходил из рук в руки шесть раз
В итоге кабель остался в руках северян, и те, постепенно отвоевывая утраченную территорию, вернулись в аванпорт вслед за южными эскадронами.
Филеас в отчаянии хотел было повеситься на этом кабеле, но репортер «Фигаро», опасаясь за исправность коммуникаций, набросился на него с револьвером в руке и помешал воплотить сей роковой план в жизнь.
Филеас отступил в порт; остатки его эскадронов мгновенно перестроились в том месте, где в море выходит большой канализационный приемник, и решительно принялись защищать вход в коллектор. Северные подводники продолжали свое продвижение, и вскоре в темных и мутных водах последнего прибежища южан началось новое ожесточенное сражение. В эти минуты крайней опасности на помощь южным водолазам пришли Небеса. В течение нескольких часов бушевала неистовая буря, сопровождавшаяся сильнейшим проливным дождем, и вскоре городские ручьи понесли свои неудержимые потоки в коллектор и, уже оттуда обрушившись на сражающихся, унесли последних в открытое море.
Один лишь Филеас да несколько его бойцов успели заскочить в ведущий в город крытый проход и, вернувшись в Папагайо, первым делом позаботились о том, чтобы забаррикадировать большой коллектор. Северяне столпились у входа в этот водосток, пропуская потоки грязи. К несчастью, когда воды ушли, Мандибюль обнаружил, что южане уже надежно забаррикадировались в коллекторе, а в соединяющиеся с водосборником туннели подтянулись многочисленные батареи.
Вследствие невозможности форсировать эти позиции силами уставших подводников, он довольствовался тем, что наспех укрепил завоеванную часть бухты и отправил гонцов к Фарандулю, прося немедленно прислать в подкрепление вторую и третью подводные бригады под командованием генералов Турнесоля и Эскубико.
Посыльным не пришлось утруждать себя долгой дорогой. Фарандуль, во главе бригад Турнесоля и Эскубико, уже приближался к входу в пролив, в то время как два крупных монитора приступали к обстрелу фортов наполненными хлороформом снарядами. Введенный в курс ситуации, Сатюрнен телефонировал Мандибюлю приказ удерживать позиции.
Филеас Фогг, выбирающийся из коллектора
Действие бомб, наполненных хлороформом
Наступило утро. Пока уже спешившиеся подводники шаг за шагом продвигались вперед, одну за другой преодолевая встречавшиеся на их пути преграды и с бою захватывая батареи, два монитора, направляемые коммодором Горацием Биксби, искусно маневрировали, подавляя огонь, ведшийся из фортов, и в то же время держась вне досягаемости трехсоткилограммовых снарядов, посылаемых огромными вражескими пушками.
Впрочем, два форта вскоре умолкли: начиненные хлороформом снаряды попали точно в цель, усыпив артиллеристов на сорок восемь часов.
В Папагайо царило всеобщее отчаяние; уже практически не сомневавшееся в падении города население с тревогой следило за последними перипетиями боя. Славный Фридолен Розенгартен держал совет с Филеасом Фоггом и несколькими все еще дееспособными генералами.
Последние решения были приняты. По мере продвижения неприятеля заметно поредевшая южная армия отступала все дальше и дальше.
Дворы казарм и учебные плацы заполнились солдатами, получавшими недельные пайки от интендантской службы; наконец некие таинственные приготовления начались в большом арсенале, который был окружен взволнованной толпой горожан, не имевших, правда, возможности к нему подойти.
Ближе к полудню, когда, вследствие прямого попадания начиненных хлороформом снарядов, замолчали и оставшиеся шесть фортов, а Мандибюль атаковал батареи большого коллектора, Филеас и Фридолен Розенгартен прискакали к арсеналу с последними армейскими отрядами.
Публика, затаив дыхание, выжидала, ничего не понимая в этих приготовлениях.
Внезапно по городу разнесся громогласный крик!
Над стенами арсенала, все еще удерживаемые тросами, поднялись несколько воздушных шаров; сначала их были единицы, но с каждой минутой шаров становилось все больше и больше. Эти шары, маневрируя размеренно и точно, вскоре образовали три группы, три флотилии. Во избежание неминуемой капитуляции южная армия спасалась воздушным путем!
Фридолен Розенгартен предусмотрел все до последней мелочи: дабы не допустить возможной катастрофы, он давно уже подготовил – при содействии других входивших в комиссию ученых – просторные средства бегства, произведя тем самым настоящую революцию в воздухоплавании, революцию, последствия которой для будущего всего мира воистину неисчислимы!
Мы не станем приводить здесь описание того, что далеко превосходит нашу научную компетенцию; скажем лишь, что воздушные шары Розенгартена триумфально разрешили проблему использования в аэронавигации пара. Небольшая, средней мощности паровая машина позволяла шару перемещаться в нужном направлении – как против ветра, так и по ходу движения воздушных потоков.